Желудок болел все сильнее.
«Когда-нибудь они поймут, — сказал он себе. — Когда-нибудь они взглянут на меня по-прежнему. Как на мужа и добытчика. Как на отца. Как на человека, каким я всегда был. И простят меня».
Для Эмили он был тренером. Он делал Кейт уколы инсулина, когда она болела. Он был хорошим мужем для Шарон. Все эти годы.
Это было правдой.
Лимузин свернул на Ларчмонт-авеню, направляясь в сторону берега. Рааб напрягся. Все более знакомые дома по сторонам. Там жили люди, которых он знал. Люди, чьи дети учились в школе вместе с его детьми.
На Си-Уолл лимузин свернул направо, и теперь перед ними осталась короткая дорожка, ведущая к большим столбам из песчаника и далее к огромному особняку в стиле эпохи Тюдоров.
Рааб осторожно вздохнул.
Он знал, что подвел их всех, не оправдал их доверие, веру в себя. Но возврата назад не было. И еще он знал, что то, что произошло сегодня, вовсе не конец.
Когда правда выйдет наружу, он подведет их куда больше.
— Хочешь, чтобы я с тобой пошел? — спросил Мел, сжимая руку Рааба. Машина остановилась.
— Нет, — покачал головой Рааб.
Это был всего лишь дом. Дело было в людях внутри его. Что бы он ни натворил в жизни, семья всегда была для него главным.
— Я должен это сделать сам.
Глава 7
Кейт была с матерью и Эм в кухне, когда к дому подъехал черный лимузин.
— Это папа! — закричала Эмили, которая даже не успела еще переодеть свою спортивную форму. Она рванулась к входной двери.
Кейт уловила колебание матери. Как будто она не могла сдвинуться с места. Или боялась. Как будто она боялась того, что должна была увидеть за открывшейся дверью.
— Все будет в порядке. — Кейт взяла мать под руку и повела к двери. — Ты же знаешь, что бы ни случилось, с папой все будет в порядке.
Шарон кивнула.
Они смотрели, как он вылезает из машины, за ним — Мел Кипштейн, которого Кейт не раз видела в клубе. Эмили рванулась вперед и повисла на шее у отца.
— Папа!
Рааб просто стоял, обнимая ее и глядя на стоящих на крыльце Кейт и жену поверх плеча младшей дочери. Лицо у него было серым. Он боялся даже смотреть прямо на них.
— Ох, Бен… — Шарон медленно спустилась по ступенькам, по щекам катились слезы. Они обнялись. Это было объятие, проникнутое болью и неуверенностью.
— Ягодка. — Глаза отца посветлели, когда он остановил свой взгляд на Кейт. — Я рад, что ты здесь.
— Где же мне еще быть, папа. — Кейт сбежала по ступенькам и тоже обняла отца и положила голову ему на плечо. Она никогда раньше не видела на лице отца стыд.
— И ты здесь, чемпион. — Он протянул руку и взлохматил густые волосы сына.
— Привет, пап. — Джастин прислонился к нему. — Ты в порядке?
— Да. — Он с трудом улыбнулся. — Теперь да.
Они все вместе вошли в дом.
Этот большой дом у моря никогда не был настоящим домом для Кейт. «Дом» был более скромным, небольшое ранчо в Гаррисоне, где она выросла, совсем недалеко от Ларчмонта. У нее там была маленькая угловая комнатка, завешанная плакатами с группой «Ю-Ту» и Гвинет Пэлтроу. Там был заросший прудик в конце двора и хорошо был слышен шум проходящего рядом шоссе.
Но когда она оканчивала школу, Рааб купил этот дом. Он всегда мечтал о таком доме — с огромными греческими окнами, выходящими на море, гигантской кухней, где всего было по два экземпляра, пижонским театром в огромном подвале и гаражом на пять машин.
Они все уселись в гостиной с высоким потолком. Кейт вместе с матерью сели у камина, Эмили устроилась на коленях у отца, который сел в кресло с высокой спинкой. Джастин пристроился на диванчике.
Наступила пугающая, неприятная тишина.
— Давай начнем с того, что ты нам расскажешь, как прошел твой день, — сказала Кейт, стараясь снять напряжение. — Или ты хочешь послушать про мои дела?
Отец невольно улыбнулся.
— Прежде всего, — сказал он, — я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пугался. Вам предстоит услышать обо мне неприятные вещи. Но вам следует знать главное — я невиновен. Мел говорит, что мы можем выиграть дело.
