Порвалась ткань с игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня.
«Беда! Проклятье ждет меня!» —
Почему Теннисон? Почему сейчас?
Я так давно не ощущала этого. Так давно.
Я хочу снова это почувствовать. Я так устала от призраков.
Потом в темноте я глажу его по груди, животу, по дорожке волос, которая тянется от пупка вниз.
Он дышит ровно. И я уплываю в сон. В полудреме мне видятся закаты, Джейн. В какой-то момент я слышу мягкие шаги на площадке и, к своему удивлению, хочу, чтобы он вернулся в постель.
Воскресенье,
7 ноября
Глава 56
Просыпаюсь с тяжелой головой. Дэвида рядом нет. Его подушка прохладная. Я прижимаю к ней лицо — пахнет по́том.
Я перекатываюсь на свою сторону, подальше от окна, от света.
Что произошло, черт побери?
Мы пили — разумеется, пили. Я зажмуриваюсь. А потом мы поднялись на верхний этаж. Стояли под дверью люка. После чего оказались в постели. Или нет — сначала мы рухнули на площадку. Затем была постель.
Кровать Оливии.
Широко открываю глаза.
Я в кровати дочери, ее одеяло прикрывает мое обнаженное тело, на ее подушке высох пот мужчины, с которым я едва знакома. Господи, Ливви, прости меня.
Бросаю косой взгляд на дверь, в сумрак прихожей, потом сажусь, прижимая к груди простыню — простыню Оливии с набивным рисунком в виде маленьких пони. Ее любимых. Она отказывалась спать на других простынях.
Я поворачиваюсь к окну. Снаружи ноябрьская серость и сырость, капает с листьев, с карниза крыши.
А что у нас там, на другой стороне сквера? Отсюда я могу заглянуть прямо в спальню Итана. Его там нет.
Я дрожу.
Мой халат распластан на полу, похожий на след от заноса автомобиля. Вылезаю из постели, поднимаю халат — почему у меня дрожат руки? — и заворачиваюсь в него. Одна моя тапка забыта под кроватью, другую я нахожу на лестничной площадке.
На лестнице я перевожу дух. Воздух спертый. Дэвид прав — надо проветрить дом. Надо, но не буду.
Спускаюсь. На следующей площадке смотрю в одну сторону, потом в другую, как будто собираюсь переходить улицу. В спальнях тихо, простыни по-прежнему смяты после моей ночи с Биной. «Моя ночь с Биной» — звучит двусмысленно.
Я старомодна.
Один пролет вниз, и я заглядываю в библиотеку, в кабинет. А за мной подглядывает дом Расселов. У меня такое ощущение, словно он следит за мной, пока я хожу по своему дому.
Сначала я слышу его, потом вижу.
Он стоит в кухне, пьет воду из стакана. Здесь царство теней и стекла, такое же сумрачное, как и мир за окном.
Я рассматриваю его перекатывающийся кадык. Волосы на затылке неряшливые, из-под складки рубашки выглядывает стройное бедро. На миг я закрываю глаза и вспоминаю, как прикасалась к этому бедру, как целовала это горло.
Вновь открываю глаза — он смотрит на меня темными глазами, которые кажутся еще больше в тусклом свете.
— Подходящий повод, да? — говорит он.
Я чувствую, что краснею.
— Надеюсь, я тебя не разбудил. — Он поднимает стакан. — Просто захотел пить. Через минуту уберусь.
Он допивает воду, ставит стакан в раковину. Вытирает руку о штанину.
Я не знаю, что сказать.
Похоже, Дэвид это чувствует.
— Не стану тебе докучать, — говорит он и делает шаг ко мне.
Я вся сжимаюсь, но он идет мимо, к двери цокольного этажа. Отступаю, чтобы дать ему дорогу. Поравнявшись со мной, он поворачивает голову и тихо произносит:
— Не знаю, что сказать: спасибо или прости.
Я смотрю ему в глаза, подыскивая слова.
— Да ладно. — Голос у меня хриплый. — Не волнуйся на этот счет.
Он, подумав, кивает:
— Похоже, мне следует просить прощения.
Я опускаю глаза. Он открывает дверь.
