На все выходные мы оставим Тони в полной тишине в этом подвале. Вместе с Мальте, который в результате совершенного над ним насилия со стороны Тони больше не был хорошим собеседником. Вечером в воскресенье Мальте будет утилизирован старым проверенным способом в мусоросжигательной установке. Воскресенья якобы лучшее время для этого, как мне объяснил Саша. Я констатировал, что жизнь — это бесконечный процесс обучения. А Тони в понедельник мы доставим к Борису. Короче: мы полностью укладывались в график.
Когда мы шли на парковку, Вальтер отвел меня в сторону.
— Послушай, Бьорн. Меня это не касается, но… — замялся он.
— Выкладывай, что случилось?
— Да я хочу спросить о Драгане и этих его газетных посланиях.
Меня вдруг обдало холодом, несмотря на солнце, которое еще не зашло. Что еще, черт побери, раскопал Вальтер?
— А что такое?
— Я не хочу давать тебе советы…
— Ну говори уже.
— Ну… мои люди ходят за тобой уже несколько дней. И их изрядно удивило, что есть только одно место, в котором ты бываешь каждый день и что-то там берешь.
— И что это за место?
— «Макдоналдс».
Я был более чем ошеломлен. Я понятия не имел, к чему он клонит.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, если даже мои люди догадались, что передача новостей от Драгана происходит только в «Макдоналдсе», то и полиция догадается. Может быть, стоит организовать все более тонко?
Я насторожился. Тот факт, что я уже неделю каждый день хожу в «Макдоналдс» и покупаю там газету, стал еще одним доказательством того, что Драган жив.
Я улыбнулся «в себя». Просто так. Потому что мне и правда это понравилось.
Глава 35
Боль
Есть два вида боли: боль от самой раны и боль оттого, что бередишь рану. Мы не можем сделать так, чтобы раны вдруг не стало. Но если мы не будем бередить ее, то она заживет гораздо быстрее.
Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона — курс осознанности для руководителей
Следующая суббота была очень расслабленной. По крайней мере, для меня. Я начал день с простого дыхательного упражнения перед открытым окном. Я чувствовал близость дерева, чья обгоревшая кора могла зажить. Перед моим внутренним взором раскинулось озеро, у которого ровно неделю назад я сделал первый шаг по тому пути, что привел меня к глубокому внутреннему покою.
Я чувствовал в себе дыхание и жизнь.
Я был благодарным.
Два из трех ультиматумов, предъявленных мне, уже задолго до конечного срока, истекающего в понедельник, перестали играть для меня какую-либо роль. У Эмили было место в детском саду, а Тони существовал только в подвале фирмы Вальтера и уже не представлял никакой опасности. Мне удалось избавиться и от ненависти, и от неприязни по отношению к Тони. Я рассматривал его скорее как подарок. Не в том смысле, что «какой подарок для всего человечества этот Тони». Скорее, более конкретно: Тони был подарком для Бориса. Его осталось только торжественно вручить. Борис будет рад сделать с Тони все, что пожелает. А я радовался тому, что смогу поучаствовать в этой радости. К тому же тем самым первая половина третьего ультиматума будет исполнена. Борис сможет отомстить Тони. И только потом захочет увидеть Драгана. Но и на этот счет я уже особо не переживал. При небольшом везении все получится.
Эмили я сегодня не увижу, так как их с Катариной пригласили на чашечку кофе родители Катарины. Меня тоже. Но я был достаточно осознанным, чтобы понимать, что этот визит не пойдет мне на пользу. У меня за плечами была насыщенная неделя с уже пятью трупами и глобальными профессиональными переменами. Я не собирался опошлять этот опыт двумя часами ничего не значащих разговоров с людьми, которые никогда не понимали и не поймут мою жизнь.
При этом мне очень помогла осознанность в отношении моего эмоционального настроя к родителям жены. До того как Йошка Брайтнер обучил меня искусству осознанности, я регулярно ездил к теще с тестем, хотя ненавидел их.
Сейчас я не поехал к теще с тестем, потому что любил их.
Подобная смена установки была вдвойне хороша. Во-первых, потому, что я больше не ездил к теще с тестем. Во-вторых, потому, что при этом меня не мучила совесть.
А еще Йошка Брайтнер очень быстро убедил меня, что, вообще-то, я люблю родителей моей жены.
