Девушка яростно сжала кулачки за спиной.
— Только и слышу каждый раз: Мэнди, сделай то, Мэнди, сделай это! Да я с тобой уже с лихвой расплатилась! Или тебя не удовлетворили мои услуги?
В этот момент подъехавшая Хлоя Роуз, чуть не сбив с ног режиссера, резко осадила лошадь и направила ее легким галопом в сторону ссорящейся парочки. Те притихли и уставились на нее. Мальчик отступил назад.
— Неужели ты не можешь хотя бы здесь не выставлять этого напоказ? — проговорила она с французским акцентом.
Розенкранц начал мямлить что-то в ответ, но Хлоя Роуз, развернув лошадь, пустила ее почти галопом, так и не сбавив скорости до самого конца декораций «Олд Уэст». Розенкранц побежал за ней в облаке пыли, вздымаемой лошадиными копытами. Когда он пробегал мимо Стёрджена, тот посмотрел на него с укоризной и досадой, чуть ли не со слезами в глазах. Розенкранц на бегу сделал ему успокаивающий жест.
Повернувшись ко мне, Нокс сказал:
— Подожди здесь. Возможно, сейчас не самый лучший момент.
— Думаешь? — спросил я.
Нокс направился к помощнику режиссера, который, энергично мотая головой, что-то втолковывал оператору.
Я остался стоять рядом с девушкой и мальчиком и от скуки принялся ее разглядывать. Ее рыжевато-каштановые волнистые волосы были слишком идеальными для натуральных. Худое угловатое лицо было миловидным только при взгляде анфас, но никак не в профиль. Когда она злилась, как это было в ту минуту, лицо ее как-то неприятно сморщивалось. Нокс заранее предупредил меня, чтобы я не задавал на съемочной площадке никаких вопросов, но мне не удалось справиться со старой привычкой, и я сказал ей:
— Мисс Эрхардт? Я — Денис Фостер. Меня интересуют любые свидетельства каких-либо необычных происшествий на территории киностудии. Вы не видели каких-нибудь посторонних людей? Кого-нибудь, кому не положено находиться здесь. Или, допустим, положено, но на киностудии, а не на самой съемочной площадке.
Пока я говорил все это, она даже не обернулась в мою сторону — так и продолжала стоять, сердито подбоченясь.
— Да здесь столько народу толчется, как тут узнаешь, кто из них кто? — ответила она.
— То есть вы не замечали ничего подозрительного?
— Послушайте, обратитесь к кому-нибудь другому. Я работаю!
— Я это вижу.
Только тут она удостоила меня взглядом.
— Это что, шутка была сейчас? Тогда сказали бы хоть, когда я должна рассмеяться.
— Ну вот сейчас можете рассмеяться.
Она презрительно фыркнула:
— Эй, поосторожнее, мистер, не то я позову охрану.
Я кивнул на Эла Нокса, разговаривавшего с помощником режиссера.
— Вот это начальник охраны. Я пришел вместе с ним. Или вы и этого не заметили?
— Да плевать мне, с кем вы пришли!
— То есть вы никого вообще не замечаете? Так?
— Почему, замечаю. Сегодня здесь был почтальон, молочник, мороженщик, священник, репортер из газеты и какая-то говорящая корова.
Последние ее слова вызвали у стоявшего рядом мальчика изумленный возглас.
Я посмотрел на него, потом снова на нее.
— Понятно, — сказал я. — То есть ничего особенного, о чем вы хотели бы поговорить. Ну, во всяком случае, поговорить со мной.
— Послушайте, вам что, платят за то, что вы вот так умничаете?
— Платят, но недостаточно.
— А кстати, зачем все это? Это из-за Хлои, что ли?
Я промолчал.
— Да эта Хлоя боится собственной тени. Вы только посмотрите, сколько времени мы здесь тратим впустую только из-за того, что нечто омрачает ее нежную натуру.
— Интересно, что бы это такое могло быть?
— А вы не знаете? Да идите вы на… вместе со своей Хлоей!
— Ой, ну что уж вы так-то, при детях, — сказал я.
Она скрестила руки на груди и демонстративно повернулась ко мне спиной. Я заметил, что мальчик смотрит на меня, и улыбнулся ему, но лицо его осталось бесстрастно-невыразительным.
— А ты не видел здесь каких-нибудь посторонних людей? — спросил я у него.
— Вот вас вижу, — сказал он.
