Лгуны.
Смотрю на телефон у себя в руке.
Как с этим быть?
Будто слышу отповедь Литла: «Снимок ничего не доказывает, помимо того, что он был сделан, — и это снимок неизвестной женщины». Тут не поспоришь.
— Доктор Филдинг тоже не станет тебя слушать, — говорит мне Эд.
Заткнись.
Но он прав.
Думай. Думай.
— А как насчет Бины, мамочка?
Перестань.
Думай.
Есть только один ход. Я перевожу взгляд с гостиной на темную спальню наверху.
Возьму пешку.
— Алло? — Голос птенца, слабый и ломкий.
Сквозь тьму всматриваюсь в его окно. Никаких признаков человеческого присутствия.
— Это Анна, — говорю я.
— Знаю. — Почти шепот.
— Где ты?
— В своей комнате.
— Я тебя не вижу.
Мгновение спустя он, как призрак, появляется у окна — в белой футболке, тонкий и бледный. Я кладу ладонь на стекло.
— Ты меня видишь? — спрашиваю я.
— Да.
— Надо, чтобы ты сюда пришел.
— Не могу. — Он качает головой. — Мне не разрешают.
Перевожу взгляд ниже, на гостиную. Алистер и Джейн сидят в тех же позах.
— Я знаю, но это очень важно. Очень важно.
— Папа забрал у меня ключ.
— Знаю.
Пауза.
— Если я вас вижу… — Он не договаривает.
— И что?
— Если я вас вижу, то и они вас видят.
Качнувшись назад, я задергиваю шторы, оставляя между ними щель. Изучаю гостиную. Все по-прежнему.
— Просто зайди, — говорю я. — Пожалуйста. Ты не…
— Что-что?
— Ты… когда сможешь выйти из дому?
Еще одна пауза. Вижу, как он глядит на телефон, потом снова прижимает его к уху.
— В десять родители смотрят сериал «Хорошая жена». Может быть, тогда смогу выйти.
Теперь и я бросаю взгляд на часы в мобильном. Осталось двадцать минут.
— Ладно. Хорошо.
— У вас все в порядке?
— Да. — Не стоит тревожить его. «Вы ненадежны». — Мне необходимо кое о чем с тобой поговорить.
— Мне проще было бы зайти завтра.
— Это не может ждать. Правда…
Опускаю взгляд ниже. Джейн уставилась на свои колени, она тоже сжимает в руке бутылку пива. Алистер вышел.
— Заканчивай разговор, — говорю я срывающимся голосом.
— Почему?
— Нажми отбой!
Он открывает рот.
Комната озаряется ярким светом.
За спиной у Итана стоит Алистер, держит палец на выключателе.
Итан резко поворачивается, роняя руку вдоль тела. Линия замолкает.
Я не дыша наблюдаю эту сцену.
Алистер маячит в проеме двери, что-то говорит. Итан делает шаг вперед, поднимает руку, размахивает телефоном.
На миг они замирают.
Затем Алистер устремляется к сыну. Забирает у него телефон. Смотрит в него. Потом на Итана.
Проходит мимо него к окну, сердито всматривается в темноту. Я отступаю дальше в спальню.
Алистер раскидывает руки, закрывает ставнями обе половинки окна. Плотно прижимает.
Комната наглухо запаяна.
Шах и мат.
Глава 92
Отворачиваюсь и не мигая устремляю взгляд в свою спальню.
Не могу себе представить, что происходит в том доме. Из-за меня.
Тащусь к лестнице. На каждой ступени замедляю шаг, думаю об Итане. Он там, за теми окнами, наедине с отцом.
Спускаюсь ниже и ниже.
Вхожу в кухню. Пока я ополаскиваю стакан в раковине, раздаются приглушенные раскаты грома. Я всматриваюсь в прорези жалюзи. По небу несутся тучи, ветер треплет ветки деревьев. Он явно усиливается. Приближается гроза.
Я сижу за столом, держа в руках бутылку мерло. «Серебряная бухта, Новая Зеландия» — написано на этикетке, ниже небольшая картинка с кораблем в море. Может, я смогу переехать в Новую Зеландию, начать там новую жизнь. Мне нравится название «Серебряная бухта». Хотелось бы снова поплыть на корабле.
Если я когда-нибудь выйду из этого дома.
