Я в полицейской машине, как в ловушке. Сижу, поглаживаю свой жирок. Опустилась дальше некуда.
Через минуту — или прошел час? — голоса стихают. Я разлепляю веки, одним глазом вижу, что женщина пристально смотрит на меня. Снова зажмуриваюсь.
Скрип водительской двери, которую открывает Литл. В салон машины врывается прохладный воздух, овевает мне ноги.
— Детектив Норелли — моя напарница. — Я улавливаю в его голосе нотку металла. — Я рассказал ей о том, что с вами происходит. Она собирается привести к вам домой некоторых людей. Можно?
Я сначала опускаю, потом поднимаю подбородок.
— Можно.
Когда он садится на свое место, машина охает. Интересно, сколько он весит? Интересно, сколько вешу я.
— Не хотите открыть глаза? — предлагает он. — Или вам так лучше?
Я снова наклоняю голову.
Дверь захлопывается, Литл заводит «седан», врубает задний ход и быстро подает машину назад, а потом останавливается.
— Приехали, — объявляет он, когда я открываю глаза и выглядываю в окно.
Приехали. Передо мной возвышается дом — черная пасть входной двери, ступени крыльца, как высунутый язык, карнизы образуют ровные брови над окнами. Оливия всегда говорит, что у домов из бурого песчаника есть лица, и с этого ракурса открывается наглядное подтверждение ее слов.
— Симпатичный дом, — комментирует Литл. — Большой. Четыре этажа? Это цокольный этаж?
Я наклоняю голову.
— Значит, пять этажей.
Пауза. В мое окно ударяется лист, потом уносится прочь.
— И вы здесь одна?
— Еще съемщик, — говорю я.
— Где он живет? В цокольном этаже или наверху?
— В цокольном.
— И он всегда здесь?
Я дергаю плечами:
— Иногда.
Молчание. Пальцы Литла выстукивают на приборной панели бодрый ритм. Я поворачиваюсь к нему. Он ловит мой взгляд, улыбается.
— Вот здесь вас и нашли, — напоминает он мне, кивая в сторону сквера.
— Я знаю, — бормочу я.
— Симпатичный скверик.
— Согласна.
— Симпатичная улица.
— Да. Все симпатичное.
Он снова ухмыляется.
— Ладно, — говорит он, глядя мимо меня, поверх моего плеча на окна дома. — Это парадная дверь или та, в которую вчера вечером вошли фельдшеры?
У него на пальце болтается кольцо с моим ключом от дома.
— То и другое, — отвечаю я.
— Ну хорошо. — Он крутит кольцо с ключом на пальце. — Хотите, отнесу вас?
Глава 39
Он не берет меня на руки, однако вытаскивает из машины, ведет к воротам, подталкивает вверх по ступеням. Обхватив его за широченную спину, я ковыляю, еле волоча ноги, на локте свободной руки у меня висит зонтик. Словно мы отправились на прогулку. Я чувствую себя совершенно отупевшей от лекарств.
Солнце едва не просверливает мне веки. На крыльце Литл вставляет ключ в замок, толкает дверь, которая широко распахивается, ударившись о стену; дрожат стекла.
Интересно, наблюдают ли за нами соседи. Интересно, увидела ли миссис Вассерман, как меня затаскивал в дом крупногабаритный черный мужчина. Держу пари, она прямо сейчас звонит копам.
В прихожей мы вдвоем едва умещаемся — я прижата к стене, упираюсь как могу. Литл ногой закрывает дверь, и мы оказываемся в полумраке. Я закрываю глаза, прислоняюсь головой к его плечу. Ключ поворачивается во втором замке.
И потом я чувствую это — тепло жилой комнаты.
И ощущаю запах — спертый воздух моего дома.
И слышу громкое мяуканье кота.
Кот! Я совершенно забыла про Панча.
Я открываю глаза. Картина прежняя, с момента моего ухода ничего не изменилось. Распахнута дверца посудомоечной машины, на диване лежит ворох скомканных одеял, светится экран телевизора, на экране застыло меню дивиди с «Черной полосой», на кофейном столике поблескивают в солнечном свете две опустевшие винные бутылки, стоят четыре баночки с пилюлями. Одна из них опрокинулась, как пьяная.
Дом. Сердце едва не выпрыгивает из груди. Я готова рыдать от счастья.
