Кимми показала на кладовку у входа.
— А он встал туда. Направил на меня пистолет, и такой: «Надень цепочку на дверь», и я такая: «Как Мелисса войдет, если я надену цепочку?», а он мне: «Задашь еще один вопрос, и мы вернемся в ванную», и я поняла, что он имел в виду. И накинула цепочку. Тогда он сказал, чтобы я посмотрела в глазок, и я посмотрела. А он: «Там кто-нибудь есть?», и я сказала: «Никого». Там вправду никого не было. А он говорит: «Оставь цепочку на месте, но отопри остальные замки и приоткрой дверь, посмотри, есть ли что-нибудь на полу», и я поняла, что именно про это было анонимное сообщение. Я была вся мокрая и вся жутко дрожала, а те места, куда он меня ударил, горели так, словно по мне ползали огненные муравьи, но я отперла замки, приоткрыла дверь и выглянула в коридор, и там лежала груда одежды. Спортивные штаны и спортивная куртка, нижнее белье и носки. И еще лыжная маска — как у него. Ну, я сказала, что там, а он говорит: «Забирай все». У меня очень тонкая рука, и я сумела забрать вещи, не снимая цепочки. Потом он заставил меня снова запереть замки и взял куртку от спортивного костюма. На ней была кровь, а когда он стал осматривать маску, то понял, что внутри что-то есть. Он засунул пальцы в отверстия для глаз и вытащил какие-то темные штуки, похожие на кошачье дерьмо. Пальцы ног — афроамериканца.
Беттингер догадался, что молодая женщина использует этот громоздкий (и зачастую ошибочный) политически корректный термин ради него… И, вероятно, так же она поступает в присутствии всех людей, чьи пальцы ног напоминают кошачье дерьмо.
— Мой сотовый звякнул, он вытащил его из кармана и взглянул на дисплей, но я решила, что мне лучше воздержаться от вопросов, — рассказывала дальше Кимми. — Парень посмотрел на меня и сказал: «Возьми мешок для мусора и мешочек для льда», и я пошла на кухню. Он положил пальцы на лед, засунул мешочек в куртку и убрал это и остальную одежду своего напарника в мусорный мешок. Потом посмотрел на меня, и такой: «У тебя минута на то, чтобы одеться». Мы перешли в мою спальню, где я надела джинсы и свитер, и он протянул мне мусорный мешок, а пистолет засунул в карман, но продолжал крепко сжимать рукоять. Затем схватил меня другой рукой, и такой: «Мы идем в вестибюль». Заставил меня выглянуть за дверь и убедиться, что там пусто. Я никого не увидела, и мы пошли к лифту. Когда двери лифта открылись, в нем оказалась пожилая женщина, которая спускалась вниз, но парень стоял в стороне, чтобы его никто не заметил. И не снял маску. Мы дождались, когда лифт придет снова, сели в него, он нажал кнопку первого этажа, а я сказала, что хочу получить мой телефон обратно. На секунду мне показалось, что он ударит меня, как в самом начале, но вместо этого он такой: «Я не собирался тебя убивать. Лишь напугать». И я практически уверена, что он сказал правду. Потом лифт остановился, и он такой: «Извини». А я такая: «Да пошел ты!», потому что… ну… я все еще была напугана, а он действительно убил кошку, а это отвратительно. Дверь открылась, только я не смогла ничего толком разглядеть. В вестибюле было темно — кто-то выключил свет, — но я видела там четырех парней. Они нас ждали.
— Вы знаете кого-нибудь из тех людей? — спросил детектив, растирая правую руку, которую свела судорога.