— Вечером уеду. У меня работа в Коннектикуте. Должен вернуться завтра.
Я ничего не говорю.
Услышав, как за ним захлопывается дверь, я перевожу дух. В раковине я наполняю его стакан водой и подношу к губам. По-моему, я вновь чувствую его во всей полноте.
Глава 57
Итак, у нас с ним было.
Мне никогда не нравилось это выражение. Слишком бесстыдное. Но деваться некуда: это произошло.
Со стаканом в руке я подплываю к дивану, где на подушке свернулся клубком Панч. Кончик его хвоста виляет. Сажусь рядом с ним, зажимаю стакан между бедрами и откидываю голову.
Этику в сторону — хотя это не вполне этическая проблема, верно? Я имею в виду секс со съемщиком. Не могу поверить, что мы занимались этим в постели моей дочери. Что сказал бы Эд? Я съеживаюсь от досады. Конечно, он не узнает, но все же. Все же. Мне хочется поджечь эти простыни. Пусть сгорят пони и с ними все прочее.
Вокруг меня дышит дом. Как слабый пульс, неустанно слышится тиканье дедушкиных часов. В комнате царят расплывчатые тени. Я вижу себя, свое призрачное «я», отраженное в экране телевизора.
Интересно, что́ бы я предприняла, если бы оказалась на этом экране среди героев какого-нибудь фильма? Ушла бы из дому, чтобы заняться расследованием, как Тереза Райт из «Тени сомнения». Призвала бы друга, как Джимми Стюарт из «Окна во двор». Да, я не стала бы торчать здесь, в этом неряшливом халате, раздумывая, в какой угол кинуться в следующий момент.
Синдром запертого человека. Причинами могут быть инсульт, повреждение ствола головного мозга, рассеянный склероз, даже яд. Иначе говоря, это неврологическое состояние, а не психологическое. И все же я здесь буквально заперта — двери и окна закрыты, и я съеживаюсь от света, а на той стороне сквера зарезали женщину, и никто ничего не заметил, никто ничего не знает. Кроме меня — меня, опухшей от спиртного, разлученной с родными, трахающей своего съемщика. Для соседей — чудачка. Для копов — предмет шуток. Для своего врача — особый случай. Для физиотерапевта — объект для жалости. Человек, отрезанный от мира. Не герой. Не сыщик.
Я — добровольная затворница.
Спустя некоторое время я встаю, иду к лестнице, начинаю подниматься. Останавливаюсь на площадке, собираясь зайти в кабинет, и тут замечаю, что дверь кладовки приоткрыта. Чуть-чуть.
Сердце у меня на миг замирает.
Но отчего? Это всего лишь открытая дверь. На днях я сама ее отпирала. Для Дэвида.
…Правда, затем я закрыла ее. Я заметила бы, что дверь приоткрыта, ведь мне бросилось это в глаза секунду назад.
Стою в нерешительности. Доверяю ли я себе?
Вопреки всему, доверяю.
Подхожу к кладовке. Осторожно берусь за ручку, словно она может увернуться от меня. Тяну.
Внутри темно, очень темно. Нащупываю над головой потертый шнур, дергаю за него. Комнатка вспыхивает ослепительным белым светом, какой бывает внутри лампочки накаливания.
Осматриваюсь по сторонам. Ничего нового не появилось и ничего не пропало. Все на месте — банки с краской, шезлонги.
А на полке стоит ящик с инструментами Эда.
И я почему-то знаю, что там внутри.
Подхожу, протягиваю руку. Открываю одну защелку, потом другую. Медленно поднимаю крышку.
Это первая вещь, которую я вижу. Резак для картона снова на месте, в ярком свете поблескивает лезвие.
Глава 58
Я втиснулась в кресло «с ушами», что в библиотеке, в голове крутятся все те же мысли. Минутой раньше устроилась в кабинете, но потом в кухне Расселов появилась та женщина. Я вскочила и поскорее убралась прочь. Теперь в собственном доме у меня есть запретные зоны.
Смотрю на часы, стоящие на каминной полке. Почти двенадцать. Сегодня я еще не пила. Думаю, это очень хорошо.
