— Что? Это произошло этой ночью, детектив Шредер?
Он кивает.
— Этот извращенец вломился к ней в дом.
Его большие кулаки трясутся. Карандаш, который он держит в руке, ломается. Он швыряет его на стол, где уже скопилось небольшое кладбище из сломанных карандашей, и вытаскивает тот, что у него за ухом. У него, наверное, отдельный запас на такие случаи. Он жует карандаш несколько секунд, после чего разворачивается ко мне и опять ломает его пополам.
— Извини, Джо. Ты уж прости меня за грубость.
— Ничего. Вы сказали «жертвы». Значит, их больше, чем одна?
— Еще одна женщина была найдена в багажнике своей машины, припаркованной на въездной дорожке у дома жертвы.
Я громко выдыхаю.
— Господи, детектив Шредер, наверное, поэтому вы детектив, а я нет. Ни за что бы не догадался заглянуть в багажник. Она бы до сих пор там лежала, одна-одинешенька и все такое.
Теперь и я, как детектив, трясу кулаками.
— Черт, да я бы всех подвел, — ворчу я про себя, но достаточно громко, чтобы он меня услышал.
— Да не изводи себя так, Джо. Даже я не сообразил заглянуть в багажник сразу. Мы не заметили вторую жертву до утра.
Он врет. Его жесткое лицо смотрит на меня с жалостью.
— Правда?
Он кивает:
— Конечно.
— Можно вам принести кофе, детектив Шредер?
— Ладно, принеси, Джо, только если тебя это не сильно затруднит.
— Да без проблем. Черный, одна ложка сахара, верно?
— Две ложки.
— Точно.
Я заставляю его напоминать мне это каждый раз, когда предлагаю принести ему кофе.
— Можно я свой портфель тут на столе оставлю, детектив Шредер?
— Валяй. А что ты там такое таскаешь?
Я пожимаю плечами и отворачиваюсь.
— Да так, детектив, бумаги и все такое.
— Так и думал.
Врет. Этот ублюдок думает, что я там обед припрятал, а может, еще и комиксы. Но так или иначе я выхожу из комнаты в коридор и иду мимо десятков сотрудников, констеблей и детективов. Я прохожу несколько рабочих мест, отделенных друг от друга панелями, и прямиком направлюсь к кофейному аппарату. Им легко пользоваться, но, когда им пользуюсь я, все выглядит сложнее, чем есть на самом деле. Меня мучает жажда, и первый стакан я выпиваю залпом, так как он все равно не горячий, и кофе тут надо пить быстро, потому что на вкус он больше напоминает грязь. Большинство копов кивают мне. Это такое немое приветствие, которое сейчас в моде — легкий кивок, слегка приподнятая бровь, — и которое здорово напрягает, когда мимо тебя ходят одни и те же люди. Приходится заводить пустые разговоры. В понедельник это просто, можно спросить, как прошли выходные, по пятницам тоже ничего, можно спросить, что запланировано на выходные, но во все остальные дни это черт знает что.
Я наливаю Шредеру его порцию кофе. Черный. Две ложки сахара.
В последние несколько месяцев полицейский участок оживлялся беготней и толкотней напряженных и нервничающих детективов. В день убийства и на следующий день эта беготня и толкотня достигают своего пика. Весь день, что ни час, проводятся собрания. Напряженно изучаются показания, ищутся существенные улики или несоответствия в информации, поступившей от родных и знакомых жертвы. И вся эта информация собирается исключительно для того, чтобы быть забытой, когда произойдет следующее убийство. После стольких убийств у них по-прежнему нет ни одной зацепки. Я им даже немного сочувствую — столько работы, конца и краю ей не видно, а результата никакого. Весь день мелькают журналисты, рыскающие тут каждый раз, когда появляется информация о том, что найдена новая улика, что опрошен еще один свидетель, или (их любимая новость) что есть новая жертва. Свежие новости гарантируют им большие продажи, а значит, большие доходы с рекламы. Репортеры кидаются с расспросами на любого, кто выглядит как полицейский. Камеры включены, микрофоны настроены. Столько суматохи, и все они игнорируют единственного человека, который действительно мог бы посвятить их в курс дела.
