— Не говори так, Раф… У меня не было выбора, ты отлично это знаешь. Надо было это остановить.
Его брат посмотрел на окно. За ним была сплошная зелень, на сколько хватало глаз.
— Не забудь, что это ты назвал имя Пьеро.
— В тот момент! — парировал грабитель. — Это бы ничего не изменило. И я не знаю, как бы ты избежал пытки, или бедной девочке пришлось бы расплачиваться за тебя.
— Ты мог бы помочь ему с драгоценностями, — осмелился Вильям. — Может, мы могли бы договориться с ним…
Рафаэль скрежетнул зубами:
— Договориться с этим псом? Потому что ты все еще веришь, будто спасешь свою милую мордашку?
— Но…
— Заткнись! — приказал Рафаэль.
— Дай мне договорить! — взъерепенился его брат. — Почему это всегда ты все решаешь?
Рафаэль сделал усилие, пытаясь встать. Теперь во взгляде, которым он удостоил своего брата, читалось нечто похожее на глубокое презрение.
И без предупреждения он врезал ему кулаком в челюсть. Убийственный удар правой, который чуть ли не нокаутировал юношу.
Ему потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя, пока Рафаэль отходил от резкой боли, снова вцепившейся в фаланги его пальцев.
— Черт, ты с ума сошел… Что с тобой?
— Вот почему я все решаю, понял? — заключил налетчик. — Потому что ты жалкое дерьмо. И если ты будешь дальше якшаться с этой падалью, я сам тебя прикончу. Ясно?
Вильям отодвинулся так далеко, как это было возможно на матрасе, чтобы оказаться вне досягаемости брата. Затем он пошел в контратаку. С глазами, полными слез, с полным ртом крови.
— Я просто пытался спасти наши шкуры!
— Моя шкура в тебе не нуждается. Мы приговорены, я тебе уже говорил. И если ты хочешь подохнуть трусом, это твое дело. Но я в этом не участвую. Ты ведешь себя как слабак, мне за тебя стыдно.
Рафаэль снова устроился на своем убогом матрасе, повернувшись спиной к брату.
Десять минут спустя дверь в коридоре сообщила им о посетителе.
Папочка вернулся.
Разумеется, после того, как сладко вздремнул после обеда.
— Ну что, девочки, ссоримся? Как тут у вас весело! — Он подошел к Вильяму, нахмурился. — Что с тобой случилось, сынок? Налетел на стену?
Молодой человек не ответил, продолжая вытирать рукавом кровь, которая все еще сочилась из его рта.
— Поразмыслим, — продолжал Патрик. — Кто же мог тебя так шарахнуть? Хм… Это, случайно, не твой обожаемый старший брат? Твой герой?
Вильям по-прежнему помалкивал, и папочка достал из кармана пачку бумажных салфеток:
— Держи, сынок. Смотреть на тебя больно!
— Спасибо.
— Давай лижи его ботинки! — усмехнулся Рафаэль. — Не надо меня стесняться! Ты можешь даже ему отсосать, пока он не ушел!
Вилли недовольно посмотрел на брата, папочка не переставал улыбаться. Его явно забавлял этот раскол между братьями.
— Ну хватит уже, мальчики… Вы выглядите жалко, если хотите знать. — Затем он повернул голову к Рафаэлю. — А отсасывает мне Джессика.
Рафаэль сплюнул на пол в его сторону.
— Хорошо, а что, если нам продолжить нашу беседу, Вилли? Мне кажется, ты должен дать мне имя и адрес.
— Я хочу есть.
Патрик встал на колени, на порядочном расстоянии от молодого человека. Но главное, вне досягаемости Рафаэля.
— Ты проголодался? Ну что же, скажи мне то, что я хочу знать, и я принесу тебе целый обед.
— А если наоборот? Вы дадите мне поесть, а потом я скажу вам адрес.
— Ты хочешь, чтобы я потерял терпение, сынок?
Вильям с шумом сглотнул.
— Я дам вам имя сейчас, а адрес потом, — попробовал он поторговаться.
Патрик разразился смехом.
— Ты мне не брат, — буркнул Рафаэль, — это невозможно… Тебя, видимо, подменили в роддоме!
— Договорились, сынок!
— Его зовут Пьер Лефевр.
Папочка моментально достал из кармана мобильный телефон Рафаэля и включил его. Он просмотрел исходящие вызовы, пытаясь понять, на какое имя записан абонент, которому Рафаэль звонил накануне.
