Пеллетер ждал, когда Мауссье скажет что-нибудь еще, но арестант смотрел на него молча, с притворной невинностью тараща глаза, отчего морщины у него на лбу делались еще глубже. Похоже, он просто устроил себе небольшое развлечение, но задать несколько вопросов в таких случаях никогда не бывает лишним. В конце концов, Пеллетер всегда мог передать это дело в центральную комиссию по исправительным учреждениям.
Пеллетер подождал еще немного, потом постучал в дверь. В замке заворочался ключ.
— Передавайте от меня привет мадам Пеллетер! — крикнул ему вдогонку Мауссье.
Дверь открылась, и Пеллетер вышел.
Провожая Пеллетера обратно в административное крыло, Фурнье не поинтересовался, что сказал ему Мауссье. Причем трудно было понять, из каких соображений — то ли из профессионализма, то ли из презрения, то ли и впрямь из-за отсутствия интереса. Этот человек старательно соблюдал непроницаемость, и трудно было прочесть, что у него на душе.
Летро поднялся им навстречу, когда они вошли.
— Ну что, готово дело?
— Да.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если вам понадобится что-то еще, — сказал Фурнье.
— Непременно. И еще раз передавайте от меня привет своему начальнику.
— Обязательно передам. Я уверен, он сожалеет, что не смог остаться. Его супруга иногда бывает очень настойчивой.
Они пожали Фурнье руку и пошли забирать свои дождевики у Реми.
— Ну что там? — спросил Летро, натягивая плащ.
— Да надо бы разобраться, — сказал Пеллетер и спросил у Реми: — Много арестантов у вас умерло за последнее время?
Реми задумался, помогая инспектору надеть плащ.
— Ну умер один пару месяцев назад.
— От болезни?
— Нет, зарезали. — И, пожав плечами, он прибавил: — Люди везде умирают, и в тюрьме тоже.
— А еще смерти были?
Реми покачал головой.
— Не знаю. Ну были еще случаи, если вас это интересует. А что такого-то? Всякое случается.
Пеллетер плотно стиснул губы. Понять, о чем он думает, не было никакой возможности.
На улице дождь по-прежнему лупил все с той же силой. Летро с Пеллетером поспешили сесть в машину. Там было душно и сыро, что лишь усугубляло общее чувство дискомфорта.
— Тебе что-нибудь известно о смертях арестантов?
— Нет, — сказал Летро, заводя машину. — Но это просто могло пройти мимо меня. Это же вообще-то не наше дело.
— А где их обычно хоронят?
— Наверное, зависит от того, откуда они сюда поступили.
— А ты не слышал, чтобы какие-то тела отправляли отсюда железной дорогой?
Летро покачал головой.
— Нет. Но это же ни о чем не говорит.
— Ну да, это ни о чем не говорит. — Пеллетер задумчиво смотрел в окно.
— И что, Мауссье тебя за этим сюда вызвал?
— Да.
— И ты думаешь, за этим что-то кроется?
— Не знаю.
Остаток пути они молчали, но на этот раз Пеллетер не видел за окошком дождливых пейзажей — не видел ни амбаров, ни коров, даже не заметил, когда снова начался город.
Когда они подъехали к участку, дождь стих, и они смогли добраться от машины до дверей, не сутулясь и не пригибаясь.
— Ты сегодня возвращаешься в город? — спросил Летро.
— Не знаю.
— Ну смотри, если останешься, то моя жена и слышать не захочет, чтобы ты ужинал где-то еще.
— Спасибо.
Летро помедлил на пороге, потом зашел внутрь. Пеллетер последовал за ним.
В участке за конторкой дежурного сидел все тот же молодой офицер Мартен. Завидев начальника, он поспешил доложить:
— Еще одно сообщение для вас, шеф.
Летро взял у него листок с записью, а Мартен тут же прибавил:
— Дела обстоят все хуже и хуже.
Пеллетер подошел и заглянул в листок через плечо Летро.
Оказалось, что отпечатки пальцев вчерашнего покойника нашлись в общей базе. Имя — Марсель Меранже. Опытный взломщик сейфов, работавший на многочисленные преступные синдикаты по всей стране.
