Но вот мы делаем это. Вернее, Кортни делает это. А я просто лежу и стараюсь не думать о том, как бы все это могло быть по-другому, с ним.
Глава 8
Лиза
— Эй, все улыбаются!
Это Эмили, она сияет, в поднятой над нами руке у нее мобильник. Я автоматически отворачиваюсь, закрываю лицо рукой.
— Я не фотографируюсь, — говорю я.
— Это всего лишь для «Фейсбука», — обиженно бормочет Эмили. — Чтобы мой бойфренд и семья видели, с кем я работаю.
Она мила, но очень молода.
— И я тоже не хочу, чтобы моя фотография была в твоем «Фейсбуке», — вторит Джулия. Голос ее звучит резко, — острый клинок, который пленных не берет.
Джулия опоздала, появилась только секунду назад, и, я думаю, ее раздражение вызвано тем, что она не холодна и сдержанна, как обычно, а раскраснелась и взволнована, но все равно ее слова меня удивили и успокоили. Мэрилин знает, что я ненавижу сниматься, но на сей раз я избавлена от всяких объяснений с новыми людьми. Может быть, у нас с Джулией все же есть что-то общее.
— И в любом случае, — продолжает она, — делать селфи с коллегами вряд ли профессионально. Это не какой-нибудь клуб улыбок во весь рот.
— Это скорее праздник, чем тусовка с коллегами, — вставляет Мэрилин, видя, как уязвлена Эмили. У бедняжки такой вид — она, кажется, готова заплакать. — Но может, ты и права: не все в жизни годится для «Фейсбука» и «Инстаграма».
Она говорит все это в моих интересах, но в той же степени и в интересах кого-либо другого. У меня нет аккаунта ни в каких социальных сетях, хотя Мэрилин и клянется, что можно сделать абсолютно приватный профиль. Но я бы все равно и такому не доверяла, да и кто бы ко мне ходил? Только Мэрилин, наверно, но я и так вижу ее каждый день.
— О черт, я говорю, как старуха. — Мэрилин стонет чересчур театрально, поднимая настроение так, как умеет одна она. — Идем, Лиза, перехватим еще вина, пока весь аванс, внесенный в бар, не пропили.
Мы отделяемся от остальных, оставляя Тоби продолжать его явный и страстный натиск на Стейси, и направляемся к стойке бара. Как бы я ни пыталась встряхнуть его, мой желудок, после того как я нашла кролика, представляет собой настоящее дно реки, по которому ползают угри, и прошлое липнет, как нефтяная пленка на птичьи перья, снова разбивая мое сердце. Мне стоило невероятных сил не следовать повсюду тайком за Авой, чтобы знать, что она в безопасности, с трудом удалось уговорить себя не делать этого, и теперь у нее больше свободы. Пытаться скрывать свои чувства — это так выматывает; и если бы был какой-то способ отвертеться от этой вечеринки, я бы сделала это, но отвертеться не было никакой возможности. Пенни раз в год устраивает для сотрудников и клиентов вечеринку — выпивку с закусками, а теперь, с новым персоналом, открытием второго отделения и моим новым контрактом, она была бы недовольна.
И в этом отношении Джулия была права. Пусть мы и в сальса-клубе, но это все-таки не девичьи посиделки. Это в некотором смысле продолжение работы. Но вот я опираюсь на стойку бара рядом с Мэрилин и с удивлением чувствую, что мне все это пошло на пользу. Ритм сальсы наполнен жизнью, стихи на испанском, так что слова про любовь или утрату ничуть меня не беспокоят.
— Знаешь, я бы выпила рюмочку текилы, — говорит Мэрилин, и я смеюсь, хотя и немного удивлена.
Подруга выпивает больше меня, но и все остальные тоже. Я знаю, что` чрезмерная доза алкоголя может сделать с человеком, — ничего хорошего из этого не бывает. Если я выпью, то не могу оставаться начеку, а мне ведь нужно защищать Аву. Но Мэрилин все же не запойная пьяница. Не помню, когда она в последний раз пила крепкое. Глаза у нее горят слишком ярко. Сколько она уже выпила?
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Так-так-так, — тараторит Мэрилин, глядя на что-то за моим плечом. — Посмотрите, какие люди! Сам мистер Миллионер.
