— Кафка?
— Нет. Ну, тот, из этой, как ее там? Кино такое.
— Я не знаю, Джейк.
— Ну, он там еще обнаруживает, что мир — на самом деле не мир. А что-то вроде сна? Компьютерная симуляция? И он пытается увидеть реальный мир. Ну, такой старый фильм?
— Что-то мне ничего такого не приходит в голову.
— «Матрица»!
— «Матрица»? Это, по-твоему, старый фильм?
— Кину Ривз, папа? Пожалуйста!
Я покосился на Лори:
— Кину Ривз?
Она пожала плечами.
У меня не укладывалось в голове, как Джейк даже в такую минуту способен говорить глупости. И тем не менее он это делал. Он остался все тем же дуралеем, каким был всего несколько часов назад — да что там, каким был всегда.
— Папа, что со мной будет дальше?
— Мы станем бороться. Бороться изо всех сил.
— Нет, я имею в виду, не вообще. В ближайшее время. Как все будет происходить дальше?
— Завтра с утра тебе предъявят обвинение. Они просто его зачитают, назначат залог, и ты отправишься домой.
— И какой будет залог?
— Завтра выясним.
— А вдруг он окажется нам не по карману? Что тогда со мной будет?
— Мы найдем деньги, не переживай. У нас есть сбережения. У нас есть дом.
Джейкоб шмыгнул носом. Он тысячу раз слышал, как я жалуюсь, что с деньгами туго.
— Простите меня, пожалуйста. Я не делал этого, клянусь. Да, я не идеальный ребенок, знаю. Но я этого не делал.
— Я тебе верю.
— Джейкоб, ты — идеальный ребенок, — добавила Лори.
— Я даже толком не знал Бена. Он был просто один из ребят из школы. Зачем мне понадобилось бы это делать? А? Зачем? С чего они вообще взяли, что это я?
— Не знаю, Джейк!
— Ты же ведешь это дело! Как ты можешь этого не знать?
— Я этого не знаю.
— То есть ты просто не хочешь мне говорить.
— Нет. Не говори так. Ты что, думаешь, что я раскручивал версию, что убийца — ты? Серьезно?
Он покачал головой:
— Значит, я вот так взял и без причины — без всякой причины — убил Бена Рифкина? Это просто… просто… я даже не знаю, что это такое. Это бред какой-то. Все это просто какой-то натуральный бред.
— Джейкоб, тебе не нужно нас убеждать. Мы на твоей стороне. Всегда. Что бы ни случилось.
— Господи. — Он вцепился себе в волосы. — Это все Дерек. Это он. Я знаю.
— Дерек?! Почему Дерек?
— Он просто… ну, в общем… у него сносит крышу из-за всего подряд. Достаточно любой ерунды, чтобы его переклинило. Честное слово, когда я выйду отсюда, я его прибью. Честное слово.
— Джейк, я не думаю, что Дерек мог так поступить.
— Еще как мог. Вот увидишь. Это он.
Мы с Лори озадаченно переглянулись.
— Джейк, мы вытащим тебя отсюда. Мы внесем залог, какую бы сумму ни назначили. Деньги найдем. Мы не допустим, чтобы ты сидел в тюрьме. Но эту ночь тебе придется провести здесь, только до того, как с утра будет предъявлено обвинение. Встретимся утром в суде. Мы наймем адвоката. Завтра к ужину ты будешь дома и будешь спать в своей собственной постели. Обещаю.
— Мне не нужен никакой адвокат. Мне нужен ты. Ты будешь моим адвокатом. Кто может быть лучше?
— Я не могу.
— Почему? Я хочу, чтобы меня защищал ты. Ты мой отец. Ты мне нужен.
— Джейкоб, это плохая идея. Тебе требуется опытный адвокат по уголовным делам. В любом случае я уже обо всем договорился. Я позвонил моему другу, Джонатану Клейну. Он очень, очень хороший адвокат, честное слово.
Джейк с расстроенным видом нахмурился:
— Все равно ты не мог бы быть моим адвокатом. Ты же прокурор.
— Уже нет.
— Тебя уволили?
— Пока еще нет. Я в отпуске. Возможно, они уволят меня позднее.
— Это все из-за меня?
— Нет, не из-за тебя. Ты ничего не сделал. Просто так положено.
— И что ты будешь делать? В смысле, как ты будешь зарабатывать? Тебе нужна работа.
— Не переживай из-за денег. Деньги — моя забота.
