— Сегодня вечером автобусов больше не будет, — говорит он.
Гевин кивает, но не двигается с места.
— Вам нельзя здесь оставаться, придется уйти.
Почему? Что случилось бы, если бы Гевин просидел здесь всю ночь на этом жестком сиденье, никому не мешая?
Контролер смотрит на него, выжидая. Не стоит конфликтовать.
Гевин забрасывает на плечо походную сумку и встает. Ему холодно и сыро. Он поворачивается спиной к контролеру и уходит. Он демонстрирует безразличие, не оглядывается, когда идет под навесом автобусной станции в сырую темноту ночного города.
Когда идет, чувствует, как сумка бьет его по боку. Пакет, который он несет, тяжел и громоздок. Гевин не знает, куда идет. Просто идет. Сейчас конец августа, четыре месяца до Нового года. Он мысленно представляет бурую бумагу, трущуюся о ткань его сумки. Содержимое хорошо упаковано, перетянуто множеством лент коричневого скотча, но даже в этом случае упаковка может со временем прохудиться. Бумага покроется мелкими трещинами, которые превратятся в обрывки, изнутри пакета покажется содержимое. Он не хочет передать Г. Н. нечто настолько ветхое. Он найдет где-нибудь место для сохранения пакета.
Через час он уже на окраине города. Перед ним автострада, свет от огней движущихся машин преломляется в каплях дождя. Здесь расположен большой торговый комплекс с квадратными приземистыми постройками — рестораном быстрой еды, кинотеатром, универмагом дешевых товаров. Он идет по обочине дороги с двусторонним движением, окаймленной участками зеленой травы. Боль в боку усиливается. Не помнит почему. Когда на мгновение закрывает глаза, видит полоски красного, кроваво-красного пластика. Он чувствует тяжелый удар металла по своему телу. Вспоминает Милократиса, Гормундуса, и боль обостряется, мешая ставить одну ногу перед другой. Огни в торговом комплексе потушены, но ему удается найти навес, чтобы укрыться от дождя.
Дождь не унимается. Серое мокрое утро застает Гевина съежившимся в углу погрузочной площадки за универмагом. Он открывает глаза и слышит, как с шумом проносятся по автостраде машины, разбрызгивая скатами дождевую воду и отчаянно работая «дворниками». Он голоден. Не ел настоящей пищи с тех пор, как покинул Иерусалим. Лекари в белых облачениях накормили его завтраком из меда и инжира, хлеба и рыбы. Они набили его карманы орехами и сухофруктами. Но это было давным-давно. Сейчас в животе скребут кошки сильнее, чем ноет боль в боку.
Еще рано, но ресторан быстрой еды уже открыт, в надежде завлечь ранних пташек, которые по пути на работу останавливаются для заправки. В течение двух дней Гевин не брился и не мылся. Его одежда помялась и испачкалась после ночлега на погрузочной площадке. Но она, по крайней мере, суха. Девица за стойкой смотрит неприязненно, когда он заказывает тройной гамбургер и черный кофе, но не отказывается обслужить его.
Пища и тепло в ресторане в некоторой степени возвращают его в нормальное состояние. Интересно, что делает Кэт. Спит ли она на матрасе, который служил им постелью, или сидит у окна, наблюдая за дождем над морем. Интересно, небо там, как и здесь, также пасмурное и низкое, что едва не задевает крыши зданий. Его бок ноет из-за сидения в течение двадцати четырех часов в неудобных позах и в сырости, из-за ночного сна на бетонном полу, таскания тяжелой сумки на одном плече.
С пакетом надо что-то делать. Он спрашивает девицу, которая приходит вытереть соседний стол, есть ли поблизости интернет-кафе. Та отвечает, что доступ в Интернет можно получить в универмаге, но его откроют только через два часа. Гевин решает, оставаться ли ему здесь и пить этот ужасный кофе из полистироловых чашек, но в тепле и сухости, или идти под дождем обратно в город вдоль двустороннего шоссе с уже интенсивным движением.
