Бут кивнул Руису, который достал из папки кассету.
— У нас его голос на пленке, мистер Кипштейн. За последние восемь лет ваш клиент шесть раз побывал в Колумбии. Желаете послушать пленку? — Он положил кассету на стол. — Или лучше нам сразу перейти к делу, ради которого мы здесь сегодня собрались? А именно, как спасти жизнь вашего клиента?
— Желаю послушать, — заявил Мел.
Агент пожал плечами и потянулся к магнитофону.
Рааб положил руку на плечо адвоката.
— Мел…
Адвокат уставился на него.
Рааб всегда знал, что когда-нибудь это произойдет. Даже когда он каждый день делал вид, что этого никогда не случится. Что все будет продолжаться вечно.
Они знают о его отношениях с «Арготом». О деньгах, которые он получал. Его голос записан на пленку. По закону одного знания о подобных делах достаточно, чтобы получить срок. Они могут засадить его на двадцать лет.
Он знал. Только ощущать такую пустоту внутри он был не готов. Он не представлял, что будет так больно.
— Что вы от меня хотите? — уныло спросил он.
— Вам известно, что нам от вас нужно, мистер Рааб, — ответил Бут. — Мы хотим, чтобы вы выступили с показаниями. Нам нужен Трухильо. Нам нужен ваш приятель. Вы расскажете нам все, что вы знаете об «Арготе» и «Пас». И посмотрим тогда, что готов сделать мистер Нардоззи.
Они буднично объяснили Раабу, каким образом они конфискуют все его имущество. Дом. Счета в банках. Машины. Они хотели, чтобы он дал показания против всех, включая своего друга, в противном случае они бросят его в тюрьму.
— Разумеется, если вам это не по душе, мы можем ничего не делать, — пожал плечами Руис и ехидно улыбнулся. — Можем позволить вам болтаться на улице. Продолжать ваш бизнес. Скажите мне, мистер Рааб, после того, что произошло вчера, как долго, по-вашему, вы продержитесь?
Рааб отодвинулся от стола.
— Все, что я делал, — это покупал золото! — сказал он, сжав кулаки. — Я ничего не украл. Я не причинил никому вреда. Я познакомил двух людей. Так бы мог поступить любой.
— Послушайте, — сказал Мел, но в его тоне уже слышалось отчаяние, — мой клиент — уважаемый член делового и общественного сообщества. Он никогда раньше не привлекался к суду. Если даже его действия против его желания и способствовали криминальным операциям, эти обвинения — явный перебор. У него нет нужной вам информации. Он даже не тот человек, который вам нужен. Это же должно что-то значить.
— Это и значит, мистер Кипштейн, — сказал агент Бут. — Именно поэтому мы разговариваем с вами, мистер Рааб, а не с мистером Гарольдом Корнрейхом.
Рааб взглянул на него и тронул Мела за плечо. Все кончено. Хватит. Он внезапно увидел, как валятся на него все последствия подобно рухнувшему дому.
— Вы вырываете мое сердце, — сказал он Буту. — Моя жизнь, моя семья. Вы все убили. Ничего не осталось.
Агент ФБР скрестил ноги и взглянул на Рааба:
— Если честно, мистер Рааб, я думаю, что, учитывая вчерашний вечер, у вас есть более серьезные причины для беспокойства.
Глава 12
— Речь идет о вашей личной безопасности, — вставил агент Руис.
— Моей безопасности… — Рааб внезапно побледнел, припомнив события предыдущей ночи.
— Да, вашей и вашей семьи, мистер Рааб. — Агент кивнул.
— Думается, самое время кое-что прояснить. — Бут открыл папку. — В данный момент идет настоящая война, мистер Рааб. Война за контроль между различными подразделениями колумбийского наркокартеля. Между теми, кто действует в этой стране и в Латинской Америке. Вы наверняка слышали об Оскаре Меркадо…
— Разумеется, я слышал об Оскаре Меркадо, — перебил Рааб. — Все слышали.
Руис подвинул к нему черно-белую фотографию. Лицо истощенное и жесткое, волосы длинные, глаза круглые и пустые. Густая борода. В голову сразу приходили имена тех судей и семей, которые были убиты, потому что перешли ему дорогу.
