Он понимал, что сейчас надо открыть глаза, но веки никак не поднимались. Мозг лихорадочно работал, пытался слепить из осколков цельную картину, пытался, хотя и безуспешно, осмыслить происходящее. Может быть, это такой типа пиар-ход? Его агент предостерегал от подобных вещей — желтая пресса гоняется за любым скандалом и, кстати, хорошо платит. А что может быть круче, скандальнее, чем оргия в гостиничном номере? Хотя не похоже. Неужели его в самом деле похитили, приковали наручниками к кровати только для того, чтобы напечатать об этом в газете? Вряд ли, это не их стиль. А кроме того, он ведь в одежде. Какая же, к черту, оргия?
Каким бы жалким ни было его положение, он едва не рассмеялся. Ну вот, не хватало только сойти с ума. Добавить шизу к длинному списку проблем, ждущих решения.
Но сначала… и он резко раскрыл глаза. Перед его взором — все тот же гостиничный номер. Все так же слышно дыхание. Надо что-то сделать, чтобы хоть кого-то увидеть. Он выгнул запястья насколько возможно влево. Холодная как лед сталь впилась в кожу, но он попытался не обращать на боль внимания. Тело тоже изогнулось влево, он наклонил голову, чтобы заглянуть за край кровати. Он думал — или надеялся? — что увидит ковер, и больше ничего. И не сразу понял, что́ перед ним лежит. Пока до него не дошло, что это чья-то спина. Да, спина человека в сером костюме, лежащего на ковре лицом вниз. Он торопливо подтянулся на запястьях и откинулся назад на середину кровати.
Там человек. Живой. Лежит лицом к полу. Снова в комнате тишина, слышно только дыхание. Впрочем, нет, послышалось что-то еще. Ритмичный звук, словно мышь грызет картонку.
Он сделал усилие и заглянул за правый край кровати, опять повиснув на наручниках. Никого нет. Только бледно-фиолетовый ковер. Но, оглядывая кусочек пола, он что-то заметил. Маленький желтый хвостик, уходящий под кровать. Для веревки слишком тоненький. И вдруг хвостик зашевелился. Волосы. Чьи-то волосы.
Он вернулся на середину кровати. Волосы? Боже мой! Он смотрел перед собой в черное зеркало телевизора. И не видел в нем ничего, даже себя. И был рад этому. Не хотелось узреть себя в столь жалком виде. Чернота успокоила его, чернота — это ничто. Вот так он и будет смотреть в телевизор, пока кто-нибудь не придет и не спасет его. Он отказывается принимать этот бред.
И все же взгляд его сам собой устремился мимо блестящих ботинок к краю кровати: оттуда что-то высунулось. Кажется, палец. Потом еще два. А потом и вся рука, сжимающая пуховое одеяло.
Душа его ушла в пятки. Что-то зашаркало со всех сторон, заерзало, звуки становились все громче, дыхание тоже. И теперь…
Они пробуждались.
Глава 4
И вдруг — чье-то лицо. На другом конце кровати. Блондинка. Девушка лет двадцати, может, больше. Такая же, как и он, растерянная и бледная, в глазах страх. Сначала-то она оглядывалась, головка покачивалась на тонкой шее, а как увидела его, изумилась и быстро нырнула обратно под кровать.
— Привет, — промямлил он.
Хриплый голос его надломился, дал петуха, и приветствие прозвучало скорее как угроза. Он попробовал еще раз.
— Привет!
На этот раз получилось чуть лучше.
Девушка снова возникла из-под кровати, правда, теперь он видел одни только глаза. Взгляд метнулся к наручникам. Замешательство в глазах усилилось. Но, с другой стороны, он ведь прикован и не сдвинется с места; возможно, именно поэтому она снова высунула голову.
— Что… Что тут происходит? Где я? — Голос ее был тих и испуган. — Что вы со мной сделали?
Он ошарашенно посмотрел на нее:
— Да я сам недавно очнулся здесь, как и ты.
В подкрепление слов он звякнул наручниками. Кажется, помогло. В ее глазах мелькнуло понимание. Мгновение они не отрываясь смотрели друг на друга, словно делились страхом.
На полу послышалось шевеление, и девушка опустила взгляд. Он ничего не видел, но девчушка вдруг вскочила и отпрыгнула в сторону. Бедром стукнулась о письменный стол, и меню услуг по обслуживанию номера повалилось. Она коротко взвизгнула.