Он нуждается в движении. Допивает свой кофе и благодарит девицу. Та улыбается ему, польщенная. В эти ранние часы в ресторане всего двое посетителей, склонившихся над кофе и желающих оказаться в это дождливое утро где-нибудь еще, где сухо и уютно по-домашнему. Должно быть, не очень приятно работать в раннюю смену, думает Гевин, в таком унылом месте. Он улыбается девице в ответ и уходит.
Когда он добирается до центра города, дождь прекращается. Нижняя часть его одежды более мокрая, чем верхняя, из-за того, что его обдавали водой проезжавшие машины. День становился теплее, облака истончились и поплыли к востоку. Город выглядит совершенно иначе, чем предыдущей ночью. По улицам спешат люди, снимая дождевики и закрывая зонтики. Цветы на городских клумбах сверкают в слабых солнечных лучах разными красками и хрусталем дождевых капель. Позже, когда облака полностью очистят небо и солнце поднимется высоко, вероятно, станет жарко. В окнах отражаются цветы, люди и машины, их отражения мутнеют под светом солнца. Гевин наблюдает. Когда-то он чувствовал себя здесь как дома, бегая в офис газеты за назначением куда-нибудь, занимаясь неотложными делами. Сейчас он промок и не знает, что делать с тяжелым пакетом в походной сумке, бьющим его по бокам. Он больше чувствует себя здесь как дома по ночам.
Он направляется в центральную библиотеку, высокое стеклянное здание, сияющее под утренним солнцем и слепящее глаза. Хотелось бы иметь солнцезащитные очки. Может, он купит их, когда закончит с Интернетом.
В Интернете письмо от Г. Н.
«Привет, Гевин. Спасибо, что забрал пакет. Я действительно очень благодарен. Он очень большой? Не хочется слишком тебя утруждать. Говоришь, что направишься на север. Если будешь проезжать центральные графства, можешь оставить пакет моей подруге Морган. Она заведует баром…»
Адрес в городке, который располагается недалеко от места, где находится он сам. Можно воспользоваться автобусом. Менее чем через час он будет там.
Глава 18
Автобус прибывает как раз перед полуднем, проехав по окружному пути между двумя городами с остановками во всех деревнях. Гевин — единственный пассажир, проехавший весь маршрут. Два часа вдыхания выхлопных газов в сочетании с многочисленными поворотами по пути привели его в квелое состояние. От завтрака в торговом центре прошло много времени. Он следует за другими пассажирами, выходящими из автостанции, и направляется в центр города.
Город такой же, как миллион других. Главная торговая зона превращена в пешеходную, в середине — выключенный фонтан, бассейн которого завален пустыми пивными банками и пакетами от чипсов. Уличный музыкант играет на флейте мелодию под музыкальные записи, у его ног кассетник с компакт-дисками. Его лицо выглядит молодым и цветущим. Перед баром отеля висят корзины с цветами, лепестки которых опадают. Солнечные лучи скачут по булыжникам мостовой. Жарко.
Гевин входит в бар, радуясь его прохладе и отсутствию яркого света. Снимает солнцезащитные очки. Заказывает двойной виски и интересуется у барменши, как найти бар под названием «Водво». Ей известен этот бар, и она объясняет, как к нему пройти, оговариваясь, что заведение вряд ли откроется во время ланча.
— …Бар претендует отчасти на роль ночного клуба, — говорит барменша, — но он на самом деле больше похож на питейное заведение. Иногда там выступают музыкальные группы — из местных парней, старых джазменов. На мой взгляд, место не очень приличное.
Он разглядывает ее. Крашеные светлые волосы гладко зачесаны назад, розовая помада на губах, белая блуза из хлопчатобумажной ткани тесно облегает груди. Гевин заказывает бутерброд и уносит его вместе с напитком на угловой столик.
Он проводит время в баре отеля долгое время, заказывая поочередно пиво и виски. Около четырех барменша сдает смену. Новая женщина старше. У нее темно-рыжие вьющиеся волосы и узкие бедра. Гевин видит, как блондинка кивает в его направлении, видимо предостерегая сменщицу относительно возможных осложнений. Он, однако, не намерен устраивать скандалы. Пока ему позволяют сидеть здесь и не надоедают, он будет отвечать взаимностью.
