Пока он сидит, Дельфина заявляет ему, что уходит. Она просит развода.
Что гораздо хуже, она нашла другого парня.
Когда он выяснит, кто это, ему станет еще больнее. Не незнакомец, нет. Враг.
Вилли — его единственное утешение в этой бездне. Младший брат приходит повидать его раз в неделю. Неизменно.
Если не считать форс-мажоров, он ни разу не пропустил ни одного свидания.
За десять лет.
Вернейший из верных.
Впрочем, Рафаэль — единственный, кто у него остался.
И наоборот.
Я не смог удержать отца. Не смог сохранить жену.
Я убил мать.
Я не смог защитить Энтони.
Я привел Вильяма на бойню.
Я убил Фреда, закопал в грязи любовь всей его жизни.
У меня была жизнь…
Вот что я с ней сделал.
Глава 38
21:10
К счастью, они вместе.
Потому что Вильям не смог бы долго сопротивляться. Он сошел бы с ума очень скоро.
Но Рафаэль другое дело, он был на «ты» с одиночеством и заключением долгие годы. Это все старые недруги, которых он смог приручить, демоны, с которыми он знал, как сражаться.
Он сохранял разум в ясности, настороже. Он продолжал верить.
Стараясь не разбудить брата, он съехал по стене и улегся на пол.
Спать, раз уж пока что не оставалось ничего другого.
Уснуть, чтобы забыть на несколько минут, что ты голоден и хочешь пить. Что тебе страшно и больно.
Забыть о том, что ты оказался не на высоте. Это самое сложное.
Рафаэль закрыл глаза, попытался не думать о боли.
Он вспомнил о матери, и ему удалось заснуть почти мгновенно.
Потому что он так решил.
22:00
Патрик вышел из тени и направился к тому, что он называет пристройкой.
Связка ключей в руке, улыбка на губах.
Он открыл первую дверь, двинулся по коридору тяжелым шагом. Чтобы они слышали его приближение. Чтобы страх шел впереди него.
Но когда он вошел в комнату, его пленницы притворились, что спят. Он ждал этого, они всегда так делают в самом начале. Наивно веря, что он не станет их будить.
Как жертва хищника прикидывается мертвой. Простой рефлекс выживания.
— Ну что, мои сладенькие, я должен поверить, что вы спите?
Он созерцал свои игрушки, которые по-прежнему не шевелились. Они обе повернулись к стене, каждая к своей, но Патрик догадывался о диком ужасе, который сверкал в их глазах. Он почти слышал, как их сердца бились с бешеной скоростью.
Сразу две в одной комнате, такое впервые. В конечном итоге это ему нравится.
Его глаза задержались на Джесси, на огромном синяке, украсившем ее руку; он предпочел бить по телу, избегая трогать лицо. Не уродовать ее милую мордашку.
Пока нет.
Он взял стул, устроился между двумя кроватями. Они продолжали делать вид, что крепко спят.
— Ладно, с кого начнем?
Свободная кисть руки Орели сжалась, на лице папочки появилась улыбка. Он выждал еще несколько секунд, чтобы страх расползся, как ядовитый газ. Накрыл и заполнил их.
— Ну что ж, вы сами будете решать, не против?
Он наклонился над Джесси, отстегнул ее наручник маленьким ключом. Едва почуяв свободу, девочка одним прыжком вскочила и бросилась к двери.
Папочка проследил за ней взглядом. Она не смирилась, будет бороться до конца.
Она хочет выжить, он этого и ждал.
Чтобы у него появилось желание ее убить, нужно, чтобы у нее было желание жить.
Джесси налетела на запертую дверь, обернулась.
— То, что ты ищешь, — папочка похлопал по карману своих вельветовых штанов, — у меня тут, в тепле. Если тебе нужен ключ, надо подойти ко мне и взять его.
Девочка посмотрела по сторонам, но не смогла найти бейсбольную биту.
— Я оставил ее в коридоре, — объявил Патрик с победным видом. — А теперь иди сюда. Иначе, клянусь, ты пожалеешь. Тебе не хватило прошлого раза? Хочешь еще?
По щеке Джесси стекла слезинка, девочка не сдвинулась ни на миллиметр, продолжая стоять спиной к двери.
