Темазепам. По-прежнему во флаконе на кофейном столике. Надо подняться, спуститься. Вместо этого переворачиваюсь на другой бок.
Теперь я вижу то, что за сквером. В доме Расселов угомонились. В кухне темно, в гостиной задернуты шторы, лишь комната Итана озарена призрачным свечением компьютерного монитора.
Я всматриваюсь в дом, пока у меня не начинает рябить в глазах.
— Что ты собираешься делать, мамочка?
Я опять переворачиваюсь на живот, зарываюсь лицом в подушку, сжимаю веки. Не сейчас. Не сейчас. Сосредоточься на чем-то другом, чем-то другом.
Сосредоточься на Джейн.
Перематываю назад. Проигрываю разговор с Биной, вспоминаю Итана у окна, с распластанными по стеклу пальцами. Быстро перематываю «Головокружение», визит Итана. Одинокие часы этой недели проносятся передо мной в обратном порядке. Кухня заполняется посетителями — сначала детективы, потом Дэвид, Алистер, Итан. Все мелькает, ускоряясь, расплываясь, — мимо кафе, мимо больницы, мимо того вечера, когда я видела, как она умирала. Камера прыгает с пола мне в руки — назад, назад, к тому моменту, когда Джейн повернулась от раковины ко мне лицом.
Стоп. Я ложусь на спину, открываю глаза. Надо мной, как экран, простирается потолок.
И весь кадр заполняет Джейн — женщина, которую я знала под этим именем. Она стоит у кухонного окна, коса вьется между лопатками.
Эта сцена идет с замедленным воспроизведением.
Джейн поворачивается ко мне, и я приближаю ее яркое лицо, блестящие глаза, мерцающий серебряный кулон. Теперь расширяю кадр — стакан воды в одной руке, стакан бренди в другой. «Понятия не имею, помогает ли бренди!» — звонко произносит она. Звук объемный.
Я фиксирую кадр.
Что сказал бы Уэсли? «Уточним наши вопросы, Фокс».
Вопрос первый: почему она при знакомстве называет себя Джейн Рассел?
…Дополнение к первому вопросу: разве она представилась? Разве не я первая заговорила с ней и назвала ее этим именем?
Перематываю снова до того момента, когда я впервые услышала ее голос. Она вновь поворачивается к раковине. Проигрываю: «Шла к соседям…»
Да. Именно так — в тот момент я и решила, кто она такая. В тот момент я неправильно прочитала субтитры.
Итак, вопрос второй: что она мне ответила? Я быстро перематываю вперед, смотрю на потолок, навожу камеру на ее рот и одновременно слышу свой голос: «Вы живете с другой стороны сквера. Вы Джейн Рассел».
Она вспыхивает. Ее губы приоткрываются, и она говорит…
Но сейчас я слышу посторонний звук за кадром.
Что-то там внизу.
Звон разбитого стекла.
Глава 87
Если я наберу 911, скоро ли явится помощь? Если позвонить Литлу, снимет ли он трубку?
Моя рука тянется в сторону.
Мобильного нет.
Хлопаю по подушке, по одеялу. Ничего. Телефона здесь нет.
Думай. Думай. Когда в последний раз звонила? На лестнице, когда разговаривала с Биной. А потом — потом я пошла в гостиную, чтобы выключить свет. Что я сделала с телефоном? Взяла с собой в кабинет? Оставила там?
Понимаю, что это не имеет значения. У меня его нет.
Тишину вновь разрывают эти звуки. Звон разбитого стекла.
Слезаю с кровати, одна нога перед другой, упираюсь ступнями в ковер. Рывком поднимаюсь. Нахожу висящий на стуле халат, надеваю его. Подбегаю к двери.
Снаружи из светового люка падает тусклый свет. Крадусь по коридору, прижимаясь спиной к стене. Спускаюсь по лестнице, едва дыша, с сильно бьющимся сердцем.
Останавливаюсь на следующей площадке. Внизу все тихо.
Медленно-медленно иду на цыпочках в кабинет, ощущая под ногами ротанг, потом ковер. Из дверного проема разглядываю письменный стол. Телефона там нет.
Поворачиваюсь кругом. До злоумышленника остается один этаж. Я безоружна. Не могу позвать на помощь.
Внизу бьется стекло.
Я вздрагиваю, задеваю бедром ручку двери в кладовку.
Дверь кладовки!
Хватаюсь за ручку. Поворачиваю. Слышу щелчок, открываю дверь.
Передо мной чернильная темнота. Делаю шаг вперед.