Я несу кофе обратно в конференц-зал. Теперь там появилось еще несколько детективов. Чувствую, как нервозность буквально висит в воздухе — это отчаяние, которое охватывает их, когда они понимают, что не могут отыскать человека, который творит такие вещи с ними и с их городом. Комната пахнет потом и дешевым кремом после бритья. С улыбкой протягиваю Шредеру его кофе. Он меня благодарит. Беру свой портфель и собираюсь уходить; ножи внутри не звенят. Мой офис на том же этаже. В отличие от этих рабочих столов, отгороженных панелями, у меня настоящий офис. Он находится в конце коридора, прямо за туалетами. На двери написано мое имя. Такая маленькая позолоченная металлическая пластина с выгравированными черными буквами. Джо. Без фамилии. Без всяких других инициалов. Просто «Джо». Обычный, будничный Джо. Ну, в общем, я. Обычный и будничный.
Моя рука уже лежит на ручке двери, и я собираюсь ее повернуть, как кто-то слегка дотрагивается до моего плеча.
— Как поживаешь, Джо?
Ее голос чуть выше, чем полагается, и говорит она чуть медленнее, как будто пытается пробиться через языковой барьер, разговаривая с пришельцем с Марса.
Я натягиваю улыбку, ту самую, которую детектив Шредер видит каждый раз, когда отпускает какую-нибудь шутку. Я улыбаюсь ей той широкой детской улыбкой, которая открывает все зубы и максимально растягивает губы во все стороны.
— Доброе утро, Салли. У меня все в отлично, спасибо, что спросила.
Салли улыбается мне в ответ. Она одета в комбинезон, который немного ей великоват, но тем не менее не скрывает ее полноту. У нее красивое личико, когда она улыбается, но недостаточно красивое, чтобы кто-нибудь закрыл глаза на пару лишних килограммов и надел на ее палец наконец обручальное колечко. В свои двадцать пять она теряет не вес, а вероятность кого-нибудь найти. Пятна пыли у нее на лбу похожи на след от синяка. Светлые волосы завязаны в хвостик и выглядят так, будто их не мыли несколько недель. Внешне она не такой уж тормоз, и только когда открывает рот, догадываешься, что разговариваешь с человеком, у которого не все дома.
— Можно тебе кофе принести, Джо? Или апельсиновый сок?
— Нет, Салли. Но спасибо, что спросила.
Я уже одной ногой в офисе, как она снова касается моего плеча.
— Ты уверен? Мне это совсем нетрудно. Правда.
— Я сейчас не хочу пить. Может, попозже.
— Ну, хорошего тебе дня, ладно?
Ну ладно, какая разница. Я медленно киваю: «ладно», и вот я уже полностью зашел в офис и закрыл дверь.
Глава 6
По пути к лифту Салли здоровается со всеми, кого знает, а тем, кто находится за пределами слышимости, слегка машет рукой. Она нажимает на кнопку и терпеливо ждет. У нее никогда не возникало искушения долбить по кнопке несколько раз, как у остальных. К сожалению, лифт пуст, а она была бы не против компании на пути к своему этажу.
Она думает о Джо и о том, какой он милый молодой человек. Салли всегда обладала способностью видеть людей такими, какие они есть на самом деле, и про Джо она точно может сказать, что человек он замечательный. Хотя она-то считает, что все люди замечательные, ибо все созданы по образу и подобию Господа. Но ей бы хотелось, чтобы в мире было побольше таких людей, как Джо. И очень хотелось бы еще чем-нибудь ему помочь.
Когда лифт останавливается, Салли выходит с улыбкой наготове, но коридор пуст. Она проходит через весь холл и направляется к двери, на которой висит табличка «Подсобное помещение». Комната полна аккуратных полок, на которых лежат ручные и электронные инструменты, масса балок, железных и деревянных, различающихся по размерам и по назначению, запасные панели для потолка, пола и стен, банки клея и замазки, коробки с шурупами и гвоздями, скобы, спиртовой уровень, разные пилы и прочая всячина.
Она подходит к окну и берет стакан с апельсиновым соком, который оставила здесь двадцать минут назад, как раз перед тем, как ринуться вниз, чтобы поздороваться с Джо. Она сама точно не знает, что ее на это подвигло. Наверное, все из-за Мартина. В это время года она думает о Мартине больше, чем когда-либо, и мысли о Мартине почему-то логически привели ее к мыслям о Джо. Люди, не имевшие отношения к ее семье, очень мало помогали Мартину. А некоторые даже, например, детишки из школы, специально старались испортить ему жизнь. Так происходит со всеми детьми, которые отличаются от большинства. И так будет всегда, думает она, потягивая сок. Он теплее, чем ей того хотелось бы, но от вкуса апельсинового сока Салли начинает улыбаться.
