— Я подумал, может быть, теперь мне пора научиться входить через эту дверь, — говорит он.
Я молчу, потом догадываюсь, что он пытается пошутить.
— Справедливо.
Я отступаю в сторону, и он проходит мимо меня в кухню.
Закрываю дверь. Мы разглядываем друг друга. Мне кажется, я знаю, зачем он здесь. Думаю, он хочет рассказать мне про Джейн.
— Я хотел… Хочу извиниться, — начинает он.
Я цепенею.
— За недавнее, — говорит он.
Я дергаю головой, волосы свободно рассыпаются по плечам.
— Это я должна извиниться.
— Вы уже извинились.
— Рада извиниться еще раз.
— Нет, этого не надо. Хочу извиниться за то, что кричал. — Он кивает. — И за то, что оставил дверь открытой. Знаю, это вас раздражает.
Преуменьшение, но пусть хотя бы так.
— Все в порядке.
Я хочу услышать о Джейн. Могу я спросить его снова?
— Просто я… — Он поглаживает кухонный остров, опирается на него. — Я привык охранять свою территорию. Наверное, надо было предупредить вас об этом, но…
Фраза на этом заканчивается. Он покачивает ногой.
— Но?.. — спрашиваю я.
Он поднимает на меня глаза из-под темных бровей. Бесцеремонно спрашивает:
— У вас есть пиво?
— Есть вино. — Я думаю о двух бутылках на столе наверху и о двух бокалах. Вероятно, следует их осушить. — Открыть?
— Конечно.
Я прохожу мимо Дэвида к шкафу, по пути ощущаю аромат крема для бритья «Айвори». Достаю бутылку.
— Мерло подойдет?
— Я даже не знаю, что это такое.
— Хорошее красное.
— Звучит заманчиво.
Так, что у нас за другой дверцей шкафа? Пусто. Иду к посудомоечной машине. У меня в руке звенит пара бокалов. Ставлю их на остров, открываю бутылку и наливаю вино.
Дэвид пододвигает к себе бокал, берет его и наклоняет в мою сторону.
— Чи-из, — говорю я и делаю глоток.
— Дело в том, — произносит Дэвид, перекатывая бокал в пальцах, — что недавно я отмотал срок.
Я киваю, потом ловлю себя на том, что выпучила глаза. По-моему, я не слышала, чтобы кто-нибудь употреблял это выражение. По крайней мере, в кино.
— В тюрьме? — слышу свой глупый вопрос.
Он улыбается:
— В тюрьме.
Я вновь киваю.
— Что вы… за что вас посадили?
Он невозмутимо смотрит на меня:
— Нападение. — Затем уточняет: — На мужчину.
Я таращусь на него.
— Вы нервничаете, — замечает он.
— Нет.
В воздухе повисает ложь.
— Просто я удивлена, — говорю я ему.
— Нужно было сказать. — Он почесывает подбородок. — Я имею в виду, перед тем как переехать. Если хотите, чтобы я съехал, я пойму.
Не знаю, говорит ли он всерьез. Хочу ли я, чтобы он съехал?
— Что… произошло? — спрашиваю я.
Он легко вздыхает.
— Драка в баре. Ничего особенного. — Пожимает плечами. — Не считая того, что у меня уже был привод в полицию. То же самое. Два удара.
— Я думала, было три.
— Зависит от человека.
— Мм, — мычу я, решив не задавать больше вопросов.
— А мой государственный защитник был пьян.
— Мм, — повторяю я.
— Так что я отсидел год и два месяца.
— Где это было?
— Вы про драку или про тюрьму?
— Про то и другое.
— То и другое было в Массачусетсе.
— А-а.
— Хотите знать, типа, подробности?
Хочу.
— О нет.
— Это была просто глупая потасовка. Пьяные разборки.
— Понимаю.
— Но именно в тюрьме я научился… ну, вы знаете. Оберегать свое… пространство.
— Понимаю.
Мы оба стоим с опущенными глазами, как два тинейджера на танцах.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Когда вы были… когда мотали срок?
«Там, где это уместно, пользуйтесь лексикой пациента».
— Вышел в апреле. Остался на лето в Бостоне, потом перебрался сюда.
— Понятно.
— Вы все время это повторяете, — дружелюбно произносит он.
Я улыбаюсь.
— Что ж. — Откашливаюсь. — Я вторглась в ваше пространство, а не надо было. Разумеется, можете остаться.
Я действительно так считаю? Думаю, да.
Он пьет вино.
