Пока детективы со взвинченными нервами ищут убийцу, я сижу в своем офисе и звоню со своего мобильного телефона. Ставлю стул спинкой к двери и сажусь на него, на случай если придет Салли и попытается войти.
Детектив Кэлхаун подходит к телефону. Я извиняюсь, что не смог приехать на вчерашнюю встречу. Он говорит то, что обо мне думает. Мы обмениваемся еще несколькими любезностями, после чего договариваемся встретиться еще раз, сегодня, в шесть вечера, в доме Уолкер. Он неохотно соглашается. Не поблагодарив меня, вешает трубку.
После обеда я внимательно вслушиваюсь, не планируют ли детективы устроить засаду у Уолкер. Никто об этом не упоминает. Кэлхаун оставил информацию при себе. Значит, он придерживается своего смешного плана убить меня. Каждые полчаса я натыкаюсь на Салли, но у нее как будто нет настроения разговаривать. Она смотрит на меня с противоположного конца коридора или лестницы и созерцает меня с таким выражением, будто потерялась; но она ни разу не подошла, чтобы завязать один из тех бессмысленных разговоров, от которых мне хочется кричать. Должен признаться, что мне не хватает ее обедов, и я про себя делаю заметку, что надо бы при ней заговорить о своем голоде, чтобы вдохновить ее на то, чтобы снова начать их готовить.
Наступает половина пятого, и у меня появляется шанс насладиться этим днем. Вернувшись в офис, я делаю еще один звонок с мобильного, и снова в полицейский участок. Прошу позвать кого-нибудь, кто специализируется на убийствах. Когда я говорю, что располагаю кое-какой информацией, меня сразу переключают на детектива Шредера.
Я пропускаю ту часть разговора, где предположительно должен был представиться, сказав ему, что я знаю, по каким правилам работает полиция, и, несмотря на то, что хочу помочь, я не готов выступить на суде под присягой по причинам, которые не хочу обсуждать, но которые в основном касаются моей безопасности. Он не соглашается с моими опасениями, но особо не настаивает, потому что, скорее всего, в девяносто пяти случаях из ста звонят ему полные психи. Несмотря ни на что, ему безумно хочется выяснить, что знаю я. Я говорю, что речь не о том, что я знаю, а о том, что я видел. Описываю, как найти куст в трех кварталах от последнего места преступления. Когда он меня спрашивает, откуда я узнал про это место, отвечаю, что видел, как какой-то мужчина что-то туда бросил, и когда я услышал сегодня об убийстве, то решил позвонить.
Приблизительно описать мужчину?
Конечно. Почему бы и нет? Я коротко описываю Кэлхауна, после чего вешаю трубку, не попрощавшись. Ничего похожего на «меня» на портрете в конференц-зале.
Выхожу из офиса и вижу детектива инспектора Шредера, сидящего за своим столом. Он смотрит на меня, но глаза его на мне не фокусируются. Потом, до того, как я дохожу до двери, он вскакивает, хватает ключи и бежит к детективу Кэлхауну. Они что-то коротко обсуждают, после чего быстро идут к выходу.
Когда я вхожу в свою квартиру, сделав три шага, понимаю, что что-то изменилось, хоть не могу понять, что именно. Как будто здесь кто-то побывал и на пару градусов сдвинул все предметы в комнате.
Я встаю посередине помещения и медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, но, сделав полный круг, не нахожу ни одной конкретной причины, почему у меня возникло ощущение, что что-то изменилось. Это просто ощущение. Может, сюда возвращалась Мелисса. Может, не возвращалась.
Я натягиваю резиновые перчатки и запускаю руки под матрас в поисках парковочного билетика, который сохранил на память несколько месяцев назад. Вот только я его не нахожу. Я вожу руками под матрасом, ищу, ищу… но билетика нет.
Мелисса?
Как она вообще могла догадаться сюда заглянуть?
Но я уже знаю как. Люди всегда все прячут под матрасами. Это было большой глупостью с моей стороны.
Стягиваю с кровати простыни и кидаю их на пол, потом стаскиваю матрас и прислоняю его стене, продолжаю искать, мне нужно точно убедиться, что его тут нет. Встаю на четвереньки, проверяю под кроватью и…
Вот он!
