— Уолли? Это я. Хватай свою зубную пасту и пару трусов про запас… Ты едешь в Маргейт… Поедешь, Уолли, еще как поедешь. Не поедешь — пеняй на себя. Ты сделаешь так, как тебе велено. Я дам знать Перри, и он тебя часика через два заберет. Тогда и поговорим, понял, голуба? Вылезай из постели и вперед с песней. — Сид отключил телефон и, затолкав в рот тост, спросил: — А где Перри?
— Собирает дань, где же еще?
— Пошли его к Уолли, пусть он его заберет.
— Ладно.
В тот же день Винс обзвонил все маргейтские больницы и выяснил, что за последние сутки к ним не поступало никого по имени Гарри Голдинг. Также не было ни одного поступившего, кто соответствовал бы приметам Гарри. То же самое повторилось и на следующий день, и спустя два дня. Водила Гарри как сквозь землю провалился. Винс не знал, лежит ли он на дне морском или превратился в мясной фарш на потребу свиньям, но ни на минуту не сомневался, что они больше никогда его не увидят.
Сид с Винсом поехали в Борхэм-Вуд, к жене Гарри, Эдит. Скромный домишко послевоенной постройки притулился в тупичке возле заброшенной киностудии. К счастью, дома была их старшая дочь, Джеки, и она помогла матери перенести страшную весть. Сид заверил женщин, что они получат хорошую пенсию и у их семьи не будет материальных проблем, но разве могло это утешить вдову, которая была лишена даже возможности навещать могилу своего мужа?
Вечером Винс заскочил в свою квартирку на Парламент-Хилл, чтоб собрать кой-какие вещи — Сид по-прежнему хотел, чтобы он ночевал в «Сидимире». Стоило ему войти и включить телевизор (начинались девятичасовые новости), как зазвонил мобильник. Звонил Уолли, и голос у него был самодовольный, как у барона Джефри Арчера[48] на ток-шоу.
— Да, Уолл?
— Я только что оказал вам большую услугу.
— Ну?
— Я нашел человечка, который любит дармовую выпивку и всегда в курсе событий. Его зовут Терри Эвелинг.
— В каком он звании?
— Сержант.
— Хорошо. У тебя есть его домашний номер?
— Ну естественно.
Винс записал телефон.
— Он ждет вашего звонка, и… он очень охоч до выпивки, наш Терри.
— Ты спрашивал его насчет Гарри?
— Ну ты же знаешь уговор: никаких имен. Я у него ни про кого конкретно не спрашивал. Но трупов никаких в последнее время не находили, если ты об этом.
— Об этом. А что насчет Лайонела?
— Он полностью в курсе расследования. Сам над ним работает. Но мы припозднились, да еще, пожалуй, перебрали, так что разговаривать с ним будешь сам.
— Ладно, — сказал Винс.
— Не забудь, услуга за услугу. Если удастся что-нибудь выяснить, я буду первым, кому вы расскажете.
— Такой у нас уговор.
— Вот-вот.
— Да, еще кое-что.
— Что там еще?
— Представь Сиду сведения о расходах и первым делом верни оставшиеся деньги.
— Боюсь, что осталось не так уж много. Жизнь сейчас дорожает, деньги дешевеют.
Будто я сам не знаю, подумал Винс, вешая трубку.
Где у меня лежали чистые рубашки?
Кажется, они были здесь.
Да ладно, бог с ними, с рубашками.
Винс решил выкроить себе часок на отдых. Покуривая травку, послушать джаз, в общем, оттянуться, как говорят сейчас ребятишки.
Он поставил диск Телониуса Монка[49] и вытащил из-за кирпича в каминной кладке, одного из нескольких своих тайничков, самокрутку. Сел в кресло и с наслаждением затянулся. Видел бы его сейчас Сид. То-то бы он развонялся… Сид охотно закрывал глаза на пьянку, но поднимал хай из-за одной затяжки. Он ни в какую не хотел понять разницы между травкой и настоящими наркотиками. Ко всем относился с одинаковым подозрением, хотя сам сколотил на торговле ими целое состояние.
К черту Сида!
И к черту рубашки!
Сейчас главное музыка и ясность мысли.
