— А вы знаете, я, наверно, стащу ее отсюда, — сказала она.
— Как вам будет угодно, — улыбнулся Уинтер.
Карвер откашлялся:
— Саймон, сходите, пожалуйста, в ванную комнату и еще раз проверьте там все, хорошо?
— Эрен, я уже три раза проверял. Там все нормально. Все будет отлично.
— Пожалуйста, я вас прошу.
Уинтер нахмурился, однако ослушаться не посмел. Он услышал, как открывается и закрывается дверь. Уинтер был прав — он провел в этой маленькой ванной не меньше шести часов. Удивительно, но водопроводчик оказался настоящим умельцем. Карвер с самого начала знал, что понадобится действующий унитаз со сливным бачком, а также раковина со сливом. С ванной было и так все в порядке, поскольку вряд ли кто захочет в ней мыться. Но остальные удобства надо было наладить. Если даже туалет никому не понадобится, без алкоголя и наркотика Шеппард будет страдать. То есть с большой вероятностью его стошнит.
Карвер поправил стопку бумаг на столе, достал из кармана ручку, положил рядом с бумагами. И с Библией. В каждом номере любой гостиницы, независимо от количества звездочек, Библия имелась обязательно. Почему-то считалось, что постояльцы должны поголовно быть христианами. Карверу этот обычай казался страшно оскорбительным. Ему хотелось надеяться, что Библия станет тем спусковым крючком, который запустит механизм безумия Констанции Ахерн. И это положительно скажется на осуществлении плана.
— Кажется, все готово, — сказала Мэнди, оглядываясь и осматривая комнату.
— Да, — отозвался Карвер, — кроме одного.
Он молча достал из-под подушки нож и протянул его Мэнди.
— А, вот оно что. Хорошо, — просто сказала Мэнди, и Карверу показалось, что вид ножа даже приятно ее возбудил. — Ведь это тоже входило в план.
Она взяла нож и осмотрела его на свету.
— Ты можешь не делать этого сама. Хочешь, сделаю я… сделаю так, что любой эксперт докажет, что это твоих рук дело.
Мэнди посмотрела на него, и стало ясно, что его беспокойство об успехе дела она ошибочно считает тревогой за нее. Именно на это он и рассчитывал.
— Я справлюсь, — сказала Мэнди. — Ты же в меня веришь, да?
— Конечно верю, — ответил Карвер и поцеловал ее.
— Здесь все нормально, — донесся сквозь стенку приглушенный голос доктора Уинтера.
Мэнди с Карвером переглянулись. Он кивнул. Она ответила тем же.
Никаких слов больше не требовалось.
Глава 56
Шеппард хотел развернуться и зашагать в противоположном направлении. Но он понимал, что не сможет. Понимал, что ему лицом к лицу придется встретиться с человеком, который стоял у кромки берега. Понимал, что это — конец истории.
По песчаным дюнам он спускался к берегу моря. Песок под ногами оказался настолько зыбким, что Шеппард чуть не упал, и тогда он прибавил шагу, чтобы достичь наконец твердой почвы. На самом берегу песок был гораздо плотнее, идти стало легче, но удовольствия это ему не доставило. На него волна за волной наваливалась страшная усталость, хотя он понимал, что обязательно доберется до человека, стоящего вдали, сможет добраться.
Шеппард достал из кармана телефон Уинтера, посмотрел на экран. Нет сигнала. Он вполголоса выругался. Выбрался наконец из берлоги, а сигнала все равно нет. На всякий случай все-таки набрал три девятки. Тишина. Интересно, где он? Надо срочно найти мобильник, иначе Райан погибнет. С большой вероятностью работающий телефон найдется у самого Эрена. Шеппард быстро пошел к нему. Ведь он понимал, что в каком-то смысле заслужил все, что сегодня случилось. Зато больше ни один человек из-за него не пострадает.
Эрена он не вспоминал долгие годы. Похоронил воспоминания о том, что он натворил, под другими, приятными: наркотики, бессонные ночи напролет, телевизионные съемки. В его сознании Эрен превратился в бесплотную тень.
Если после всего случившегося он остался в живых, сможет ли теперь оправиться? Забыть фальшивый гостиничный номер, как он забыл Эрена? Все, что произошло сегодня, было кошмаром, который давно дремал в безднах его души. И эти люди — словно призраки, плод беспокойного воображения, осколки подсознания. Поверит ли он со временем в это? Как искренне поверил в то, что раскрыл убийство мистера Джеффериса? И какая жизнь после этого была уготована Моргану Шеппарду?