Зонтик соскальзывает с руки, падает на пол.
Литл направляет меня к кухонному столу, но я машу рукой влево, как мотоциклист, и мы меняем курс в направлении дивана, где за подушкой сидит Панч.
— Ну, вот и на месте.
Опустив меня на диванные подушки, Литл переводит дух. Кот наблюдает за нами. Когда Литл отступает назад, кот бочком пробирается ко мне по одеялам, а потом поворачивает голову и шипит на моего сопровождающего.
— Тебе тоже привет, — говорит ему Литл.
Я устраиваюсь на диване, чувствуя, как сердечный ритм успокаивается, как кровь тихо поет в венах. Проходит минута, и я прихожу в себя. Дома. В безопасности. В безопасности. Дома.
Паника постепенно сходит на нет.
— Почему в моем доме были люди? — спрашиваю я Литла.
— В каком смысле?
— Вы сказали, что в дом заходили фельдшеры скорой помощи.
Он поднимает брови.
— Они нашли вас в сквере. Увидели открытую дверь кухни. Им надо было посмотреть, что происходит.
Прежде чем я успеваю ответить, он поворачивается к фотографии Ливви на приставном столике.
— Дочь?
Я киваю.
— Она живет здесь?
Отрицательно качаю головой.
— С отцом, — мямлю я.
Его очередь кивать.
Он поворачивается, потом замечает остатки пиршества на кофейном столике.
— Кто-то устроил вечеринку?
Я делаю громкий вдох, потом выдох.
— Это кошка была, — говорю я.
Откуда это? «Помилуйте, что за дела? Молчи, это кошка была»[668]. Шекспир? Я хмурюсь. Не Шекспир. Чересчур жеманно.
Очевидно, я тоже чересчур жеманна, потому что Литл даже не ухмыляется.
— Это все ваше? — разглядывая винные бутылки, спрашивает он. — Хорошее мерло.
Я ерзаю на диване. Чувствую себя непослушным ребенком.
— Да, — признаюсь я. — Но…
Со стороны это хуже, чем есть на самом деле? Или на самом деле хуже, чем выглядит со стороны?
Литл выуживает из кармана флакончик с капсулами ативана, который выписала мне прелестная молодая докторша. Он кладет его на кофейный столик. Я бормочу спасибо.
А потом из глубин моего подсознания что-то всплывает на поверхность.
Тело.
Тело Джейн.
Я открываю рот.
Впервые я замечаю пистолет в кобуре, висящий на бедре у Литла. Помню, как однажды Оливия таращилась в Мидтауне на конного полицейского. Она секунд десять пожирала его глазами, и только потом я поняла, что она глазела на его оружие, а не на лошадь. Тогда я улыбнулась, стала ее поддразнивать, а сейчас вот оно, оружие, только руку протяни, только мне теперь не до смеха.
Литл замечает мой интерес и прикрывает пистолет курткой, как будто я заглядываю ему под рубашку.
— А что с моей соседкой? — спрашиваю я.
Он достает из кармана телефон, подносит его к глазам. Наверное, близорукий. Потом проводит пальцем по экрану и опускает руку.
— В этом доме живете только вы? — Детектив идет в сторону кухни. — Ну да, вы и ваш съемщик, — добавляет он. — Отсюда можно пройти вниз?
Литл указывает большим пальцем на дверь цокольного этажа.
— Да. Так что же с моей соседкой?
Он снова смотрит на свой телефон, потом наклоняется. Когда он выпрямляется во весь свой стоярдовый рост, то в правой руке у него оказывается кошачья миска для воды, а в левой — стационарный телефон. Смотрит сначала на одно, потом на другое, словно взвешивая эти предметы.
— Парень, наверное, хочет пить, — говорит он, подходя к раковине.
Я смотрю на его отражение в экране телевизора, слышу шум воды из крана. В одной из бутылок осталось немного вина. Успею ли я допить его, пока детектив не видит?
Миска с водой звякает о пол, после чего Литл ставит телефон на базу, искоса смотрит на дисплей.
— Аккумулятор сел, — сообщает он.
— Я знаю.
— На всякий случай говорю. — Детектив опять изучает дверь цокольного этажа. — Можно постучать? — спрашивает он меня.
Я киваю.
Он стучит костяшками пальцев по дереву и ждет.