И еще главное — помнить, что так не должна пройти вся его жизнь. В любой момент можно начать другую. Сесть на пароходик и почапать в прибрежный Уэльс.
Но сейчас есть только он — и джаз…
Сид расположился на кожаном диванчике в кабинете своего клуба. Он только что говорил по телефону с норвежским бизнесменом, у которого в Лондоне зависла кругленькая сумма денег, и их необходимо было сделать чистыми как стеклышко. Сид был добрый малый. Он согласился увидеться с ним на следующей неделе и все как следует обсудить. Так вышло, что у Сида в Ярмуте имелось небольшое новое предприятие, которое при успешной санобработке могло бы стать надежным каналом для отмывки бабок, — парочка залов игровых автоматов, где заодно можно было купить наркотики. Все должно было пройти без сучка без задоринки, словно симфония в слаженном оркестре. То бишь красиво.
Сид достал из кожаного ящичка сигару, закурил и сказал:
— Ну так о чем я?
— Вы рассказывали про Маргейт, шеф. — Сказав это, Фил Костолом достал из ящичка сигару, предложил закурить Лео. Тот отказался.
— Не экономь сигары, парень, — недовольно сказал Сид, — и предложи Винсу.
Фил встал, передал ящичек Винсу и негромко шмыгнул носом. Это следовало расценить как извинение.
— Прошу прошения, сэр.
— Я вовсе не против, что тебе нравятся мои сигары, Фил, но разве нельзя подождать, пока я сам предложу? Это называется хорошими манерами. Слыхал о таких?
— Да, шеф, я понял.
— Ну вот и славно, — продолжал Сид. — Теперь вот что. Винс расскажет вам про маргейтского копа и даст его телефончик. С этим ясно?
— Ясно, — в унисон ответили Лео и Фил.
— Вот и ладно. Поскольку никто там не собирается как положено расследовать смерь Лайонела и исчезновение Гарри, мы должны сделать это сами. Понятия не имею, сколько на это уйдет времени, но я должен получить внятный ответ. Вы должны будете перевернуть вверх тормашками этот сонный городишко и решить проблему. Держите связь с Винсом, давайте ему знать обо всем, что происходит. Усекли?
— Усекли, — сказал Фил.
— Усекли, — кивнул Лео.
Сид взглянул на Винса:
— Может быть, ты хочешь что-то добавить?
— Так, мелочи, — сказал Винс и повернулся к Филу и Лео. — Вы знаете, как себя вести. Постарайтесь себя не афишировать — вы же знаете, дурная слава — плохой помощник. И помните: никто не должен знать, кто вас послал и зачем.
— Мы не подкачаем, — заверил Фил.
Глава 3
Земля слухами полнится
На следующий день Винс отвез Сида в Хитроу и они сели на рейс до Ньюкасла. На послеполуденное время у них была назначена встреча с тремя братьями Хэлидей, которым нужны были деньги на строительство развлекательного центра, которое они затеяли в Уоллсенде. Предложение братьев понравилось Сиду, и соглашение было заключено без проволочек. Пару часов спустя, перекусив, Винс с Сидом вылетели в Лондон.
Телефон Сида зазвонил, когда Винс, наплевав на ограничение скорости, мчал по автобану где-то к западу от Айлуорта. Звонил Дэнни Хоуп — «козлина позорный», как называл его Винс, — поп-звезда шестидесятых, в свое время обожавший вертеть задом на сцене, а теперь, в качестве антрепренера, с неменьшим энтузиазмом втягивающий в это дело других. Винс однажды сказал о нем: «Факс и мобила у него уже есть, теперь не помешала бы хоть капелька мозгов».
— Сид, надо встретиться, — сказал Дэнни.
— Дэнни, сынок, мне уже поздновато пробоваться в артисты, — посмеиваясь вместе с Винсом, ответил Сид.
— Да нет, я серьезно. Это насчет твоего брата и Гарри. Мне кажется, я знаю, кто за этим стоит. Нам надо встретиться.
— Насчет Гарри? Похоже, в этом мире ничего ни от кого не скроешь.
— Я не шучу, Сид. Мы должны встретиться.
— У тебя есть какая-то информация?
— Да.
— Где ты сейчас?
— Дома.
— Там и оставайся. Мы сейчас подъедем.
Сид закрыл телефон и сказал Винсу:
