Когда он был уже в дверях, Пеллетер вдруг сказал:
— Еще только один последний вопрос… А сколько нападений с ножом произошло в тюрьме за этот месяц?
— Семь, — ответил Пассемье, уже взявшись за дверную ручку.
— Так много?
Пассемье повел плечами.
— Такое здесь и раньше случалось, но только не так часто.
— Спасибо. Больше никто не смог назвать нам точную цифру.
Пассемье кивнул и вышел.
— Думаешь, он знает что-то? — спросил Летро, как только они остались одни.
— Не думаю, а уверен, — ответил Пеллетер, снова закуривая свою сигару. — Он назвал цифру «семь», а другие называли не больше четверки.
— Ну, так и что теперь?
— Как что? Продолжаем.
* * *
Но оставшихся работников тюрьмы Пеллетер допрашивал уже без интереса — ему словно теперь уже не терпелось поскорее закончить. Некоторых он даже поручил допрашивать Летро. Летро вел допрос тем же методом, и Пеллетер только иногда вмешивался, когда ему казалось, что Летро что-то упустил. Впрочем, никто больше не вызвал у него заинтересованности.
В канцелярии Пеллетер прямиком направился к Мартену, который и впрямь занимал угловой стол, замеченный Пеллетером накануне. Стол был завален папками с личными делами заключенных.
— Ну как? — поинтересовался Пеллетер.
Мартен молча протянул ему стопку из шести папок. Верхняя заключала в себе личное дело Меранже. Последней в деле была запись о переводе Меранже в государственную тюрьму в Сегре.
Пеллетер пролистал пять остальных дел. Это были личные дела пятерых арестантов, найденных зарытыми в поле. Все они тоже были переведены в тюрьму в Сегре.
— Та-ак, хорошо… — сказал Пеллетер, протягивая папки Летро, чтобы тот тоже мог посмотреть.
— В Сегре нет никакой тюрьмы, — сказал Мартен, не вставая из-за стола и глядя на инспектора.
— Я знаю.
— Бог ты мой!.. — воскликнул Летро.
Пеллетер подошел к одному из столов и взялся за телефонную трубку. Пока он ждал соединения, пришел Фурнье.
— Ну? Вы довольны теперь, когда запугали весь мой персонал?
Повернувшись к нему спиной, Пеллетер стал говорить по телефону.
Задетый таким пренебрежением, Фурнье спросил у Летро:
— Кому он звонит?
— Не знаю, — ответил тот.
Повесив трубку, Пеллетер сказал:
— Так, хорошо. А как там поживает наш вчерашний раненый?
Этот вопрос, похоже, сбил Фурнье с толку. Он ожидал чего-то другого.
— Да у него все хорошо.
— Ладно. С вами, я надеюсь, мы увидимся чуть позже.
— Секундочку! Подождите! А что происходит?
Пеллетер повернулся к Мартену, показал ему свой блокнот и сказал:
— Отделите вот эти два дела. Потом просмотрите все записи отдела кадров. Я хочу знать, кто еще устроился сюда в то же время и до сих пор числится в штате. — Он помолчал и прибавил: — Или числился до недавнего времени.
Мартен вышел.
— Я требую, чтобы вы объяснили мне, что здесь происходит! — взорвался Фурнье.
Пеллетер улыбнулся, но это, похоже, только еще больше разозлило Фурнье.
— Скоро все узнаете, — пообещал Пеллетер. — Как только прибудет первый утренний поезд. Мы уже почти закончили.
С этими словами Пеллетер повернулся к Летро и направился к выходу. Летро последовал за ним.
— Подождите! — крикнул им вдогонку Фурнье.
— Мы поставим вас в известность, — на ходу ответил ему Пеллетер.
Вскоре они с Летро уже шли к своей машине, ожидавшей их на залитой солнцем стоянке.
Глава 12
Мадам Розенкранц нашлась!
Они прибыли в Вераржан, когда на улице уже смеркалось. Вечерний город, как всегда, казался призрачной тенью самого себя дневного. Сквер в центре площади опустел, и только редкие огни в окнах не давали принять эту картину за какую-то огромную застывшую сценическую декорацию.
— Ужинаешь ты сегодня у нас, — решительно заявил Летро, захлопнув дверцу машины. — Моя жена в ужас пришла от того, что из-за всех этих чертовых событий я заставляю тебя ужинать в одиночестве.
Пеллетер подошел к нему, обойдя машину спереди.
— Я еще ни разу тут не ел в одиночестве. Люди как-то вычисляют мой маршрут и ходят за мной по пятам.
Летро покачал головой. Вид у него был изнуренный, складки на лбу стали глубже, щеки опали, уголки глаз опустились.
— А ты правда считаешь, что скоро все это разрешится? Потому что я, например, этого пока не вижу.
— Думаю, отчасти да. Утром узнаем, прав ли я.
Летро пытался безуспешно что-нибудь угадать по лицу Пеллетера, потом со вздохом положил руку ему на плечо.
— Ну так как насчет ужина?
— Нет, спасибо. Тебе и твоей жене. Но я сейчас хочу немножко пройтись.
Летро покачал головой.
— Только прибавляешь мне проблем. — Он рассмеялся, но смех получился натужный. Понимающе кивнув, он убрал руку с плеча Пеллетера и замялся, словно хотел сказать что-то еще, потом снова молча кивнул и поднялся по ступенькам. Уже на пороге полицейского участка он обернулся. — Ну тогда с нетерпением буду ждать утра! — И он скрылся за дверью.
Перед тем как вернуться в отель, Пеллетеру нужно было кое-что проверить. Он побрел по улице, удаляясь от площади.
Темные дома сонно подмигивали огнями светящихся окон. Казалось, ничто не могло нарушить безмятежного покоя Вераржана. Яркий фонарь над входом в городскую больницу даже казался лишним и каким-то неуместным.
Больница располагалась в одноэтажном здании, выстроенном когда-то на самой окраине, давным-давно уже ставшей полноправной частью города. По простой и очень функциональной наружности здания сразу становилось ясно, что в нем находится учреждение.
Дежурная медсестра за столом у входа читала свежий спецвыпуск «Вераржан Веритэ». В глаза бросался крупный заголовок на первой странице: «УБИЙСТВО!», и это означало, что Розенкранц был, должно быть, более чем убедителен, когда увещевал Сервьера не упоминать имени его жены на страницах газеты.
— Чем могу помочь? — спросила у Пеллетера медсестра, отрываясь от газеты.
— Я — инспектор Пеллетер. Хочу заглянуть к вам в морг.
— У нас нет морга как такового. Только склад общего назначения в дальнем конце здания. Но на этой неделе он действительно прямо забит мертвыми телами… Вот, пожалуйста, пройдите в ту дверь… Там мужская палата… В конце ее будет дверь в коридор… А в коридоре самая первая дверь — это и есть склад.
В палате стояли двенадцать коек, разделенных проходом — по шесть вдоль каждой продольной стены. Наружную стену занимали окна, а противоположная стена служила перегородкой, отделявшей мужскую палату от женской. Перегородка эта даже не доходила до потолка.
Из двенадцати коек заняты были только восемь, на двух спали дети. Пеллетер остановился и посмотрел на мальчиков мадам Перро. Ему показалось забавным, как два таких маленьких карапуза сумели поставить на уши весь город. И еще инспектор невольно поймал себя на мысли о том, какая участь могла ждать этих ребятишек, если бы его недавние опасения подтвердились и они действительно угодили бы в лапы Мауссье. Он в задумчивости отвернулся. По проходу другая медсестра катила тележку с ужином для пациентов. Пеллетер вышел из палаты через нужную ему дверь и оказался в коридоре.
Здесь он взялся за дверную ручку импровизированного морга, и первым, что он увидел с порога, было заплаканное испуганное лицо, глаза, глядевшие на него поверх укрытого простыней мертвого тела на каталке.
— Надеюсь, вы ели что-нибудь с тех пор, как мы с вами последний раз виделись? — спросил Пеллетер у мадам Розенкранц.
Она опустила голову, снова приняв позу, в которой, несомненно, провела последние три дня — сгорбленные плечи, руки, молитвенно сложенные на коленях. Поза искренней, неподдельной скорби.
— Да. Медсестры кормят меня.
Пеллетер взял себе другой стул и, поставив его возле порога, сел на него верхом, положив локти на спинку. В сторонке стояли составленные друг на друга в два штабеля пять гробов, наполнявшие комнату запахом разложения.
