Может, она сидит у конторы на свежем воздухе? Мигнула бы фонариком, что ли, или костер разожгла.
Наверное, я опоздал и она уже ушла.
Я ускорил шаг. Споткнулся.
Вот они, ее рюкзак и термос!
— Келли, — позвал я.
Я задыхался.
— Келли, — повторил я.
Скрип гравия электрическими разрядами отдавался в голове.
В темноте конторы белела согнутая в колене голая нога, обутая в женскую теннисную туфлю. Ступня была странно вывернута, неестественный угол для спящего человека. Да и для живого тоже.
Я сделал еще шаг и увидел ее руку со скрюченными пальцами. Точь-в-точь коготки у птицы.
ИНСТИНКТ бросил меня на колени и велел зажмуриться. Психозы Эмбер встали на дыбы и обступили меня. Гарцующие единороги Мисти заполонили небо. Неужели это учинил банкир Брэд со своей мальчишеской улыбкой? А вдруг он узнал про нас с Келли?
Когда мама застрелила папашу меня рядом не было. Я никогда не видел покойника. Бабушка с дедушкой не в счет, они отжили свое, да и любовью окружающих не пользовались. Папашу хоронили в закрытом гробу. Я никак не мог понять почему. И вот теперь, когда я знал мысли дяди Майка насчет папаши и Мисти, до меня дошло. Наверняка гроб закрыли по требованию дяди, он не мог набраться духу еще раз посмотреть на брата. Стыд какой. Ведь в этом отношении на отце не было вины, и дядя Майк как бы потерял брата во второй раз.
Я попытался глубоко вдохнуть. Раз, другой… Может быть, она только ранена. Может, все еще обойдется.
С колен я не поднимался. Близость земли будто придавала мне сил. Сам себе я напоминал ребенка, что закрыл лицо руками и потому чуть воспрянул духом.
— Келли, — прошептал я. — Прошу тебя.
Я встал на четвереньки. Передо мной маячили ее мертвые ноги. Тошнота подступила к горлу еще до того, как я увидел тело целиком. Вырвало меня прямо здесь, я не успел отползти в сторону. Нехорошо с моей стороны.
Лица на ней не было. Точнее, у нее не было лица. Осталась часть челюсти с несколькими зубами и кусок лба.
Теперь меня выворачивало всухую. Казалось, спазмы никогда не кончатся. Было темно, но я видел кости и плоть, мозги и волосы. Смотри на ноги, велел я себе. А то вдруг увидишь еще что-нибудь. Например, глаза. Целые и невредимые. Где-нибудь в углу.
Я коснулся ее колена. Ледяное. Взял ее за руку.
Из глаз у меня хлынули слезы. К горю примешивалось что-то вроде облегчения. Теперь я знал: у людей есть душа. В ее холодной мертвой руке не пульсировала кровь. Но в этой руке не было и ее самой. Того, что больше слов, мыслей и чувств. Отсутствовало главное. Самая суть.
Она ушла от нас. Вот и все. Как и папаша. Он не исчез. Может быть, мы с ним еще встретимся. Может, еще не все потеряно.
Поднес ее руку к лицу и смочил слезами. Пальцы пахли салями и горчицей. Келли приготовила нам бутерброды.
Шаги за спиной не испугали меня. Я знал, что обязательно их услышу, и не стал отвлекаться.
Подождет.
Прошло немало времени, прежде чем я поднялся и двинулся к двери.
Глядя на меня мутными глазами, она вся дрожала.
— Прости. — В ее хриплых всхлипываниях не было слез. — Я не соображала, что делаю.
Я готов был броситься на нее. Но не бросился. Ноги мои двигались медленно-медленно, как бывает во сне.
Куча времени прошла, прежде чем я приблизился к ней и забрал винтовку дяди Майка.
— А что будет со мной? — прошептала она.
Я хотел сказать, что в ней воплотилось все хорошее, что меня окружало, и все плохое. Мои благие намерения и моя реальная жизнь. Все обещания, которые я не сдержал. Но как ей все это объяснить? Я сумел выдавить только одно слово:
— Эмбер.
Ее фиалковые глаза горели во мраке. Снизошедшее на меня спокойствие было подобно смерти без мук. Я мог дать ей только то, что потерял. И то, что потерял, вовеки пребудет со мной.