— Разумеется, мы знаем, что ты невиновен, Бен, — сказала Шарон. — Вот только в чем ты невиновен?
Рааб нервно перевел дыхание и осторожно переместил Эмили на ближайшее кресло.
— Отмывание денег. Заговор с целью совершить мошенничество. Помощь и подстрекательство в криминальной деятельности. Этого достаточно?
— Заговор… — Шарон смотрела на него с отвисшей челюстью. — Какой заговор, Бен?
— Главное, они обвиняют меня в том, — он переплел пальцы, — что я поставлял товар людям, которые затем использовали его в дурных целях.
— Товар? — повторила Эмили, ничего не понимая.
— Золото, солнышко, — пояснил Бен.
— И что в этом плохого? — возмутилась Кейт. — Ты же занимаешься торговым бизнесом, разве не так?
— Поверь мне, я пытался им это доказать. Но так вышло, что я совершил ряд ошибок.
Шарон не сводила с него глаз.
— Кому ты продавал золото, Бен? О каких людях ты тут говоришь?
Рааб проглотил слюну. Подвинулся поближе к жене и взял ее за руку.
— О торговцах наркотиками, Шарон. Колумбийцах.
Шарон ахнула, потом недоверчиво рассмеялась:
— Ты, верно, шутишь, Бен.
— Дело в том, что я не знал, кто они такие, я всего лишь поставлял золото, вот и все. Шарон, ты должна мне верить. Но есть еще кое-что. Я представил их кое-кому. Кто изменил то, что я им продавал. Нелегально. Они делали из золота кухонный инвентарь, пресс-папье, инструмент. Потом все красили. И отправляли домой.
— Домой? — прищурилась Шарон. Повернулась к Кейт. — Я не понимаю.
— Вывозили из страны, Шарон. В Колумбию.
Шарон прижала ладонь к щеке.
— О Господи, Бен, что ты натворил?
— Слушай, эти люди ко мне пришли, — Рааб сжал ее руку для убедительности, — и я не знал, кто они такие и чем занимаются. Просто какая-то экспортная компания. Я делал то, что делал всегда. Я продал им золото.
— Тогда я не понимаю, — вмешалась Кейт. — Как они могли тебя за это арестовать?
— К сожалению, ситуация несколько сложнее, ягодка, — сказал отец. — Я познакомил их с кое-кем, кто мог им помочь сделать то, что они хотели. И еще: я брал плату. В результате создалось впечатление, что я был участником этой аферы.
— Ты был?
— Кем был, Шарон?
— Ты был участником этой аферы?
— Разумеется, нет, Шарон, я всего лишь…
— Кому, черт возьми, ты их представил, Бен? — Голос у Шарон стал резким и взволнованным.
Рааб откашлялся и опустил глаза.
— Гарольду Корнрейху. Его тоже арестовали.
— Милостивый Боже, что же вы вдвоем натворили?
Кейт почувствовала, как все в животе сжалось. Гарольд Корнрейх был одним из отцовских деловых партнеров. Они вместе ездили на торговые ярмарки. Гарольд и Одри присутствовали на ее бар митцва. Создавалось впечатление, что они были двумя глупыми белыми, которых заманили в ловушку. Но дело в том, что ее отец был далеко не глупым человеком. И он брал деньги — у преступников. Торговцев наркотиками.
Не обязательно быть опытным юристом, чтобы сообразить, что такие поступки ему даром не пройдут.
— Поймите, нет никаких оснований утверждать, что я знал, что происходит, — сказал отец. — Я даже не совсем уверен, что они хотят сконцентрироваться на мне.
— Бен, чего они хотят? — спросила Шарон, глядя на него широко открытыми тревожными глазами.
— Они хотят, чтобы я запел.
— Запел?..
— Дал показания, Шарон. Против Гарольда. Ну и колумбийцев тоже.
— В суде?
— Да. — Он обреченно вздохнул. — В суде.
— Нет! — Шарон встала. В ее глазах стояли слезы гнева и удивления. — И таким образом мы будем жить по-прежнему? Перебросив государственные обвинения на одного из твоих самых близких друзей? Ты ведь не собираешься так поступить, правда, Бен? Это ведь равносильно признанию своей вины. Гарольд и Одри наши друзья. Ты продал этим людям золото. Что они с ним сделали — их личное дело. Мы будем бороться, верно, Бен? Разве не так?
