— У меня с собой будет номер «Мейл он сандей». Так вы поймете, что это я.
— Ладно. До встречи.
— До встречи.
Затем Винс набрал номер Сида. Телефон долго звонил, прежде чем тот подошел.
— Кто это?
— Это я, Винс.
— Как дела? Что-нибудь нашел?
— Нет.
— Ладно хоть живой. И на том спасибо.
— И то верно.
— Ничего пока не намечается?
— Нет, но дай мне время. Я собираюсь кое-что провернуть.
— Вот как?
— Да. Если я не могу найти их, то могу сделать так, чтобы они нашли меня. Пусть они сделают первый шаг.
— Тебе там помощник не нужен? Ты же знаешь, это не проблема.
— В одиночку я проворнее. Станет грустно — свистну.
— Свистни.
— Обязательно.
— Чао, бэби.
— Чао.
Винс закрыл телефон и уставился на лестницу и чердачный люк. Не помешало бы ему как следует выспаться в своей постели, но это была роскошь, которую он отныне не мог себе позволить.
Такая работа.
Глава 6
Вокруг да около
Винс провел тревожную ночь на чердаке и смог нормально заснуть лишь часам к пяти утра, поэтому поднялся только к полудню.
Приняв душ и наскоро проглотив пару чашек кофе с булочками, он пошел к своей машине и достал из бардачка карты.
Он развернул карту улиц Маргейта и расстелил ее на капоте «фольксвагена». Сверил адрес красильни и отыскал на карте улицу — она находилась за железнодорожной станцией — сама красильня на карте помечена не была.
На машине ехать туда не стоило — погода, скорее, располагала к прогулке: день выдался ясный и солнечный, хотя было довольно свежо.
Винс спустился в гавань, прошел вдоль Марин-террас, а затем свернул налево, нырнул в туннель под железнодорожным полотном, и вот она — Стейшн-террас, унылый проулок с вереницей одноэтажных жилищ мастерового люда — давно опустевших и наглухо заколоченных.
На противоположной стороне были одни лишь развалины — когда-то здесь жили те, кто работал на железной дороге. В конце переулка маячили ворота заброшенной красильной фабрики, из-под них и куда-то за угол шли проржавевшие рельсы сортировочной площадки, откуда давным-давно не отгружалась продукция.
Это были самые что ни на есть задворки Маргейта, где давно не ступала нога человека. Здесь было тихо и покойно, и даже крики чаек не нарушали картины того, что архитектурный критик Иан Нэрн называл «индустриальной мелодрамой».
Ветер утих.
Винс огляделся вокруг.
На душе у него было тревожно.
Он чувствовал, что кто-то следит за ним.
Он повернулся на 360 градусов, медленно, чтобы хорошенько осмотреться.
Там что-то есть…
Нет, это не кто-то, наблюдающий за ним.
Нет.
Не старик, не ребенок, не случайный прохожий.
Это что-то еще.
Винс чувствовал в воздухе враждебность.
И она была рядом.
Совсем рядом.
Винс сунул правую руку в карман куртки, сжал рукоятку вальтера и замер…
Сверху раздался глубокий и нервный гудок проходящего без остановки грузового состава, на всех парах летящего в Маргейт.
Стайка птиц взметнулась над развалинами и растаяла в солнечных лучах.
Наваждение исчезло.
Винс сделал глубокий выдох, отпустил рукоятку пистолета и расслабил мышцы.
Опасность миновала.
Что бы это ни было, оно отступило.
Он снова один.
Винс вскарабкался на кучу строительного мусора, перелез через ветхий деревянный забор и направился к зданию фабрики.
Вот она — «Красильня Прескотта и Форстера».
То самое место, где, вероятно, провел какое-то время перед своей смертью Лайонел и где был застрелен Фил.
Все это происходило здесь.
Позади фабричного здания располагалась платформа, где много лет назад грузили и разгружали вагонетки с товаром. Теперь она вся заросла папоротником и вьюнками. Винс залез на платформу и прошел по ней вдоль стены. Повсюду валялись ржавые бочки из-под краски, поломанные деревянные ящики, хрустящие под ногами поддоны, куски шланга, картонные коробки и даже старые телефонные справочники, изодранные и пришедшие в полную негодность.