— Считалось, что Меркадо вот уже несколько лет прячется в Соединенных Штатах или Мексике, — принялся объяснять агент Бут. — Точно никто не знает. Люди, с которыми вы имели дело, — это финансовый отросток организации. Они все хладнокровные убийцы, мистер Рааб, и они защищают то, что считают своим, до последней капли крови. Организация пострадала от деятельности нескольких предателей. Умер патриарх семьи. Поэтому и идет война за контроль. И они не позволят какому-то рафинированному еврею-дельцу, который очень неплохо жил на доходы от их деятельности, разрушить все, что осталось, дав показания на суде. Вы уже видели, на что способны эти люди, мистер Рааб. Они не просто будут за вами гоняться, как в фильмах про мафию, мистер Рааб. Здесь мы сталкиваемся с Fraternidad. Братство Меркадо. Они могут убить вашу семью, ваших прелестных детей. Они пристрелят даже собаку, если она тявкнет. Вы слышали по радио про целую семью, которую убили в Бенсонхерсте в прошлом месяце? Они оставили шестимесячного ребенка сидеть в стуле с простреленной головой. Вы к такому готовы? А ваша жена готова? Ваши дети? Позвольте мне вас спросить, мистер Рааб: готовы ли вы к тому, что до конца вашей жизни вы ни одну ночь не будете спать спокойно?
Рааб повернулся к Мелу:
— Мы сможем с этим справиться? Мы можем рискнуть и обратиться в суд?
Тон Бута стал более резким.
— Вы не слышите меня, мистер Рааб. Вы в опасности. Вся ваша семья в опасности. Хотя бы из-за одного того, что вы здесь.
У Рааба схватило живот, ему показалось, что его вот-вот вырвет.
— Вы связаны с ними, мистер Рааб, — хмыкнул Руис. — Я просто удивляюсь, что вы никогда об этом не думали, разъезжая по городу в своем навороченном «феррари».
Раабу показалось, что он стоит на краю обрыва и готов скатиться вниз. С ним все кончено. Нет смысла защищаться. Он должен сделать то, что требуется. Невозможно уже остановить падение. Двадцать лет его жизни пошли насмарку.
Он с тоской посмотрел на Мела.
— Вы должны позаботиться о своей семье, — сказал адвокат, сжимая его руку.
Рааб закрыл глаза и с трудом перевел дыхание.
— Я могу отдать вам Консергу, — сказал он Буту, открывая глаза. — И Трухильо. Но я хочу, чтобы вы защитили мою семью.
Бут кивнул и торжествующе взглянул на федерального прокурора и Руиса.
— За ваши показания, — сказал Нардоззи, — мы можем организовать для вас защиту и перевезти вас и вашу семью в безопасное место. Мы можем также организовать дело так, что вы сохраните какой-то процент ваших накоплений и сможете жить так, как вы привыкли. До суда, примерно десять месяцев, вам придется посидеть где-нибудь. После этого вы и ваша семья просто исчезнете.
— Исчезнем? — Рааб оторопело смотрел на него. — Вы говорите о программе защиты свидетелей? Но ведь она для гангстеров, преступников…
— Эта программа используется для самых разных людей, — возразил Бут. — У них только одна общая черта — боязнь мести за то, что они дали показания. Там вы будете в безопасности. И самое главное — ваша семья тоже будет в безопасности. Если вы будете следовать всем правилам, никто никогда не узнает, где вы. И вы можете выбрать любой район страны, где вам хотелось бы поселиться.
— Это ваш единственный шанс, мистер Рааб, — поддержал его Руис. — Не важно, будете ли вы опротестовывать обвинения или нет, цена вашей жизни пара центов, где бы вы ни были, на улице или в тюрьме. Вы вырыли себе яму в тот день, когда согласились сотрудничать с этими людьми. С того дня вы только перекидывали грязь с места на место.
«Как мы сможем со всем этим справиться?» — думал Рааб, а слова агента давили на него, как кирпичи. Шарон и дети? Их жизнь — все, что они знали, на что надеялись, ушло? Что он может сказать, чтобы заставить их понять?
— Когда? — спросил Рааб, сдаваясь. — Когда все начнется?
Нардоззи достал какие-то бумаги и подвинул их к Раабу.
Официально выглядящий документ с заголовком: «Форма 5-К, Договор о содействии свидетеля. Министерство юстиции США». Он снял колпачок с шариковой ручки.