В дверь постучал полицейский, совсем молоденький мальчик, которого я не знал, и произнес:
— Время.
Лори сказала Джейкобу:
— Мы тебя любим. Мы очень-очень тебя любим.
— Ясно, мама.
Она обняла его. Какое-то время он стоял не двигаясь; с таким же успехом Лори могла бы обнимать дерево или каменную колонну. В конце концов он слегка пошевелился и похлопал ее по спине.
— Ты же знаешь это, Джейк? Ты знаешь, как сильно мы тебя любим?
Поверх ее плеча он закатил глаза:
— Да, мама.
— Ну, ладно. — Она отодвинулась от него и утерла глаза. — Ладно.
Джейкоб, казалось, тоже балансировал на грани того, чтобы расплакаться.
Я обнял его. Притянул к себе, крепко прижал, потом отступил. Окинул взглядом с ног до головы. Колени его джинсов были в грязи — он целый день провел, прячась в парке в дождливый апрельский день.
— Держись там, ладно?
— И ты тоже, — отозвался он и тут же усмехнулся, сообразив, как глупо прозвучал его ответ.
Мы оставили его там.
До утра было еще далеко.
В два часа ночи я без сил лежал на диване в гостиной. Я чувствовал себя выброшенной на песок рыбой, не в состоянии ни заставить себя пойти в спальню, ни заснуть там, где лежу.
Лори спустилась, босая, в пижамных штанах и своей любимой бирюзовой футболке, которая была уже настолько изношена, что в ней теперь можно было только спать. Груди ее под футболкой понуро висели, проиграв бой возрасту и гравитации. На голове у нее было черт знает что, глаза полузакрыты. При виде ее я чуть не разрыдался. Остановившись на третьей ступеньке, она сказала:
— Энди, идем в постель. Сегодня мы все равно ничего уже больше сделать не сможем.
— Скоро пойду.
— Никаких «скоро», сейчас. Идем.
— Лори, присядь, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить.
Она прошлепала через холл и присоединилась ко мне в гостиной, и этот десяток шагов, похоже, окончательно согнал с нее всякие остатки сна. Я был не из тех, кто часто о чем-то просит. Поэтому, когда я попросил, это ее встревожило.
— Что такое, милый?
— Присядь. Я должен кое-что тебе рассказать. Это все равно скоро всплывет.
— Про Джейкоба?
— Про меня.
Я выложил ей все подчистую, все, что знал о моей родословной. Рассказал про Джеймса Беркетта, первого Кровавого Барбера, который перебрался на восток с Дикого Запада, точно первопроходец наоборот, привезя в Нью-Йорк свою звериную сущность. Про Расти Барбера, моего овеянного боевой славой деда, который кончил тем, что вспорол человеку живот в драке из-за мелкой автомобильной аварии в Лоуэлле, штат Массачусетс. И про моего родного отца, Кровавого Билли Барбера, чья тяга к насилию вылилась в чудовищную кровавую оргию в заброшенном доме с участием молодой девушки и ножа. После тридцати четырех лет ожидания на то, чтобы изложить всю эту историю с начала до конца, ушло всего пять или десять минут. Теперь, когда я во всем признался, она показалась мне чем-то настолько незначительным, что невольно задался вопросом, как она могла столько долгих лет лежать на моей душе тяжким грузом. И на мгновение меня охватила уверенность, что и Лори отнесется к ней точно так же.
— Теперь ты знаешь правду о моем происхождении.
Она кивнула с непроницаемым лицом, на котором, однако, начинало проступать разочарование — во мне, в моей истории, в моей нечестности.
— Энди, почему ты никогда мне об этом не рассказывал?
— Потому что это не имело никакого значения. Это не имело отношения ко мне. Я не такой, как они.
— Но ты не верил, что я это пойму.
— Нет. Лори, дело не в этом.
— Ты просто так и не собрался это сделать?
— Нет. Сначала я не хотел, чтобы ты относилась ко мне сквозь призму всего этого. А потом чем дальше, тем менее важным все это казалось. Мы были так… счастливы.
— До момента, когда ты вынужден мне сообщить, потому что у тебя не осталось выбора.
— Лори, я хочу, чтобы ты об этом узнала сейчас, поскольку эта история, скорее всего, так или иначе всплывет в самое ближайшее время — не потому, что все это имеет к нам какое-то реальное отношение, но потому, что подобная грязь всегда всплывает в таких случаях. Все это не имеет никакого отношения к Джейкобу. Или ко мне.