Тянусь вправо, касаюсь пальцами полки. Шнур от лампочки задевает меня по лбу. Рискнуть? Нет — свет слишком яркий, может просочиться на лестничную клетку.
В темноте передвигаюсь вперед, шаря перед собой руками, будто играю в жмурки. Пока одной рукой не нащупываю холодный металл ящика с инструментами. Нахожу защелку, открываю ее, залезаю внутрь.
Вот и резак для картона.
Выбираюсь из кладовки, зажав оружие в кулаке. Выдвигаю лезвие, оно мерцает в лунном свете. Подхожу к верху лестничного марша, прижимая локоть к боку и направив резак прямо вперед. Другой рукой хватаюсь за перила, чтобы спуститься.
И тут я вспоминаю про телефон в библиотеке. Городская линия. Всего в нескольких ярдах. Поворачиваюсь.
Но, не успев сделать и шага, слышу снизу другой звук.
— Миссис Фокс, — зовет кто-то. — Жду вас в кухне.
Глава 88
Мне знаком этот голос.
Я осторожно спускаюсь по лестнице, скользя ладонью по гладким перилам, в другой руке дрожит лезвие. Слышу свое дыхание. Слышу свои шаги.
— Это правильно. Только поживее, пожалуйста.
Внизу медлю у двери. Делаю глубокий вдох и, закашлявшись, брызгаю слюной. Пытаюсь сдержать кашель, хотя тот, кто вторгся в мой дом, знает, что я здесь.
— Входите же.
Я вхожу.
Кухню заливает лунный свет, посеребрив столешницы. Пустые бутылки у окна сияют. Кран сверкает, раковина ярко блестит. Поблескивает даже деревянный пол.
Он прислонился к кухонному острову — силуэт в белом свете. У его ног мерцают осколки стекла. Они разбросаны по всему полу. На столешнице выстроилась шеренга бутылок и бокалов, до краев наполненных луной.
— Извините за… — Он делает широкий жест рукой. — Беспорядок. Так не хотелось подниматься наверх.
Я ничего не говорю, но сжимаю пальцами рукоятку резака.
— Я был очень терпелив, миссис Фокс. — Алистер вздыхает, повернув голову, и я вижу его профиль, очерченный светом, — высокий лоб, нос с горбинкой. — Доктор Фокс. Как бы вы… себя ни называли. — Он с трудом ворочает языком. Понятно, что он сильно пьян. — Я был терпелив, — повторяет он. — Мирился со многими вещами. — Шмыгнув, он выбирает бокал без ножки, катает его в ладонях. — Мы все долго терпели вас, особенно я.
Теперь я вижу его более отчетливо — его куртка застегнута на молнию до воротника, и на руках темные перчатки. У меня сжимается горло.
Я по-прежнему не отвечаю. Подхожу к выключателю, протягиваю руку.
Стекло разбивается в нескольких дюймах от моей протянутой руки. Отскакиваю назад.
— Оставьте в покое долбаный выключатель! — рычит он.
Стою не двигаясь, ухватившись за дверной косяк.
— Кто-то должен был предупредить нас о такой соседке.
Он качает головой, посмеивается.
Я проглатываю комок. Его смех стихает.
— Вы дали моему сыну ключ от вашей квартиры. — Он поднимает ключ. — Возвращаю его. — Ключ со звоном падает на столешницу острова. — Даже не будь вы с приветом… я бы не хотел, чтобы мой сын путался со взрослой женщиной.
— Я вызову полицию, — шепчу я.
Он фыркает.
— Давайте. Вот ваш мобильный.
Он берет телефон со столешницы, подбрасывает и ловит, раз, другой…
Да, я оставила его в кухне. Какое-то мгновение я жду, что Алистер швырнет телефон на пол или запустит им в стену, но вместо этого он кладет его рядом с ключом.
— В полиции вас считают посмешищем, — делая шаг ко мне, говорит Рассел.
Я поднимаю резак.
— О-о! — ухмыляется он. — О-о! Что вы собираетесь делать с этим?
И делает еще шаг вперед.
На этот раз я делаю то же самое.
— Убирайтесь из моего дома! — требую я.
У меня дрожат руки. Лезвие сверкает в лунном свете, как полоска серебра.
Рассел замер, затаил дыхание.
— Кто была та женщина? — наступаю я.
И вдруг его рука тянется к моему горлу, вцепляется в него. Он толкает меня, и я сильно ударяюсь головой о стену. Вскрикиваю. Его пальцы впиваются мне в кожу.