Я кивнул, сообразив, что сам нарвался на такой ответ, и оглянулся, ища глазами Нокса.
Тот уже шел ко мне. Встретившись со мной взглядом, он поджал губы и безнадежно махнул рукой.
— Не выпала фишка. Они еще будут снимать сейчас. Стёрджен взял лошадь строго на время, еще два часа работы.
— Ну тогда я позже с ней встречусь.
— Просто я хотел представить вас друг другу, — сказал он. — Ну а раз так, давай тогда сам тут шуруй.
— Попробую, — согласился я. Мы к тому времени уже вернулись к гольф-карту.
— Только помни об осторожности. Мы эту историю не разглашаем, — предупредил он, забираясь на водительское сиденье.
— Ага, я заметил, как вы не разглашаете. Эта Мэнди, похоже, уже в курсе. Говорит, что у Хлои паранойя.
— Ты зачем разговаривал с Мэнди? Я же просил тебя воздержаться от вопросов.
Эту его реплику я проигнорировал и спросил:
— А ребенок что, так и ходит за Розенкранцем?
— Да. Он у него от первой жены, как я понял. Приехал с востока погостить к папе.
— И как к этому относится Хлоя?
Он собрался ответить, но в этот момент кто-то крикнул: «Тишина на площадке!», и он умолк, жестом призвав меня сделать то же самое. На съемочной площадке все заняли свои места, стараясь не шаркать ногами и даже не кашлянуть, режиссер встал позади оператора, и Хлоя Роуз снова красиво проскакала в седле на фоне декораций, после чего все снова ожили и зашевелились.
— У меня до сих пор не укладывается в голове, как эти маленькие декорации выглядят потом такими большими на экране, — сказал Нокс.
Тут мы увидели, что в нашу сторону несется как ужаленная Мэнди Эрхардт, а за ней по пятам мальчишка.
— Может, они уже закончили? — сказал Нокс и высунулся из гольф-карта. — Эй, Мэнди! Ну что они там, заканчивают?
— Нет, — бросила на бегу Мэнди. — Просто мне, видите ли, надо купить мальчику леденец, потому что, кроме меня, этим больше некому заняться!
— Можешь и мне тоже купить одну штучку! — крикнул ей вдогонку Нокс.
Она, не оборачиваясь, выставила вверх палец. Мальчишка старался не отставать от нее.
— Ну вот, убежала. А ведь мы могли подвезти ее, — сказал Нокс, заводя гольф-карт.
Развернувшись, мы покатили по Мэйн-стрит и ярдов через пятьдесят выехали на Чикаго-стрит, а потом на какую-то земляную дорогу, огибавшую «средневековый» замок.
— Послушай, Нокс, а что же здесь все-таки происходит на самом деле? Может, как-то прояснишь ситуацию?
На его лице сложилась оскорбленная гримаса.
— То есть почему бы мне не быть с тобою откровенным?
— Ну, не знаю. Просто интересно, зачем студии понадобилось нанимать частного «перца», когда у нее есть собственная служба безопасности?
— «Служба»? Ой, да не смеши! Я, два отставных копа и парочка парнишек, которые еще даже не бреются. Вот тебе и вся служба. И наша задача обеспечивать безопасность на территории студии, а не круглосуточную охрану отдельно взятой актрисы.
— Подожди, так мне предлагается обеспечивать ее охрану или только душевное спокойствие? Напомни, я что-то запутался.
— Ой, да ладно тебе. Деньги же получишь, радоваться надо.
— Нет, хорошо, если ты прав, и Роуз просто напугалась безо всякой причины. А вдруг ее правда преследуют и с ней что-то случится во время моей вахты?
Нокс только отмахнулся, давая понять, что ничего случиться не может.
Я сам не мог понять, почему так упираюсь, почему начал наседать на него с этими вопросами. Ведь нанимает не кто-нибудь, а киностудия. И другие клиенты мне тоже частенько врали и далеко не все выкладывали начистоту. Наверное, больше всего раздражало то, что меня пытается обманывать мой старый друг.
Мы ехали по территории киностудии, и шум сновавшего здесь всевозможного транспорта сливался с шумом бульвара за оградой.
Какое-то время мы молчали, потом Нокс, не отрывая глаз от дороги, сказал:
— Просто приди сегодня вечером домой к Розенкранцам. Я покажу тебе на карте, где это находится. Она будет ждать тебя.