Винс прошел вдоль задней стены красильни, обогнул здание и вышел на ту сторону, которая была обращена фасадом к Стейшн-террас.
Теперь он лучше представлял себе, что где расположено. Он знал, что позади основного здания расположена погрузочная платформа, откуда рельсы идут во двор фабрики, стоящей у подножия насыпи, по которой проходит железнодорожная ветка, соединяющая Маргейт с остальным миром.
Но почему тут оказался Лайонел?
И что привело сюда Фила?
Имело ли это место какое-то значение, кроме того что это был давно заброшенный и редко посещаемый людьми уголок курортного городка?
Разумеется, сюда удобно привезти того, кого решили убить.
Сюда удобно заманить человека, а затем разделаться с ним.
Здесь вам вряд ли кто-нибудь помешает.
Вряд ли? Да наверняка нет.
Здесь могут произойти любые злодеяния, и никто никогда о них не узнает.
Винс вошел в здание красильни через главный вход и оказался в вестибюле, откуда можно было попасть в конторские помещения. За вестибюлем начиналась собственно фабрика — мрачные и таинственные цеха, местами подсвеченные пробивающимся сквозь мутные стекла лучом солнца. Темнели силуэты давно устаревшего оборудования, в коридорах застыл едкий запах какого-то полуразложившегося и наверняка ядовитого вещества.
Вскоре Винс нашел ведущую на второй этаж широкую лестницу. Потолки здесь были ниже, а окна больше — от пола до потолка, — и благодаря этому весь этаж хорошо просматривался. Оборудование явно вывезли отсюда уже давно, но на грязном и засаленном сосновом паркете до сих пор проступали светлые квадраты.
Не слишком приятное место для дневных перестрелок, подумал Винс, а что уж говорить о ночи.
Третий этаж был в точности такой же.
Винсу хотелось бы знать, где именно застрелили Фила и куда привезли Лайонела, но это было лишь праздное любопытство, которое невозможно было удовлетворить.
Полицейские наверняка облазили это место с электронным микроскопом. И если они что и нашли, это не помогло им раскрыть преступление.
Преступления.
Узенькая деревянная лестница вела на крышу. Дверь пришлось отжимать. Винс налег на нее плечом и оказался среди водосточных желобов и почти лишенных шиферной кровли скатов.
Он подошел к парапету и немного постоял там, глядя на Маргейт и на море. Вон впереди та жилая башня, а вот Дримленд, вон Старый город и гавань.
Высоко в небе летали чайки; драмы и страсти людишек внизу оставляли их равнодушными.
Тут он услышал шум.
И заметил какое-то движение.
Непонятно, что сначала, возможно, шум и движение были одно и то же.
Но откуда?
Оттуда, со Стейшн-террас. Винс прижался к каменному парапету, пальцы впились в поросшие лишайником перила.
Вот он.
Вот.
Как быстро едет.
«Мерседес-универсал». Грязно-белого цвета. На вид не новый, лет десять. Промчал мимо ряда домов, повернул направо и исчез под железнодорожным мостом.
Откуда он взялся?
Что ему здесь нужно?
И как это Винс его не заметил?
Он не мог подъехать, когда Винс уже был здесь. Он бы непременно его услышал, даже если был в это время внутри красильни.
Инстинктивно Винс чувствовал, что была какая-то связь между этой машиной и тем ощущением, которое он испытал, когда подходил к зданию.
На лбу выступил холодный пот.
Его с головой накрыла волна страха, какого он не испытывал с самого детства. Того самого страха, от которого в животе стынут и обрываются внутренности.
Того самого страха.
Винс вернулся назад тем же путем, перекусил рыбой с жареной картошкой в «Праймарке» — кафетерии с видом на гавань, а потом решил заглянуть в массажный салон «Цезарь» в надежде разжиться там какой-нибудь информацией.
Заведение располагалось в самом начале Норт-даун-роуд и сразу показалось Винсу крайне убогим и жалким.