Слегка повернув голову, Патрик заметил, что Орели больше не притворяется спящей. Она съежилась у изголовья кровати.
Так же сильно перепугана, как ее подружка.
— Иди сюда, я сказал.
Губы Джессики задрожали, руки затряслись.
Патрик приблизился, очень медленно, глядя ей прямо в глаза.
Когда до него осталось не больше метра, Джессика бросилась ему навстречу. Патрик попытался схватить ее, но она увернулась и спряталась под кроватью. Ухватилась за одну из ножек обеими руками.
Он поднял глаза к небу и поймал ее за щиколотку. Девочка снова закричала и продолжала кричать без остановки:
— Пустите меня! Пустите меня!
— Иди сюда, Джессика. Я не стану терпеть бесконечно…
— На помощь! Мама!
— Твоя мамочка тебя не слышит. Но если ты будешь продолжать бесить меня, я пойду за ней. Ты хочешь, чтобы я ее навестил, Джессика? Ты хочешь увидеть, как я ее зарежу? А ну, вылезай!
За стеной Вильям, вздрогнув, снова проснулся. Он выпрямился, задержал дыхание, он пришел в ужас от криков девочки.
Рафаэль ограничился тем, что стиснул за спиной кулак здоровой руки. Если бы он мог заткнуть уши, он так и сделал бы.
Нет ничего хуже, чем чувствовать свое бессилие. Со всей этой ненавистью, что кипит в его крови, что вот-вот хлынет прямо из глаз, если он ее не удержит.
Джессика сопротивлялась не слишком долго. Патрик выволок ее из убежища и швырнул на кровать подруги, быстро обездвижив:
— Ты успокоишься, или я тебе кишки выпущу.
Он сказал это спокойным голосом, он никогда не кричал. Это пугало еще больше.
— Прекрати, Джесси! — взмолилась Орели. — Прекрати, он убьет нас!
Джессика перестала биться и замерла, ожидая продолжения кошмара.
Папочка вновь сел на стул напротив своих пленниц:
— Хорошо, а теперь поиграем в одну игру, хотите? Поскольку вас двое, у меня проблема. — Его взгляд за круглыми очками переходил с Джессики на Орели; они дрожали, прижавшись друг к дружке. — Но вы поможете мне ее решить, не так ли?
Глухое молчание.
— Это очень просто: я должен вас наказать за то, что вы помогли Рафаэлю освободиться прошлой ночью. Но я добрый и накажу только одну из вас. Вопрос в том — которую… Орели, это тебе решать.
Рот Орели приоткрылся, но она не произнесла ни слова.
Папочка достал из кармана рубашки пачку сигарет, вынул одну и принялся крутить между пальцами.
Он не курил никогда в жизни.
Ему не нравилось чувствовать себя зависимым. Зависимость — это лишь для слабых.
— Ну что, Орели, я жду… Ты понимаешь, что я говорю, или ты слишком глупа для этого?
— Я… я…
— Я, я! — передразнил Патрик. — Джессика или ты — выбирай. Выбирай сейчас же!
Орели незаметно отстранилась от Джессики, прежде чем прошептать:
— Это была идея Джессики.
— Я не расслышал, — заявил Патрик. — Что ты сказала?
— Это была идея Джессики, — повторила Орели чуть громче.
— Это значит, что именно она должна быть наказана, так, по-твоему?
— Нет, я только сказала, что…
Папочка сделал вид, что раздражен:
— Так это она должна получить по заслугам, да или нет?
Орели чуть заметно кивнула; Джессика взглянула на нее без злобы. Просто в замешательстве.
— Сообщение получено, — изрек папочка, зажигая сигарету. — Спасибо за помощь, Орели.
Каждый вопль как игла вонзался в его мозг, пробирал до дрожи.
Вильям закрыл глаза, словно это могло заглушить крики девочки. Он прижался к плечу брата, твердого как сталь, немого как могила.
И вдруг, не выдержав, он начал орать, будто обезумел:
— Отпусти их, сволочь! Иди сразись с мужиком, если у тебя есть яйца!
— Заткнись, Вилли! — приказал Рафаэль. — Замолкни, ради всего святого!