Подхожу к окну и приподнимаю рейку жалюзи — по стеклу барабанит дождь. Смотрю на ту сторону сквера. Ставни в доме Расселов по-прежнему закрыты.
Едва я возвращаюсь к столу, как раздается звонок в дверь.
Он взрывает тишину, словно сигнал тревоги. У меня вздрагивает рука, вино расплескивается из бокала. Я поднимаю глаза на дверь.
Это он. Это Алистер.
На меня нападает страх. Пальцы ныряют в карман, хватают телефон. Другой рукой тянусь к резаку.
Встаю и медленно иду через кухню. Подхожу к домофону. Собравшись с духом, смотрю на экран.
Итан.
Облегченно вздыхаю.
Обхватив себя руками, Итан раскачивается взад-вперед. Нажимаю на кнопку и отпираю. Минуту спустя он уже внутри. В волосах сверкают дождевые капли.
— Что ты здесь делаешь?
Он таращит на меня глаза:
— Вы же просили зайти.
— Я думала, твой отец…
Итан закрывает дверь, идет мимо меня в гостиную.
— Я сказал, что звонил друг, с которым мы ходим в бассейн.
— Разве отец не проверил твой телефон? — следуя за гостем, спрашиваю я.
— Я сохранил ваш номер под другим именем.
— Что, если бы он мне перезвонил?
Итан пожимает плечами.
— Не перезвонил же. Что это такое? — Он смотрит на резак для картона.
— Ничего.
Опускаю резак в карман.
— Можно мне в туалет?
Я киваю.
Пока он находится в красной комнате, я просматриваю свой телефон, подготавливаю следующий ход.
Слышу шум слива унитаза, журчание воды в кране, и Итан возвращается.
— Где Панч?
— Не знаю.
— Как его лапка?
— Хорошо. — В данный момент меня это не волнует. — Хочу тебе кое-что показать. — Я вкладываю телефон ему в руку. — Нажми на «Фото».
Он смотрит на меня, нахмурив брови.
— Просто открой приложение, — прошу я.
Пока он это делает, я наблюдаю за выражением его лица. Дедушкины часы начинают отбивать десять. Я затаила дыхание.
С минуту ничего не происходит. Итан безмятежен.
— Наша улица. На восходе, — произносит он. — Или… постойте, это же запад. Значит, это зака…
Он умолкает.
Вот оно.
Проходит мгновение.
Он поднимает на меня широко раскрытые глаза.
Шесть ударов, семь.
Открывает рот.
Восемь, девять.
— Что… — начинает он.
Десять.
— Думаю, пора сказать правду, — говорю я ему.
Глава 93
При последнем ударе часов он встает передо мной, едва дыша. Я хватаю его за плечо и веду к дивану. Мы садимся. Итан не выпускает телефона из рук.
Я ничего не говорю, просто смотрю на него. Сердце у меня трепыхается, как муха в кулаке. Чтобы унять дрожь в руках, я прижимаю их к коленям.
Он что-то шепчет.
— Что-что?
Откашливается.
— Когда вы это нашли?
— Сегодня вечером, как раз перед тем как позвонить тебе.
Кивок.
— Кто она?
Он продолжает смотреть на экран телефона. На долю секунды мне кажется, что он не услышал меня.
— Кто…
— Это моя мать.
Я хмурюсь:
— Нет, детектив сказал, что твоя мать…
— Моя настоящая мать. Биологическая.
Я в изумлении смотрю на Итана:
— Тебя усыновили?
Он ничего не говорит, а только кивает, опустив глаза.
— Значит… — Я наклоняюсь вперед, приглаживаю волосы. — Значит…
— Она… не знаю даже, с чего начать.
Я закрываю глаза, стараясь избавиться от замешательства. Мальчика следует направлять. Это я могу.
Наклоняюсь ближе, разглаживая халат на бедрах, смотрю на Итана.
— Когда тебя усыновили? — спрашиваю я.
Вздохнув, он откидывается на подушки, они сминаются.
— Когда мне было пять.
— Почему так поздно?
— Потому что она… она принимала наркотики, — говорит он, запинаясь, как жеребенок на травке, делающий первые шаги. Интересно, сколько раз Итан произносил эти слова прежде. — Она принимала наркотики. И была совсем еще… юной.
Это объясняет, почему Джейн выглядела такой моложавой.
— И я стал жить с мамой и папой.
Я изучаю его лицо. Кончиком языка он облизывает губы, на висках блестят капли дождя.