— Просто я хотел, чтобы вы знали. К тому же, — добавляет он, наклонив бокал в мою сторону, — это пойло очень приличное.
— Знаете, я не забыл про потолок.
Мы сидим на диване, прикончив по три бокала. Ну, Дэвид — три, я — четыре, так что всего семь, но кому это нужно — считать, сколько мы выпили. Однако я не сразу понимаю, о чем он.
— Какой потолок?
Он указывает наверх.
— Крыша.
— Верно. — Я поднимаю глаза к потолку, словно могу рассмотреть крышу сквозь конструкцию дома. — О, верно. Почему вы об этом вспомнили?
— Просто вы говорили, что, когда сможете выходить на улицу, подниметесь туда. Проверить, что и как.
Разве?
— Это еще не скоро случится, — твердо говорю я. — Я не в состоянии даже выйти в сад.
Легкая ухмылка, наклон головы.
— Значит, когда-нибудь. — Он ставит бокал на кофейный столик, поднимается. — Где у вас ванная комната?
Я поворачиваюсь.
— Там.
— Спасибо.
Он бесшумными шагами направляется в красную комнату.
Я откидываюсь на спинку дивана. Покачиваю головой из стороны в сторону, и диванная подушка шепчет мне на ухо: «Я видела, как зарезали мою соседку. А ту женщину я никогда не видела. Ту женщину никто не видел. Пожалуйста, поверьте мне».
Слышу, как в унитаз бьет струя мочи. Эд тоже мочился так сильно, что слышно было даже через закрытую дверь, словно он просверливал в фаянсе дыру.
Смыв воды в унитазе. Шипение крана.
«В ее доме кто-то живет. Женщина, которая притворяется ею».
Дверь ванной открывается, закрывается.
«Сын и муж лгут. Они все лгут». Я глубоко утопаю в подушках.
Я смотрю на потолок, на светильники, напоминающие ямочки на щеках. Зажмуриваюсь.
«Помогите найти ее».
Скрип. Дверная петля. Должно быть, Дэвид пошел к себе вниз. Я наклоняюсь в сторону.
«Помогите найти ее».
Но когда я в следующий момент открываю глаза, вижу, что он вернулся и плюхнулся на диван. Выпрямившись, я улыбаюсь. Он улыбается в ответ, смотрит мимо меня.
— Милый ребенок.
Я разворачиваюсь. Оливия широко улыбается с фотографии в серебряной рамке.
— Вы ее видели на снимке, который висит у вас внизу, — напоминаю я. — На стене.
— Угу.
— Почему не убрали?
Он пожимает плечами:
— Не знаю. Нечем было заменить. — Допивает бокал. — Ну ладно, и где она сейчас?
— С отцом.
Я делаю глоток.
Пауза.
— Скучаете по ней?
— Да.
— А по нему?
— По сути дела, да.
— Часто с ними общаетесь?
— Постоянно. Вот только вчера разговаривали.
— Когда вы с ними увидитесь?
— Наверное, не теперь. Но надеюсь, скоро. — Не хочу говорить об этом, вспоминать о них. Сейчас меня интересует женщина с той стороны сквера. — Посмотрим потолок? — предлагаю я.
Ступени ведут наверх, в темноту. Я иду впереди, Дэвид за мной.
Когда мы минуем кабинет, что-то задевает меня за ногу. Панч крадется вниз.
— Это был кот? — спрашивает Дэвид.
— Это был кот, — отвечаю я.
Мы проходим мимо спален — обе темные — и оказываемся на самой верхней площадке. Я шарю рукой по стене, нахожу выключатель. Вспыхивает яркий свет, и я вижу, что Дэвид смотрит на меня.
— Кажется, хуже не стало, — говорю я, указывая на пятно над головой, расползшееся по двери люка. Оно похоже на синяк.
— Да, — соглашается он. — Но и лучше не станет. Займусь этим на неделе.
Молчание.
— Вы очень заняты? Ищете работу?
Ответа нет.
Интересно, можно ли рассказать ему про Джейн? Что он скажет?
Но прежде чем я решаюсь на это, он целует меня.
Глава 55
Мы на полу площадки, я чувствую кожей грубый ротанг. Потом Дэвид поднимает меня и несет в комнату, к ближайшей кровати.
Он прижимается губами к моим губам, его щетина царапает мне щеки и подбородок. Одной рукой он сильно теребит мне волосы, другой тянет за кушак халата. Когда халат распахивается, я втягиваю живот, но Дэвид только крепче меня целует — в шею, плечи.
