Его сотовый исчез вместе с курткой, но он мог позвонить Сесилу по телефону в номере. Он отвернулся от окна, намереваясь сделать именно это, но в этот момент понял, что пропало кое-что еще. Одежда, которую он оставил на полу, прежде чем забраться в постель к Вайолет, тоже исчезла.
Чип приложил руку ко лбу и хихикнул в веселом смятении.
Иисусе, эта сука все продумала!
Он представил себе, как она быстро и бесшумно бегает по комнате, тщательно собирая все его вещи и одновременно внимательно наблюдая за ним в поисках признаков близкого пробуждения. Покачав головой, он задумался, как долго ее не было. Неужели она ждала до рассвета? Или она встала, как только поняла, что он крепко спит? Интуиция подсказывала ему последний вариант. Придумав план, она бы не хотела тратить слишком много времени на его реализацию. И она сделала бы все возможное, чтобы задержать его, когда он проснется и поймет, что произошло, и, таким образом, забрала его одежду. Ее рассуждения на этот счет было легко понять. Не может же он разгуливать голым по улице, правда? За такое могут задержать копы, и она знала, что он не хотел бы, чтобы это произошло. Ну, это был риск, на который он мог бы пойти, если бы впал в отчаяние, но он надеялся, что до этого не дойдет.
Чип присел на край кровати и снял трубку старого телефона с рычага. Он уже держал палец на вращающемся циферблате, когда поднес трубку к уху и понял, что гудка нет. Нахмурившись, он несколько раз нажал на кнопку в надежде вызвать сигнал. Будучи относительно молодым, почти тридцатилетним, он почти не имел опыта работы с телефонами такого типа, но он видел этот трюк в старых фильмах.
Но сейчас это не сработало.
Он сунул руку за телефон и потянул за шнур. Не было никакого сопротивления, и через мгновение стало ясно, почему — линия была перерезана.
— Да, ну ёб жеж…
Чип с отвращением отбросил шнур и положил бесполезную трубку обратно на рычаг.
Ну что ж, она, конечно же, обо всем позаботилась, надо отдать ей должное.
Чип закрыл лицо руками и долго сидел, не зная, что делать дальше. Он представил себе сюрреалистическое будущее постоянного заключения в этой грязной, кишащей тараканами, яме комнаты. Он был бы как персонаж в романе Кафки. Не то чтобы он когда-либо читал Кафку. Но он слышал слово «сюрреалистические», когда интеллектуалы — или позеры — говорили о его романах. Кроме того, он думал, что в одном из них есть что-то связанное с тараканом, так что это отчасти соответствовало его ситуации. Далее он представил себе, как будет описывать эту фазу своей жизни зачарованным слушателям в более поздний момент, когда все это безумие останется позади. Он скажет: Да, это была совершенно кафкианская хрень. А потом все бы глубокомысленно кивали и ничего не говорили, потому что никто не знал, что, блядь, он имел в виду, но всё это было очень глубоко и экзистенциально, и все такое прочее дерьмо…
Но, конечно, все это чушь собачья, потому что очень скоро менеджер мотеля придет и либо выгонит его, либо потребует плату за еще одну ночь. Без одежды и денег это должен быть действительно интересный разговор. Чип изо всех сил пытался представить, как он мог бы адекватно объяснить свою ситуацию, и потерпел неудачу. Даже притом, что некоторые из более сомнительных моментов были скрыты, это звучало как нечто ненормальное. Менеджер позвонит в полицию, и тогда все будет кончено. Он еще сомневался, что представляет интерес в деле об убийстве Маккензи, но любой мало-мальски компетентный полицейский сразу заподозрит, что он замышлял что-то нехорошее.
Может быть, они и не смогут арестовать его ни за что, по крайней мере пока, но и помочь ему ничем не смогут. Сообщать об угнанном «Понтиаке» было очень рискованно. Теперь, когда Вайолет бросила его, он мог сказать о ней много гадостей, но она не была глупой. Она не станет проводить много времени в угнанном автомобиле. На те деньги, что у нее были, она могла купить еще один дешевый тарантас или билет на автобус куда-нибудь подальше. Но если копы случайно поймают ее за кражу машины, она, несомненно, начнет выбалтывать много информации, которую Чип не хотел бы, чтобы они знали.
Так что, да, нафиг этот шум.
