— Значит, он солгал! Так я и знал! — возликовал Миллнер. — Перешли мне на него все, что сумеешь найти. Если он лжет, значит, ему есть, что скрывать.
— Возможно, похитители его отца запретили ему впутывать полицию, — заметил Барак.
— Возможно. Но и об этом я тоже должен знать. Пожалуйста, проверь для меня все списки пассажиров и отели в Мадриде. Я хочу знать, один ли он там.
— Так точно, сэр, будет сделано. — Голос Барака так и сочился иронией.
— И свяжись с варшавской полицией, спроси, знают ли они что-нибудь о старике Вейше и его сыне.
— Обязательно, сэр. Мы тут, в Мексике, можно сказать, совсем рядом.
Миллнер усмехнулся.
— Как там у вас дела?
— Похоже на Хэллоуин. Сидим и ждем, какой монстр позвонит в дверь следующим. Нет, я серьезно, сегодня утром нашли еще одну девушку. Мисс Аляску. Похоже, уродство с каждым разом становится все более пугающим… — Теперь голос Барака звучал подавленно.
— Ты пришлешь мне фотографии? — попросил Миллнер.
— Конечно, больной гений.
— Спасибо. А мне нужно выяснить, смогу ли я вылететь в Мадрид. Столько миль, как за этот отпуск, я еще никогда не собирал.
Миллнер закончил разговор и втянул в себя прохладный воздух, поднимавшийся от Темзы. Он сидел на скамейке на берегу и глядел на Тауэрский мост, величественно возвышавшийся над рекой. Было раннее утро. После посещения «Вейш Вирус» ему показалось, что нужно все как следует обдумать, поэтому он решил остановиться у реки. Напечатал на смартфоне краткий отчет о посещении компании «Вейш Вирус» и отправил Келлеру по электронной почте. Затем купил себе чай в картонном стаканчике и принялся наслаждаться царившим вокруг спокойствием. Расслабление, охватившее его при виде черной воды, оказалось кратковременным. Мимо него пробежала молодая девушка в открытом топе и розовых наушниках. Утренняя пробежка давалась ей нелегко, ее лицо было искажено гримасой напряжения. Он задался вопросом, как можно заставить себя вылезти из постели в столь ранний час только ради того, чтобы пробежаться по осенней прохладе. Затем показались и другие бегуны, и все они выглядели несчастными, несмотря на уверения врачей, что во время бега трусцой непрерывно вырабатываются эндорфины. Говорили даже, будто можно впасть в зависимость от пробежек.
Мания красоты. Мания похудения. В лучшем случае мания фитнеса. После недавних событий в Мексике на все эти усилия он смотрел совершенно иначе. Как мимолетна красота! Как смешны попытки ее добиться! Сам он никогда особенно не стремился к этому, поскольку не родился красивым. Слишком широкий в кости, слишком коренастый. Нос ему несколько раз сломали еще в юности во время уличных драк, и никто его не выпрямлял. Кожа так никогда и не оправилась полностью после юношеского акне. И новый шрам на щеке тоже не добавлял ему привлекательности.
— Ты особенный, — сказала как-то одна из его бывших подруг, когда после секса с ним задумчиво гладила его по лицу, и это было самое приятное из всего, что ему когда-либо говорили женщины.
Но он считал себя добряком, и оказался достаточно умен, чтобы суметь устроиться на работу в ФБР. Кроме того, его отличала непоколебимая вера в добро. Это казалось ему более важным, чем тело как у бодибилдера или безупречное лицо.
Набережная опустела. Миллнер любил одиночество. Запрокинув голову, он вглядывался в затянутое тучами небо.
Тишину нарушил звонок мобильного телефона.
— Чего тебе еще, сукин сын? — раздраженно поинтересовался он.
— Милое приветствие, — отозвался Келлер.
От ужаса он опрокинул стаканчик, пролив чай на брюки.
— Вот дерьмо! — выругался он и тотчас же извинился: — Простите, сэр, я не вас имел в виду. Вы еще не спите? У вас должно быть…
— Конечно же, я еще не сплю. Как раз прочел ваш отчет по «Вейш Вирус». Мы нашли очередную девушку…
— Мне уже сказали об этом, — перебил его Миллнер.
— Нет, ну какое свинство! — В голосе Келлера звучала ярость. — Вы слышали о происшествии в Италии?
Миллнер ответил отрицательно.