— Не важно, что лично вы думаете о ваших теще и тесте, они подарили жизнь вашей жене, — разъяснил мне Брайтнер на одном из первых наших занятий.
— Да. И что? Если бы все было так идеально, то я не сидел бы сейчас с вами.
— Вместе с вашей женой вы подарили жизнь Эмили.
— И какое это имеет отношение к моим теще и тестю?
— Вы же юрист. Вы лучше меня разбираетесь в правиле «сonditio sine qua non»[20].
Я покопался в своих знаниях с первого курса.
— Согласно этому правилу обстоятельство, которое нельзя исключить, не изменив конкретный результат, является причинным для данного результата.
— Верно. А теперь примените это правило к вашим теще и тестю и к Эмили.
— Фактически Эмили не могла бы появиться без них.
— Значит, вы должны быть благодарны им обоим и любить их за то, что у вас есть дочь.
— И как конкретно это должно выглядеть? — спросил я.
— Как выглядит любовь? Вряд ли вы всерьез ожидаете, что я смогу объяснить вам это. Любовь никак не выглядит. Любовь — это чувство. Следовательно, она не имеет ничего общего с посиделками за чашечкой кофе, вынужденными визитами или добрыми советами. Забудьте все это. Любите родителей своей жены и оставайтесь дома. Подарите им, из любви к ним, несколько прекрасных часов с их дочкой и внучкой, без зятя, который в плохом настроении сидит с ними за одним столом. Пусть лучше в это время их любящий зять сидит дома и думает о них.
— Звучит неплохо.
С тех пор я остаюсь дома. И встречи стали проходить для всех участников намного приятнее.
В общем, в эту субботу я наконец смог в спокойной обстановке и с удовольствием заняться повседневными рабочими делами, которыми в пылу осознанности и ввиду угроз моей жизни в последнюю неделю почти не занимался. Мне нужно было основать новую фирму. У меня уже был клиент, и у меня было прекрасное помещение на примете. То, что это помещение принадлежало моему клиенту, а тот был мертв, являлось положительными сопровождающими обстоятельствами.
Сначала я составил рамочное соглашение между мной и Драганом. Как адвокат Драгана, я буду ежемесячно получать постоянный гонорар и дополнительно почасовую оплату, сниженную в связи с наличием постоянного гонорара и тем не менее огромную. После того как я распечатал это рамочное соглашение на одном из подписанных Драганом бланков и тоже подписал его, я составил между мной и Драганом договор аренды помещений над детским садом. Преимущество данной последовательности действий заключалось в том, что за проект договора аренды я уже мог выставить Драгану полный счет.
Я в письменном виде сообщил Адвокатской палате свой новый адрес, оформил онлайн адвокатскую страховку, открыл счет и стал, таким образом, независимым адвокатом.
Совершенно независимый, я отправился в город. В магазине игрушек купил последнее приспособление, необходимое для того, чтобы помешать Борису убить меня. И отправился к Саше, чтобы он мог поупражняться.
Славное чувство.
С менее славными чувствами начал этот день славный парень Клаус Мёллер, как поведал мне вечером Станислав. Польская фура, в которой находилась машина Мёллера, в которой находился сам Мёллер и оплакивал свою сломанную руку, ночью проехала всю Польшу и в тот момент, когда я оформлял свою адвокатскую страховку, находилась примерно в семидесяти километрах от границы с Белоруссией.
Мёллер, не имевший ни малейшего понятия ни о предстоящей ему участи, ни о принципах осознанности, по обеим этим причинам страдал от некоторой напряженности. Вместо того чтобы просто смириться с тем, что он пристегнут к своей машине, что ему больно и что он ничего не может поделать, да и не должен, Клаус Мёллер изводил себя мрачными мыслями. Он досадовал, что оказал бессмысленное сопротивление своему обидчику. И тем самым только ухудшил ситуацию. Поскольку он не имел ни малейшего понятия, что с ним будет, его воображение рисовало ему самые страшные сценарии. Так, он всю дорогу боялся, что его привезут на свалку металлолома, чтобы прямо в машине раздавить мусорным прессом. Когда спустя почти восемнадцать часов езды Станислав наконец освободил его из машины, он понял, что этот страх был необоснованным. Фура стояла на парковке на окраине городка под названием Сокулка. В Восточной Польше. На границе с Белоруссией. В родном городке Баши.