Я поворачиваюсь. В дверях стоит Саймон Мэннинг, на нем темные джинсы и футболка с шейным вырезом. Мой бокал с вином становится сразу слишком тяжелым и скользким в руке, и ощущение такое, будто веселье на мгновение замирает. Крупные клиенты редко заглядывают на такие мероприятия. Пенни их всегда приглашает, но обычно приходит только персонал — теперь уже из двух отделений — и некоторые из наших нештатных работников, с которыми мы давно сотрудничаем. Для ВИП-клиентов Пенни устраивает отдельный обед.
В зале темновато, и Саймон, вероятно, не понимает, что его появление произвело маленький фурор, — он стоит там, подсвеченный со спины, и оглядывает зал в поисках знакомых лиц. Наконец он делает шаг вперед. Дыхание у меня перехватывает.
— Сюрприз-сюрприз! — тянет Мэрилин. — Он идет сюда.
Я поворачиваюсь, предполагая увидеть Пенни поблизости, но та за приставными столиками, где Джулия говорит с Джеймсом из нового офиса.
— Лиза…
У меня не остается выбора, только посмотреть на него. Саймон совсем рядом, едва ли в футе от меня, и мои нервы натягиваются как струны, пространство между нами заполняется запахом его бальзама после бритья и теплом его тела, отчего я чувствую себя неловко. Я не знаток бальзамов, но пахнет он хорошо. Свежий цитрусовый запах, но не подавляющий. Я ненавижу себя за то, что обращаю на это внимание.
— Привет, Саймон. — Мэрилин пожимает ему руку, как и всегда, спасая меня, когда я попадаю в затруднительное положение. Я использую паузу, чтобы попытаться взять себя в руки. Хватит уже вести себя как глупая девчонка-тинейджер. — Добро пожаловать на борт, дошли до меня слухи.
Ну почему я не умею вот так же легко разговаривать с людьми? Мэрилин всегда такая уверенная. Дружелюбная без всякого флирта. Открытая книга. Я такой быть не могу. И не думаю, что когда-то была такой.
— Ну, Лиза так хорошо продавала вашу компанию, что я не мог отказаться, — отвечает он. Они оба смотрят на меня выжидающим взглядом. Я не могу молчать вечно. Где же Пенни?
— Я вам пришлю еще кое-какие цифры в понедельник. — Это все, что приходит мне в голову, и слова звучат так неуместно, что меня аж передергивает.
— Сейчас субботний вечер. — Саймон берет бокал с вином, который Мэрилин выудила словно из воздуха. — Давайте забудем о работе. Вы танцуете сальсу? Я ужасный танцор, но хочу попробовать, если вы не против.
Мои туфли вдруг прилипают к полу. Несколько человек на танцевальной площадке используют возможность обратиться за советом к профессиональному танцору, но немногие. Недостаточно для того, чтобы мы не оказались в центре внимания, если присоединимся к ним. Мой рот открывается и закрывается в безмолвной панике, словно у рыбы на берегу, я пытаюсь найти способ отказаться так, чтобы это не показалось грубым, хотя какая-то моя часть думает, что было бы забавно отдаться музыке, будь я другим человеком. Будь я, скажем, Мэрилин, или Стейси, или Джулией. Но я не они. Я — это я, и я не хочу, чтобы он танцевал со мной. Но в тот самый момент, когда я думаю это, я уже знаю, что себя обманываю. Я ненавижу змею внутри меня, которая хочет всех радостей жизни.
— Саймон! — Вот она, Пенни, проталкивается в наш кружок. Я могу вскрикнуть от облегчения, делая шаг назад и освобождая ей место. — Замечательно, что вы пришли!
Мэрилин улыбается и пожимает плечами — пришел учитель, и мы сразу стали учениками, но я уже ретируюсь на трясущихся ногах.
— Я же тебе говорила, что ты ему нравишься, — говорит Мэрилин, догоняя меня.
— Оставь это.
В моих словах больше злости, чем я собиралась в них вложить, и подруга не идет за мной, когда я направляюсь к столику в задней части зала, где мы оставили наши вещи, а садится к Элеоноре, которая сидела напротив нас, перед тем как уйти в новое отделение.
Мне следует извиниться. Но я этого не делаю. Шлю эсэмэску Аве. Проверить, все ли у нее в порядке. Я хочу оставаться здесь, спрятаться в темноте закутка. Хочу, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком. Похоронила в холоде и сырости. Хочу быть в земле с Даниелем и Кроликом Питером.