Может быть, гибель здесь, в этих песках, станет логичным концом всей его жизни. Этакое подстрочное примечание к ней. Продвигаясь вперед, он уже едва волочил ноги. Они не слушались, желали, чтобы он остановился и лег на песок. Лег здесь и помер. Все, хватит… да, его всегда ждал именно такой конец.
И все же он был доволен, что смог выбраться. Выйти на свежий воздух и снова увидеть небо. Ему всегда нравилось гулять на свежем воздухе, это давало ему иллюзию свободы. Скорее всего, потому, что обычно он предпочитал стратегию отступления. Правда, сейчас никуда бежать не собирался. Даже напротив.
Он размышлял об ошибках, которые совершал. Вечеринки, наркотики, выпивка, все остальное в том же духе. Каждый божий день проходил как в тумане. А последние несколько лет все дни и вовсе слились в один — каждый день был похож на другой как две капли воды. И в результате в памяти ничего не осталось. Все началось в день, когда он отправился в полицию, чтобы сообщить об отце Эрена.
Но все запомнят это. Лживый Сыщик. Броские газетные заголовки — с такими заголовками номера разойдутся как горячие пирожки. И наконец желтая пресса скинет его с пьедестала.
Фигура человека уже несколько ближе, хотя все еще далеко… черты лица не видны. Черное пятно на фоне бледно-желтого песка.
Шеппард знал наверняка только одно: человек наблюдает за ним и, вероятно, довольно давно уже его поджидает.
«Иди вперед».
Расстроятся ли в телестудии? Проронит ли кто по нему слезу, а если да, поймут ли люди, почему плачут: от горя, из-за потери работы или от горечи из-за потери его самого? Небось сварганят дорогущие похороны с поминками. Все широко осветится средствами массовой информации: его смерть для всей информационной сети — неплохой повод заработать на рекламе. Открытый гроб с видом на столы с черной икрой, омарами с поджаренным хлебцем, шампанским, ведь надо же поднять бокал за уход порядочной скотины.
Его шоу, скорее всего, продолжится уже без него. Было бы глупо не использовать к своей выгоде эту шумиху. На его место пригласят нового человека. Черт возьми, может быть, даже самого Эрена или кого-то похожего на него. Кто этого заслуживает, конечно. Перед сменой ведущего на очередное ничтожество выйдет и мемориальная серия — так сказать, смена караула. Индустрия развлечений не останавливается ни на минуту: по-быстрому обналичил чеки и двигай дальше. Уже через неделю о нем никто и не вспомнит.
Друзей у него совсем мало. Даже не сообразишь сразу, кого можно назвать другом. Есть, конечно, Дуглас, но это совсем другое. Добрые отношения с Шеппардом составляли для Дугласа жизненный интерес — ведь Шеппард платил ему бешеные деньги. В телестудии есть кое-кто, с кем он разговаривал. Но знал он их плохо и имен не помнил. А если и помнил, то не уверен, не придумал ли сам эти имена.
Еще есть несколько бывших подружек. Мишель из колледжа, юная, бесшабашная студентка-англичанка. Шеппард избавился от нее, как только подписал контракт с телевидением. Не так давно он поискал ее в Интернете, нашел: она замужем, ждет ребенка и счастлива. На фотографиях в «Фейсбуке» она весела, беззаботна, на лице такая улыбка, какой он у нее и не видывал. Он представлял себе, как она сидит за столом с мужем, они завтракают, в руках у нее газета, а рядом на высоком стульчике сидит ребенок.
— Надо же, а ведь я с ним когда-то встречалась, — говорит она.
И все, больше о нем ни слова… Потом была Сюзи, женщина, которая никого не уважала, и себя в первую очередь. Ничем не интересовалась, да и ею никто особенно не интересовался. Она охотилась за знаменитостями, Шеппард понял это, когда застукал ее в постели с группой мальчиков-музыкантов, всего их было пятеро. Шеппард сразу бросил ее, и она приняла это со смирением, насколько позволяли остатки самоуважения. Он же провалился в черную дыру анонимных свиданий и если хоть что-то помнил о некоторых, то лишь потому, что, накачанный спиртным, наркотиками либо и тем и другим, был особенно омерзителен. Их было так много… да и вообще, образ жизни он вел в стиле «меняю подружек как перчатки». Всех этих барышень звали что-то типа Кристал, Сэффрон, Руж, — словом, не имена, а прилагательные[544]. Ни одна не станет о нем скорбеть, если, конечно, что-нибудь особенное не привлечет их внимание.
