В глазах Лоджудиса, разумеется, наша дружба делала Даффи ненадежным свидетелем. Поначалу, не очень зная, чего ожидать, он осторожничал в вопросах. Спроси он меня, я объяснил бы ему, что Пол Даффи не станет врать — даже ради меня. Это было просто не в его характере. (А еще я посоветовал бы Лоджудису оставить в покое свой дурацкий желтый блокнот. С ним он выглядел жалким дилетантом.)
— Назовите свое имя для протокола, пожалуйста.
— Пол Майкл Даффи.
— Кем вы работаете?
— Я лейтенант уголовной полиции штата Массачусетс.
— Как давно вы служите в полиции?
— Двадцать шесть лет.
— Каково ваше текущее место службы?
— Я состою в отделе по связям с общественностью.
— На двенадцатое апреля две тысячи седьмого года где было ваше место службы?
— Я возглавлял особое подразделение уголовной полиции, закрепленное за прокуратурой округа Мидлсекс. Это подразделение называется ОПБП, отдел по предотвращению и борьбе с преступностью. Его численность составляет от пятнадцати до двадцати детективов, прошедших специальную подготовку и обладающих необходимым опытом для осуществления содействия прокуратуре и отделениям полиции на местах в расследовании сложных уголовных дел различного рода, в частности убийств.
Эту небольшую речь Даффи механически отбарабанил без запинки, по памяти.
— И вы принимали участие в расследовании многих убийств до двенадцатого апреля две тысячи седьмого года?
— Да.
— Можете приблизительно назвать их количество?
— Свыше сотни, хотя я возглавлял не все.
— Итак, значит, двенадцатого апреля две тысячи седьмого года вам сообщили по телефону об убийстве в Ньютоне?
— Да. Приблизительно в девять пятнадцать утра мне позвонил лейтенант Фоули из полиции Ньютона с сообщением, что в парке Колд-Спринг произошло убийство несовершеннолетнего.
— И что вы сделали первым делом?
— Позвонил в прокуратуру, чтобы уведомить их об этом.
— Это стандартная процедура?
— Да. По закону местная полиция обязана уведомлять полицию штата обо всех убийствах и насильственных смертях, после чего мы, в свою очередь, немедленно уведомляем прокуратуру.
— Кому именно вы позвонили?
— Энди Барберу.
— Почему Энди Барберу?
— Он был первым замом, а следовательно, вторым лицом в прокуратуре после Линн Канаван, окружного прокурора.
— Как, по вашему представлению, мистер Барбер должен был поступить с этой информацией?
— Он должен был поручить вести это дело кому-то из помощников прокурора.
— А у себя это дело он оставить мог?
— Мог. Он сам вел многие дела по убийствам.
— Вы ожидали, что мистер Барбер так и поступит?
Джонатан приподнял свой зад на шесть дюймов над креслом:
— Возражение.
— Отклоняется.
— Детектив Даффи, были ли у вас в тот момент какие-то мысли относительно того, как мистер Барбер поступит с этим делом?
— Ничего определенного. Наверное, я считал, что он вполне может оставить его у себя. С самого начала было понятно, что дело потенциально громкое. Он часто оставлял себе дела подобного рода. Но если бы он поручил его кому-то другому, я бы тоже не удивился. У них там и кроме мистера Барбера были толковые ребята. Честно говоря, я не сильно об этом задумывался. У меня было полно своих забот. Я решил, что он у себя в прокуратуре сам как-нибудь разберется. Моей заботой был ОПБП.
— Вы не знаете, окружного прокурора Линн Канаван уведомили сразу?
— Не знаю. Думаю, да.
— Ну, хорошо, после того как вы позвонили мистеру Барберу, что вы делали дальше?
— Выехал на место.
— Во сколько вы там были?
— В девять тридцать пять утра.
— Опишите, как выглядело место преступления, когда вы подъехали.
— Вход в парк Колд-Спринг находится на Бикон-стрит. Перед ним располагается парковка. За ней теннисные корты и игровые площадки. За площадками начинается лес; к нему ведут дорожки. На парковке и на прилегающей улице было множество полицейских машин. И куча сотрудников полиции.