Глава 20
Прекращаю разговор с копами просто потому, что устал. Да и они наверняка тоже. Понятия не имею, который час. Всегда думал, что в участке полно часов. Ведь для этих ребят точное время очень важно. Все их отчеты начинаются с указания ВРЕМЕНИ. Нетерпеливым они говорят: «Не торопитесь, у нас уйма ВРЕМЕНИ». Только вот ни одни паршивые часы мне еще не попались здесь на глаза.
У шерифа, что ли, спросить. У него хорошие часы. Правда, не такие крутые, как у банкира или там психиатра. Это, наверное, его бесит, ведь его работа куда важнее. И опаснее. Банкирам редко вышибают мозги. Хотя с женами банкиров это порой случается.
— Хочу сделать телефонный звонок, — говорю. Все смотрят на меня так, будто я спятил.
— Мы не закончили, — парирует шериф со своего насиженного места на столе. — Прочти свои показания, подпиши — и можешь звонить.
Эмбер плохо прицелилась. Вот почему Келли вышибло мозги. Из винтовки с мощным телескопическим прицелом Эмбер не попала ей в грудь с трех футов. Заряд угодил в лицо.
В машине по пути домой сестра просила у меня прощения. Она, мол, не нарочно. У Келли есть муж, дети, друзья, она сознает. Эмбер также уверила меня, что Келли и испугаться-то не успела.
— Хочу позвонить, — гну свое я.
Билл, помощник шерифа, что съездил мне по роже, опять кидается на меня, и шеф велит ему успокоиться. Металлическая столешница передо мной усыпана окровавленными бумажными платками.
— Так и быть. — Шериф смотрит на часы. — Ты здесь уже два часа. Звони.
Он сползает со стола, выплевывает табачную жвачку в кофе (так дедушка выхаркивал свои черные легкие), берет пульт селектора с телефонной трубкой (вокруг трубки дюжина клавиш, некоторые светятся) и ставит передо мной.
— А без свидетелей можно? — спрашиваю.
— Нет.
— А это не нарушает мои гражданские права или что-то в этом духе?
— Наверное. — Шериф снимает трубку и жмет на кнопку.
Отдав мне трубку, шериф возвращается на свой стол. Прочие зевают, потягиваются, наливаются кофе. Все, только не Билл. Он садится в паре футов от меня, и во взгляде его читается желание сломать мне еще что-нибудь помимо носа. Вероятно, они с Келли были знакомы. Может, остановил ее как-то за превышение скорости и они душевно поговорили насчет импрессионистов.
Набираю номер. Дядя Майк подходит на четвертом звонке. Мой голос его явно не радует. Говорю себе: «Это потому, что ты так поздно позвонил», но слезы все равно катятся у меня по щекам.
— Хочу поговорить с Джоди.
— Джоди? — переспрашивает тот. — Она уже в постели. Спит.
Среди помощников шерифа женщин нет, но шеф перетряхнул весь личный состав Лорел-Фоллз и раскопал-таки дамочку для допроса девчонок. Она их просветила, что либо их заберут в приют, пока не найдут приемную семью, либо возьмут родственники. Эмбер позвонила дяде Майку.
— Разбуди ее, пожалуйста.
— Не буду, — сурово произносит дядя. — Зачем ты сюда звонишь? С каких пор можно из тюрьмы звонить домой?
— У меня есть право на телефонный звонок.
— Речь именно об этом звонке?
— Да.
Долгое молчание.
— Господи, Харли. — Голос у дяди дрожит. Сейчас расплачется. — Тебе могут вынести смертный приговор.
ОТНОШЕНИЕ К ТЕБЕ БУДЕТ КАК КО ВЗРОСЛОМУ — испорченной вывеской бара мигают передо мной неоновые буквы.
— Знаю.
— И свой единственный телефонный звонок ты тратишь на шестилетнюю девочку?
— Да.
Опять молчание.
— Извини, — голос у дяди крепнет, — рука не поднимается ее будить.
— Тогда позови Эмбер.
— Все спят.
— Ладно, — медленно говорю я, глядя на неоновые буквы. Что должно случиться, чтобы они исчезли? — Я просто хотел убедиться, что она жива-здорова.
— Она держится. Насколько возможно. — Дядя на мгновение замолкает. — В маленьком городе новости расходятся моментально. Ночь-полночь, а некоторым не спится. То и дело подъезжает машина, люди орут, кидают на участок всякую дрянь. Завтра будет совсем худо. Утром первым делом заберем девочек к нам, а потом увезем отсюда.
— А как же Элвис?