— Кто-то уничтожил фреску. Кислотой. «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи! В Санта-Мария-делле-Грацие[566] в Милане. Кажется, это то ли церковь, то ли монастырь. Так или иначе, это было одно из величайших произведений искусства в Италии. Все стоят на ушах.
— И опять на месте преступления нашли изображение пчелы? — спросил Миллнер.
— Совершенно верно. Оно было наклеено прямо на том месте… Как бы объяснить? В общем, в точности там, где прежде был Иисус.
Зажав телефон между ухом и плечом, Миллнер оттирал брюки последним сухим концом платка.
— Значит, он еще и шутник.
— Мне не смешно, — отозвался Келлер. — Несколько дней назад в Лейпциге — это такой город в Германии — была взорвана башня ратуши. Сейчас мы уже понимаем, что это тоже имеет отношение к нашему делу. На двери ратуши была найдена наклейка с изображением пчелы, которую поначалу никто не заметил.
— Безумие какое-то, — удивился Миллнер. — Похоже, масштабы происходящего превосходят то, что мы предполагали вначале.
— Я пришлю информацию по этим происшествиям на ваш телефон. Пора нам отвоевывать утраченное. Сейчас мы подключили к этому делу еще несколько команд. Флоренс оказывает сильное давление.
Услышав ее имя, Миллнер снова почувствовал, как в нем закипает ярость.
— Я по-прежнему не понимаю, что я здесь делаю. Либо я в команде, либо нет.
— В Бразилии кашу вы заварили сами, — возразил Келлер.
— И я за это поплатился. Я три недели провел в коме, и теперь у меня стальная челюсть. Дисциплинарное расследование было прекращено.
— Угадайте почему. Потому что я за вас поручился! Так что не притворяйтесь обиженным.
— Ну ладно. — Несмотря на всю свою злость, он был отнюдь не глуп. С Келлером лучше не шутить.
— Вы играете в хоккей, Миллнер?
— Предпочитаю бейсбол.
— Какой самый важный игрок в хоккее?
— Понятия не имею. Вратарь?
— Совершенно верно, Миллнер. Вратарь. Он держит ворота.
— Я уже догадался. — Мокрые брюки прилипли к ноге.
— Мы с вами оба — вратари. У нас хороший обзор, мы видим перед собой все поле. И мы стоим там, где пахнет жареным. А знаете, как поступают в хоккее, если команда проигрывает, а времени осталось мало?
— Выводят из игры вратаря.
— Так и есть. Чтобы создать численное преимущество у ворот. Но он по-прежнему является частью команды, поскольку на самом деле он самый важный человек. Ему просто нужно ненадолго сесть на скамью. И если равновесие восстанавливается, он возвращается и выигрывает матч. Так и с вами, Миллнер. Давайте посмотрим, когда можно будет вернуть вас в игру, и тогда вы снова будете официально с нами. С благословения Флоренс.
«С благословения Флоренс, — повторил про себя Миллнер. — Да пошла она… Вместе с хоккейными метафорами Келлера».
— Я понял, сэр. Значит, я попытаюсь вернуться на поле. Лечу в Мадрид.
— Мадрид? Что вам там нужно?
— Мое чутье подсказывает мне, что пропавший Павел Вейш или его сын как-то связаны с компьютерным вирусом. Сейчас — это лучший след. Вы не могли бы проверить их по базам для меня?
— Сделаю. Я позвоню. Держите меня в курсе! — Разговор был окончен.
Миллнер медленно поднялся, разгладил брюки и неторопливо направился к автомобилю. Ратуша в Лейпциге. Фреска в Италии. Королевы красоты в Мексике. Компьютерный вирус, который разрушает лица. Во всем мире погибают пчелы. Он поглядел на экран смартфона, но пока что от Келлера ничего не пришло. Пчела как связующее звено. Должно быть что-то еще, то, чего они пока не заметили. И он уже догадывался о том, что это может быть.
Как раз в тот самый миг, когда он подошел к своему взятому напрокат автомобилю, зажужжал телефон. Миллнер быстро пролистал письмо от Келлера с прикрепленными к нему файлами с информацией о происшествиях в Германии и в Италии. Уже на втором абзаце кое-что буквально бросилось ему в глаза. Открыв бардачок, он вынул оттуда пластиковую баночку с таблетками. С тревогой взглянул на содержимое. Осталось всего три таблетки. Он вытряхнул их прямо в рот, запил последним глотком чая, а затем выбросил баночку и пустой стаканчик в открытое окно. На миг прислонился к спинке кресла, не открывая глаз, затем завел автомобиль.