— Что вы делали?
— Я оставил машину на Бикон-стрит и дошел до места пешком. Там меня встретили детектив Петерсон из Ньютонской полиции и мистер Барбер.
— Опять-таки присутствие мистера Барбера на месте преступления не показалось вам странным?
— Нет. Он живет неподалеку оттуда, и вообще он обычно выезжал на место преступления, даже если не собирался оставлять дело у себя.
— Откуда вам известно, что мистер Барбер живет неподалеку от парка Колд-Спринг?
— Потому что я много лет его знаю.
— Точнее, вы с ним близкие друзья.
— Да.
— Очень близкие?
— Да. Были.
— А сейчас?
Он на мгновение запнулся, прежде чем ответить.
— Я за него говорить не могу. Я по-прежнему считаю его своим другом.
— Вы с ним общаетесь?
— Нет. С тех пор как Джейкобу было предъявлено обвинение — нет.
— Когда вы в последний раз разговаривали с мистером Барбером?
— Перед предъявлением обвинения.
Ложь, но ложь во спасение. Правда ввела бы присяжных в заблуждение. Она заставила бы их считать — и безосновательно, — что Даффи нельзя доверять. Может, Даффи и был пристрастен, но в важных вещах он оставался честен. Отвечая на вопрос, он даже глазом не моргнул. И я тоже. Смысл судебного процесса заключается в том, чтобы добиться нужного результата, что требует постоянной переориентации по обстоятельствам, как на парусной лодке, когда лавируешь против ветра.
— Значит, вы приезжаете в парк и встречаете там детектива Петерсона и мистера Барбера. И что дальше?
— Они в двух словах ввели меня в курс дела, сообщили, что убитого уже опознали и что это Бенджамин Рифкин, после чего повели через парк к месту преступления.
— И что вы увидели, когда оказались там?
— Место было уже огорожено. Судмедэксперт и техники-криминалисты еще не подъехали. Фотограф из местной полиции снимал тело. Убитый все еще лежал на земле, вокруг практически ничего не было. Они, по сути дела, законсервировали место, чтобы сохранить его в первозданном виде.
— Вы видели тело своими глазами?
— Да.
— Вы не могли бы описать положение тела в тот момент, когда вы впервые его увидели?
— Убитый лежал на склоне ложбины головой вниз. Тело было изогнуто таким образом, что лицо смотрело в небо, в то время как нижняя часть тела и ноги лежали на боку.
— Что вы делали дальше?
— Я подошел к телу в сопровождении детектива Петерсона и мистера Барбера. Детектив Петерсон показывал мне различные детали.
— Что именно он вам показывал?
— На вершине холма, рядом с тропкой, на земле было довольно много крови, пролитой крови. Я отметил большое количество мелких капель, менее дюйма в диаметре. Там было еще несколько более крупных пятен, которые, судя по всему, представляли собой мазки.
— Что представляет собой мазок?
— Мазки образуются в результате контакта крови с какой-либо другой поверхностью. Кровь переносится на эту поверхность и оставляет пятно.
— Опишите эти мазки.
— Они находились ниже по склону. Сначала несколько дюймов в длину, но чем ниже по склону, тем гуще и длиннее они становились, тем больше было крови.
— Так, я понимаю, что вы не криминалист, но у вас в тот момент сложилось какое-то впечатление или какие-то версии относительно того, как именно там могла оказаться эта кровь?
— Да, сложилось. Выглядело это так, как будто убийство произошло у дорожки, рядом с которой были упавшие капли крови, после чего тело упало или же его столкнули со склона, в результате чего оно съехало по склону на животе, оставив на листве длинные мазки крови.
— Так, значит, после того, как у вас сложилась эта версия, что вы делали дальше?
— Я спустился и стал осматривать тело.
— И что вы увидели?
— На теле было три раны. Разглядеть их оказалось немного сложно, потому что весь перед был залит кровью, в смысле, толстовка убитого. Вокруг тоже было довольно много крови, которая, очевидно, натекла из ран.