Чип сидел на краю кровати, размышляя еще немного. Его полная неспособность что-либо сделать в сложившейся ситуации весьма разочаровывала. В конце концов, он понял, что ему нужно отлить, и встал, чтобы пойти в ванную.
И именно тогда он испытал свой самый большой шок.
Глава 23
Вайолет лежала в ванне мертвая, с перерезанным горлом от уха до уха. Чип долго стоял как вкопанный. Его мысли куда-то испарились в тот момент не потому, что он онемел от шока, а потому что его разум был неспособен осмыслить то, что он увидел. Из всех вещей, которые, как он предполагал, могли случиться с Вайолет, этой точно не было среди них. Если бы он миллион лет перебирал в уме все возможные варианты, то не стал бы думать об этом по той простой причине, что не мог даже представить себе, как это произошло.
Какой-то убийца проник в их комнату ночью и сделал это с ней, даже не разбудив его. Уровень скрытности, необходимый для совершения поступка, ошеломил его. Это было то, что он связывал с ниндзя, секретными агентами и множеством других экзотических злобных персонажей из фильмов. По большей части Чип вел скромную жизнь на задворках общества. Он не знал ни ниндзя, ни секретных агентов, и был уверен, что они вращаются в совершенно разных социальных кругах. И вообще, он не был достоин внимания кого-то подобного, независимо от того, что он сделал.
Он резко вздохнул, слезы навернулись на глаза. Слезы означали конец этого застывшего момента. Реальность того, что он видел, сильно поразила его. Стыд, который он испытал, вспомнив свои жестокие фантазии о том, когда он поймает Вайолет, поразил его, заставил его пошатнуться и опереться руками о дверной косяк, чтобы не упасть.
Бедную девушку убили очень жестоко. Порез на ее горле был глубоким. Нападавший почти отрезал ей голову. В ванне было много крови, а также брызги на плитке пола. Кто-то сильный втолкнул ее в ванну, прижал ко дну, а потом убил, и все это при минимальном шуме. Он все еще не мог понять это. Она легла спать голой и умерла таким образом, что заставило Чипа задуматься, было ли нападение сексуального характера. У него не было никакого способа определить это, но это казалось вполне логичным. Она была — была — красивой девушкой. Возможно, хищник, находящийся в другой комнате мотеля, видел, как они приехали, и принял импульсивное решение преследовать ее.
Чип вышел из ванной и побежал через комнату, чтобы снова выглянуть в окно. Он вспомнил, что, когда они приехали, перед одной из других комнат была припаркована еще одна машина. В то время он слишком устал, чтобы обращать внимание на марку и модель, но в памяти всплыл смутный образ синего четырехдверного «седана». У него было еще более смутное впечатление, что таинственный автомобиль был старым, хотя и не таким старым, как «Понтиак», реликвия 70-х годов.
Он ударил кулаком по стене.
— Дерьмо!
Синий «седан» исчез. Единственная другая машина была припаркована в дальнем конце стоянки, рядом с вестибюлем и офисом. Он должен был принадлежать тому, кто сегодня дежурил в мотеле. Он отошел от окна и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате, покусывая костяшки пальцев на сжатом кулаке и изо всех сил стараясь придумать что-нибудь — хоть что-нибудь — что он мог бы сделать. Он опрокинул стул и снова разочарованно вскрикнул. Ситуация выглядела безнадежной со всех сторон. Убийца Вайолет был где-то там, и он ничего не мог с этим поделать. Он даже не мог вызвать копов, чтобы сообщить о ее убийстве.
Копы.
Чип с трудом сглотнул и резко остановился.
О, чувак. Вот дерьмо. Блядь, блядь, блядь!
Единственное, что до сих пор работало в его пользу, — это отсутствие каких-либо вещественных доказательств, связывающих его с чем-то серьезным. Но это было уже не так. В комнате с ним была мертвая девушка, и ее смерть нельзя долго скрывать. Там было множество доказательств ДНК. Его отпечатки пальцев. Волокна волос на матрасе. И, черт возьми, забудь про комнату, на теле Вайолет — и внутри — была тонна его ДНК. Любой, кто исследует это место, придет к неизбежному выводу — он убил ее. Пока он размышлял над этим, его поразило, насколько невероятной полиция сочтет его историю. Никто не поверит, что он проспал все это, и он не сможет их винить, потому что сам этого не понимал.