Теперь он разглядел ее внимательнее. Джинсы. Бледно-желтая рубаха с капюшоном. Обычная девчонка, ничего особенного. Рассматривая ее, он заметил с левой стороны груди… что это? Похоже на этикетку.
— Тут люди, — сказала она, тяжело дыша. — Тут еще какие-то люди.
— Знаю, — отозвался он.
Говорить, кажется, стало легче; это как с машиной: крутанешь ручку — и мотор заработает.
— Сколько их? — спросил он.
— Я не… не знаю…
— Мне надо знать сколько.
Зачем? Почему это для него так важно? Возможно, потому, что чем больше людей, тем хуже ситуация.
Она услышала его голос — его обычный повседневный голос, — и у нее в глазах мелькнуло узнавание. Она ошарашенно смотрела на него. Впрочем, он чуть ли не каждый день видел такой взгляд.
— Погодите, — сказала она. — А вы кто… Вы, случайно, не…
Она хотела сказать: «Вы, случайно, не Шеппард?» Но это только все усложнит, а время сейчас дорого. Он всегда существовал на грани — с первого взгляда узнать его было непросто, но со второго — наверняка.
— Так вы…
— Да, да.
В обычной ситуации этот обмен репликами ему бы очень понравился.
— Так сколько там их?
— Господи… Тут их четверо. Девочка. Двое мужчин. И женщина. Не знаю, живые или…
— Дышат?
— Кажется, да. И шевелятся — женщина и девочка точно шевелятся. Остальных не хочу проверять.
— Нет-нет, иди к двери, все в порядке.
Он то и дело терял девушку из вида — ее шатало. Истерика — враг движения вперед. Он глубоко вздохнул.
— Ты просто выйди отсюда. Пойди и найди кого-нибудь… нам нужна помощь. Тебе надо пойти и найти, кто может помочь, поняла?
— Что это? — проговорила она, а взгляд ее метался по полу.
Слава богу, он не видел, что там такое.
— Не знаю… но прошу тебя — иди к двери, слышишь?
Он почти умолял ее. Господи, как он дошел до жизни такой?
«Очень интересно, что вы будете делать дальше».
Девушка встряхнулась, на пол уже не смотрела. Прошла в сторону ниши, где должна быть дверь, скрылась из вида. Похоже, увидела дверь. Он оказался прав: дверь именно там. Конечно. Пока шла, девушка два раза резко вильнула в сторону. Обходила лежащих. Он их, конечно, не видел, но догадался. Потом зашла в нишу и пропала из поля зрения.
Опираясь на наручники, он подался вперед и, как мог, повернул голову, но так ничего и не увидел. Зато услышал, как она пытается открыть дверь, дергает ручку. Поворачивает то вверх, то вниз. Но — ни звука, говорящего о том, что дверь открывается. Почему?
— Наверное, электронный замок, — услышал он голос. — Тут красная лампочка горит. Никак…
Новый звук. Скрип, еще раз. Она пробует открыть замок, на этот раз обычный, не электронный.
— Не открывается. Заперто.
Почему?
— Ты видишь там электронный замок? Типа щели в стене, чтобы ключ-карту вставлять?
— Нет, тут нет ничего. Тут…
— Посмотри в глазок на двери, — сказал он, — может, кто-то пройдет мимо. Должен же быть…
«Хоть кто-то. Все равно кто».
Удар. Потом ее голос.
— Вижу коридор.
Серия ударов. Она колотит в дверь. Бам, бам, бам. Продолжает стучать, все громче, — кажется, будто она хочет пробить в ней дырку.
— Эй! Кто-нибудь! Нас здесь закрыли! Мы не можем выйти!
За грохотом ударов он услышал и почувствовал кое-что еще. Кто-то был совсем рядом. И что-то бормотал. Словно нашептывал ему в правое ухо. Он повернулся и встретился взглядом со старухой, чью голову увенчивала копна длинных черных волос. Секунду они смотрели друг на друга, и вдруг она заорала пронзительно, и он пожалел о том, что не может заткнуть уши.
Глава 5
Барабанные перепонки его едва не лопнули — старуха испустила такой пронзительный, такой животный вопль, что казалось, он переполошит всех в этом здании. Она вскочила на ноги и забилась в угол; ему теперь трудно было ее видеть, она оказалась вне зоны его обзора.