— Не думаю, но там было темно, а они надели капюшоны и закрыли лица шарфами, как грабители банков из старых фильмов. Думаю, это были белые или латиносы. — Кимми поморщилась. — Или и те, и другие. Так вот, один из них показал афроамериканцу длинный нож и сказал типа: «Ключи в зажигании, твой друг в багажнике. Отвези его в больницу». Ну, афроамериканец взял у меня мусорный мешок и вышел из дома. Трое парней последовали за ним, и все они держали руки в карманах, как он, но тот, что с ножом, остался сзади. Я спросила у него, с Себастьяном ли он, и тот типа: «А это еще кто такой?», ну, и я типа: «Себастьян Рамирес», но он, типа: «Кто?» Прикидывался тупым, ведь все в Виктори знают Себастьяна, и я поняла, что он не собирается ничего говорить и подставляться. Потом он типа: «Пойдем со мной», но я ответила: «Нет», и он заявил: «Тебе не следует здесь оставаться», а я ему сказала: «Плевала я на все, я остаюсь». Я больше не боялась афроамериканца, и меня тошнило от парней, которые говорили мне, что делать. Вот. Потом он открыл почтовый ящик — Мелисса, наверное, дала ему ключ — и положил туда револьвер и патроны. — Кимми показала на большой револьвер, лежавший на диване. — И, типа: «Ты умеешь этим пользоваться?», а я, типа: «Я могу научиться». И тогда он: «Как?», а я, типа: «Посмотреть онлайн-видео». И тогда этот парень сказал: «Лады. Давай онлайн». И ушел. Ну, я принесла револьвер сюда, все заперла, выпила немного виски и стала смотреть видео про револьверы.
— Я рад, что с вами всё в порядке, — сказал детектив. — Многим людям не удавалось пережить такой опыт.
— Это было хреново. Хотите пива?
— Нет, благодарю.
— А я выпью немного.
Глава 24
Маленькими глотками
Беттингер массировал перенапряженную руку, когда Кимми вернулась из кухни, на ходу делая один глоток легкого пива за другим.
— Я хочу задать вам вопрос, — сказал детектив, — и обещаю, что ваш ответ не будет использован официально.
— Хорошо. — Молодая женщина села на диван, поправила халат и прижала холодный цилиндр пивной банки к синяку под правым глазом.
— Вы сегодня принимали какие-то вещества, оборот которых находится под контролем? Таблетки? «Травку»?
— А что такое «травка»? — На подбородке соседки Мелиссы появилась ямочка.
Жюль закрыл блокнот.
— То, что может дискредитировать ваши показания, если дело дойдет до суда.
— Я не вызывала полицию, — перешла к защите Кимми.
— Я знаю, что не вызывали. И благодарю вас за то, что все рассказали мне.
Несмотря на то что история, услышанная полицейским от этой молодой женщины, могла и не привести к аресту, она подтверждала, что Себастьян Рамирес скрывался.
— И всё? — спросила Кимми.
Она явно хотела продолжить маршрут в сторону «травки», алкоголя и использования пистолетов.
— Вы должны отдать мне это… — Беттингер показал на револьвер.
— А если афроамериканец вернется?
— Прежде всего вам не следует здесь оставаться. Есть ли какое-то место, куда вы могли бы…
— Если только вы не наденете на меня наручники и не потащите силой, я останусь тут, и будь я проклята.
— Я не собираюсь надевать на вас наручники.
— Тогда, будь я проклята, я останусь.
— Ладно. Я понимаю. И очень хорошо представляю, что произойдет после моего ухода… — Жюль указал в сторону бутылки виски на кухонной стойке и бонг под креслом. — Это нормальная реакция на то, что вам пришлось пережить. И я считаю, что вы правы: едва ли этот парень вернется. Вы не видели его лицо, вы ненадежный свидетель, и вы не знаете, где находятся Мелисса Спринг и Себастьян Рамирес. Но мы оба можем ошибаться. Он или его приятель не ровен час вернутся. И если так случится, то каковы шансы пьяной девушки, стреляющей из револьвера в первый раз в жизни, победить опытного профессионала?
— Один из трех? — с надеждой спросила Кимми.
— Измените первую цифру на ноль.
Соседка Мелиссы наморщила лоб.
— Вы не можете знать наверняка.
— Я знаю абсолютно точно. Однако шансы на то, что вы попадете себе в ногу, отстрелите пару пальцев или убьете соседа, пока будете играть с этой штукой, весьма велики. Я даже готов поставить деньги на то, что я прав.
— Похоже, вы сволочь.
— Так многие говорят.
— Ладно. — Кимми прикончила банку легкого пива и потянулась к револьверу.
— Подождите.
Молодая женщина остановилась.
— Да?
— Вы можете дать мне мешочек?
— Если вы уйдете.
— По рукам.
* * *
Пока Беттингер находился в квартире Кимми, наступил день. Шагая по каменной дорожке, детектив содрогнулся, выдохнул пар и поправил рукоять револьвера, торчавшего из кармана его парки, как угроза.