Это означало, что многие могли хотеть убрать его.
Проблема заключалась только в одном — в последней записи, сделанной витиеватым почерком Мартена.
Марсель Меранже был арестован тринадцать лет назад и приговорен к сорока годам тюрьмы.
Тюрьмы Мальниво.
Глава 3
Американский писатель
Летро убежал в свой кабинет, оставив Пеллетера стоять с бумажкой в руках. В кабинете он первым делом схватился за телефонную трубку и рявкнул в нее:
— Здравствуйте… Дайте мне Фурнье!..
Пеллетер подошел к молодому офицеру за конторкой и кивнул на телефон.
— Можно?
Тот, удивленный, что у него вообще спрашивают разрешения, кивнул, растерянно выдавив из себя:
— Ну конечно!..
Пеллетер поговорил с оператором и повесил трубку.
Слышно было, как Летро в своем кабинете кричал:
— Да, это проблема, и это ваша проблема!..
— Из Мальниво когда-нибудь убегали арестанты? — спросил Пеллетер у молодого офицера, отчего тот опять растерялся, так как был занят тем, что старался подслушать, что говорит в своем кабинете начальник.
— На моем веку ни разу, а я прожил здесь всю свою жизнь, — ответил молодой офицер. — Но когда мы были детьми, тут ходили слухи о трех крупных побегах, случившихся со времен основания тюрьмы.
— О трех?
Офицер кивнул.
— В 1820-е один заключенный симулировал чахотку. Кашлял и кашлял целыми днями. Потом расцарапал пальцы о камни и этой кровью испачкал себе на груди робу — чтобы выглядело так, будто у него уже горлом идет кровь… Конечно, начальник тюрьмы побоялся, что зараза распространится на всех заключенных, и распорядился отвезти этого арестанта в город и там поместить на карантин в старый сарай… Арестант сбежал сразу же, как только его привезли в город. Поезда здесь тогда еще не ходили, а попросить кого-нибудь подвезти он не рискнул, поэтому шел пешком и далеко уйти не успел, потому что его быстро схватили… На весь остаток дней его заключили в одиночную камеру.
В открытую дверь было видно, как Летро расхаживал по своему кабинету с телефонной трубкой в руках, телефонным шнуром приводя в беспорядок бумаги на столе.
— А другие два побега?
— Ну второй даже, в общем-то, не считается побегом. Один из арестантов, работавших в прачечной, спрятался среди простыней, списанных на выброс. Довольно распространенная идея. Разумеется, списанное белье стали проверять перед вывозом, и умника обнаружили, так что он даже не успел оказаться за тюремными стенами.
Летро в своем кабинете уже орал во весь голос:
— Послушайте, Фурнье! Вы бы лучше поскорее разыскали своего шефа, потому что ему грозит скандал, из-за которого он может лишиться места!
Молодой офицер не обращал внимания на этот шум, явно польщенный вниманием, оказанным ему старшим инспектором, приехавшим из центра.
— А последний побег случился во время войны. Тогда арестантам уже были разрешены прогулки во внутреннем дворе. Вот трое сговорились и запланировали побег… Придумали встать перед прогулкой последними в строю и, как только вышли на воздух, втроем набросились на замыкавшего строй надзирателя, отобрали у него оружие и, прикрываясь им как заложником, прорвались обратно в здание. Они добрались до главных ворот, но, к счастью, начальник тюрьмы как раз в тот момент вздумал сменить караул. Двоих пристрелили сразу, а третий сдался и стал утверждать, что они просто хотели сбежать на войну, чтобы помочь родине. Его отправили в окопы, там он и погиб. В общем, пуля ждала его в любом случае.
— То есть ни один из побегов в действительности так и не удался?
— Так точно, ни один.
— А как по-вашему, сейчас кто-то может убежать оттуда?
— Без помощи со стороны нет.
— Вот и я так думаю.
Пеллетер задумчиво прикрыл рот рукой.
— Старший инспектор?
Пеллетер оторвался от своих мыслей.
— А вот вы ходили в тюрьму к Мауссье… Ну, то есть это же вы его поймали… Вы знаете его. Это каким же человеком надо быть, чтобы…