Застилаю кровать обратно и вдруг понимаю, как он туда попал. Я опрокинул кровать, когда пытался убить того проклятого кота. Убираю билетик в портфель, снимаю перчатки.
Прогулявшись пару кварталов, я использую свой обычный незаконный способ передвижения по городу, чтобы доехать до места встречи с Калхауном. Каждый из нас собирается убить другого, хотя предположительно ни один из нас этого не знает. Я приезжаю к месту встречи без двадцати шесть. Я уверен, что надул Кэлхауна, потому что Шредер посвятил его в поиски орудия убийства. Значит, у меня масса времени.
Оставляю машину в нескольких кварталах и иду пешком. Вечер такой же теплый, как и утро, и мягкий ветерок здорово расслабляет. Когда я дохожу до дома, то вдруг пугаюсь, что хозяева вполне могли вернуться и там уже полным ходом идет семейная жизнь. Делаю несколько глубоких вдохов. Нет, если бы тут кто-нибудь жил, я бы об этом уже слышал.
С помощью своего таланта открываю входную дверь, с помощью ноги — закрываю. Останавливаюсь в коридоре и вслушиваюсь, не раздастся ли каких-нибудь звуков. Никого нет. В первую очередь направляюсь в спальню, так как у этой комнаты уже есть своя история. Открываю портфель и, жалея, что у меня нет огнестрельного оружия, которое быстро покончило бы с этой историей, достаю молоток. В данных обстоятельствах это лучшее, что я могу сделать. Но если я ударю слишком сильно, то рискую расколоть ему череп, поэтому решаю спуститься на кухню и поискать что-нибудь более подходящее. Возвращаюсь в спальню счастливым владельцем большой сковородки с антипригарным покрытием.
Сажусь на кровать и смотрю, как бегут стрелки на часах, ожидая появления детектива Кэлхауна.
Глава 43
Ее достало то, что она ничего не знает. Ее достали вопросы. Ее достало, что все ее достало.
Салли уходит с работы в четыре пятнадцать. Ей не надо отпрашиваться, чтобы уйти пораньше. Все тут знают, что ее отец тяжело болен и что ей иногда приходится уделять ему много времени.
В четыре двадцать, когда она подходит к парковке, Генри нигде не видно. Она не знает, должна ли чувствовать разочарование или гордость от того, что он появляется ровно в четыре тридцать, чтобы встретить ее. Она не знает, чувствовать ли, что ей рады или что ее используют.
Она проезжает мимо участка, разворачивается на сто восемьдесят градусов и находит небольшой скверик на противоположной стороне улицы. Наступает четыре тридцать, но Джо не появляется. Она не припомнит, чтобы он когда-либо задерживался и не уходил ровно в четыре тридцать. Может, он вышел раньше?
Салли ждет еще пять минут. Джо нет.
Что ты делаешь? Собираешься за ним следить? Или все еще пытаешься ему помочь?
Точно. Она просто хочет посмотреть, не встречается ли он с кем-нибудь. Может быть, с той женщиной, с которой он разговаривал в начале этой недели, со свидетелем, которая приходила в участок. Еще через пять минут Салли заводит машину и отъезжает. Все равно она чувствовала себя довольно неуютно, выжидая вот так.
Она стоит на светофоре, когда в зеркале заднего вида замечает Джо. Включается зеленый. Она не знает, что делать. Машина позади начинает бибикать. К тому времени, как она разворачивается, Джо уже исчез. Наверное, зашел в автобус.
Салли направляется на кладбище, но через несколько минут понимает, что ей надо увидеть Джо. Поэтому она паркуется на его улице и решает, что подождет максимум двадцать минут. Джо появляется через десять.
Она остается в машине, не зная, стоит ли пойти и встретиться с Джо лицом к лицу, или подождать и посмотреть, не придет ли к нему кто-нибудь. Сложный вопрос, и ей так и не удается прийти к какому-либо решению, потому что через пару минут Джо появляется снова. Он уходит, удаляясь от нее. Салли следует за ним. Когда она заворачивает за угол, Джо сворачивает налево, на другую улицу. Она чуть замедляет ход. Салли никогда никого не выслеживала и сейчас понимает, что у нее не очень хорошо это получается. Она подъезжает чуть поближе к повороту и уже собирается завернуть, как вдруг Джо выезжает слева и пересекает перекресток.