— Пьеро…
— Так Раф его называет, — уточнил Вильям. — А фамилии в телефон никогда не записывают.
— Я не совсем еще дебил, — заявил его тюремщик. — А теперь его адрес?
— Я слишком голоден, чтобы вспомнить.
18:55
Сандра остановилась на пороге комнаты с подносом в руках. Папочка забрал его и поставил перед Вильямом:
— Вот, мой мальчик, здесь есть чем набить брюхо!
— Спасибо…
— Спасибо, папочка! — спародировал его брат.
— Здесь для тебя ничего нет, Чемпион, — с издевкой заявил мучитель.
— Тем лучше. Мне ничего не нужно. Я не такой, как мой брат, я не псина, которой дают пожрать, когда она подает лапку.
— Ты такой грубый. Это меня огорчает…
Пока Патрик стоял лицом к окну, Рафаэль повернул голову к Сандре, застывшей на пороге их камеры. Она не заметила никакой ненависти в этом быстром взгляде. Только вопросы.
Он различил в ее зеленых глазах смятение и стыд.
В следующую секунду Патрик уже стоял перед ним.
— Тебе нравится моя жена, не так ли?
— Твоя жена? Ты хочешь сказать, твоя дочь?
— Сандра мне не дочь, Эйнштейн!
— О… Тогда твоя младшая сестра? Или нет… Твоя племянница, наверное? Или девочка, которую ты похитил, когда она выходила из школы лет двадцать назад…
— Ты этого никогда не узнаешь. В любом случае она тебе нравится.
— Ты прав: я должен был ею попользоваться, когда у меня был случай, — парировал Рафаэль с вымученной улыбкой.
— Ты вульгарен, Чемпион. А Сандра не любит вульгарных.
Бандит предпочел промолчать.
Все, что он скажет, может быть обращено против нее.
— Мне не нравится, как ты на нее смотришь, — продолжал Патрик. — Так что, пожалуй, я вырву тебе оставшийся глаз.
— Отличная мысль! Так что в следующий раз, когда ты потащишь меня в лес, чтобы поиграть в песочнице, тебе придется дать мне белую трость. Или вести меня за руку!
— Очко в твою пользу! — отметил Патрик.
Пока они обменивались репликами, Вильям набросился на еду. И украдкой спрятал несколько кусков хлеба в карманах. Сандра, даже если она это заметила, не произнесла ни слова.
— А еще я могу тебя кастрировать, как думаешь?
— Ты можешь делать все, что хочешь, папуля. Я связан, у меня сломана рука и ребра, я не спал бог знает сколько времени, я без сил… Давай веселись. Но есть одна вещь, которую ты ни за что не получишь…
— И что же это?
— Я не стану пресмыкаться перед тобой.
21:20
У Джессики не было часов. Но инстинкт предупреждал ее, что время приближается.
Проклятая минута, когда он переступит порог.
У нее закрывались глаза, она хотела спать. Но страх заставлял ее бодрствовать.
Чего он потребует от нее сегодня вечером? Каких ужасов?
— Рафаэль?
— Да?
— Вы спите, я вас разбудила?
— Нет, малышка.
Им пришлось повысить голос, чтобы яснее слышать друг друга.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил бандит.
Рафаэлю пришлось тщательно подбирать слова. Он чувствовал себя неловко, хотя и был счастлив, что она снова пошла на контакт.
— Не так уж плохо. Я боюсь, что он придет, — сказала она.
— Я понимаю.
— Он сказал мне, что возьмется за вас, если я не сделаю то, что он хочет. Вчера вечером он мне так сказал. А потом заставил меня делать разные вещи… Отвратительные вещи. Я не хотела, чтобы он вас мучил.
Грабитель почувствовал, как у него в желудке все перевернулось.
— Вы считаете, что я должна сказать «нет», если он снова будет от меня этого требовать?
— Я… я считаю, что ты не должна сопротивляться. Ты должна ему позволить, иначе он сделает тебе еще хуже.
Рафаэль ощутил, как к горлу подкатила тошнота, хотя он проглотил всего несколько кусков хлеба, которые ему потихоньку подсунул брат.
Она не ошиблась: вскоре в коридоре раздались шаги.
Папочка включил свет, медленно подошел:
— Добрый вечер, голубка моя…
