— Отвечай.
Она схватила трубку, он нажал на кнопку громкой связи.
— Это я, — сообщил Патрик.
— Добрый вечер.
Сандра изо всех сил старалась держаться естественно. Руки у нее дрожали.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да.
— У тебя какой-то странный голос…
Рафаэль сильнее надавил пистолетом между ее ребрами. Сандра едва не уронила трубку:
— Да ничего… Я просто немного устала.
— Долгий день?
— Нет… Я совсем выбилась из сил, так что даже не вышла на работу.
— Ты больна?
— Наверное, что-то подцепила, — отвечает Сандра. — Но ничего, пройдет.
— Ты уверена? Ты действительно как-то неважно звучишь!
— Ничего страшного, не беспокойся.
В их разговоре наступила короткая пауза.
— Ты не одна? — внезапно заподозрил муж.
Рафаэль скрипнул зубами.
— Одна, конечно! — заверила Сандра.
— И все же, мне кажется, ты какая-то странная.
Бандит усилил хватку — способ напомнить свои инструкции.
— Потому что я соскучилась, — прошептала Сандра. — Я ужасно соскучилась… Мне так одиноко.
Рафаэль слегка расслабился.
— Я тоже соскучился, — ответил мужчина без всякого волнения в голосе. — Но я скоро вернусь.
— Сегодня вечером? — спросила Сандра.
— Нет, не сегодня. Я здесь еще не закончил.
— Ничего страшного. Занимайся своими делами, сколько нужно. Я прекрасно все понимаю.
— Я позвоню тебе… Когда буду уезжать отсюда. Хорошо?
— Договорились.
Он умолк; Сандре было тяжело дышать.
— Мой мобильник звонит! — вдруг воскликнула она. — Прощаюсь с тобой… До завтра!
Она прервала связь и оперлась рукой на мраморную столешницу, как будто вот-вот потеряет сознание. Рафаэль спрятал оружие и силой развернул молодую женщину к себе лицом.
— Зачем ты так разъединилась? — грубо упрекнул он ее.
— Я… я не могла больше ломать комедию!
— Он наверняка что-то заподозрит! — проворчал мерзавец. — Вдобавок, когда звонит мобильник, это, черт возьми, слышно!
— Нет… Нет, он ничего не заподозрил, я уверена…
— Он спросил, одна ли ты! А ты бросила трубку!.. Так не годится, верно?
Сандра попробовала высвободиться и снова оказалась припертой к кухонной столешнице.
— Не могу больше! — простонала она. — Я больше не могу! Отпусти меня, сволочь!
Она принялась вопить как безумная и молотить его кулаками по груди, а ногами по голеням. Неожиданно он схватил ее за горло и почти приподнял над полом. Теперь она касалась плиток только носками.
— Угомонишься ты?
Она не отвечала, тогда он так надавил ей на трахею, что она сильно ударилась о стену затылком.
— Больше никогда так не делай, — пригрозил он ей. — Никогда больше не бей меня, ясно?
— …
— Тебе понятно? — проорал он.
— Прекрати, Рафаэль. Отпусти ее, пожалуйста.
Вильям поднялся с постели, а его брат даже не заметил этого. Мертвенно-бледный, он едва стоял, держась за край стола.
— Прекрати, Раф…
Рафаэль не реагировал. Прошли бесконечно долгие несколько секунд. А его правая рука по-прежнему стискивала горло Сандры. Будто бы рефлекторно.
Питбуль, отказывающийся разжать челюсти.
— Немедленно отпусти ее! — повторил Вильям, повысив голос. — Хватит, ты же убьешь ее!
В конце концов Рафаэль повиновался, и молодая женщина медленно осела у его ног.
Именно в этот момент Рафаэль заметил, что с порога за ним наблюдают Фред и Кристель. Он даже не слышал, как они спустились по лестнице.
Его глаза вновь уперлись в задыхающуюся Сандру.
И, сильно хлопнув дверью, он выскочил из дома.
Рафаэль бросает окурок на землю — крохотное свечение в ночной темноте, ничтожный огонек в кромешном сумраке надежды.
А потом топчет его, вдавливая во влажную землю.
Здесь, на берегу пруда, к которому он пришел, сам того не осознавая. Это всего в двухстах метрах от дома, а ему кажется, будто он преодолел целые километры, множество километров. Переступил черту. Чтобы добраться до сердцевины тьмы.
Туда, где пропадают люди, становясь уродливыми и чудовищными тенями.
23:45
Вечер стал чередой долгих минут тишины. Как те, что предшествуют извержению вулкана.
Они больше об этом не говорили. Впрочем, они вообще ни о чем не говорили.
Сразу после ужина Фред и Кристель поднялись на второй этаж. Рафаэль уселся в кресло около дивана, на котором Вильям по-прежнему испытывал настоящие мучения.
Сандра опять дала ему лекарство, чтобы победить температуру, снова поползшую вверх. Она материнским жестом щупает его лоб, силится ему улыбнуться, но у нее не получается.
— Нога болит, — слабым голосом стонет он.
— Догадываюсь, — отвечает она, пристраиваясь на подлокотнике дивана.
Вилли прикрывает глаза, его все еще мальчишеское лицо искажает гримаса боли.
Рафаэль зна́ком предложил Сандре последовать за ним. Оказавшись в кухне, он сразу закрыл дверь. Она неподвижно застыла посреди комнаты, явно напуганная тем, что снова оказалась с ним наедине. Но он к ней не приблизился.
— Почему он так мучается? Что, в конце концов, происходит, мать твою?
— Он получил две пули, — напомнила она.
— Мне известно, что значит схлопотать две пули, — возразил Рафаэль. — Вилли крепкий, он не должен был оказаться таким слабаком.
— Он… Я думаю, у него заражение. Поэтому я даю ему антибиотики. Но не знаю, насколько они ему помогают.
— Ты ведь пытаешься его отравить, верно?
— Нет, но…
— Но — что?
Она опустилась на стул, оперлась локтем на стол. До чего же тяжелая голова.
— Здесь не больница. Я лечу его подручными средствами.
— Ты делаешь недостаточно! — Рафаэль слегка повысил голос.
— Неужели? — возразила Сандра. — У меня здесь ничего нет. Совсем ничего! Я не могу сделать ему анализ крови, вообще никаких анализов! У меня нет никакого оборудования, я не в состоянии поставить верный диагноз. И вдобавок, черт возьми, я не врач!
Рафаэлю пришлось сделать усилие, чтобы овладеть собой. Он знал, что она права, но не мог с этим согласиться. А Сандра все долбила одно и то же:
— Если ты хочешь быть уверен, что спасешь его, тебе следует отвезти его в больницу. И поскорей.
Он в ярости посмотрел на нее:
— Ты прекрасно знаешь, что я не могу!
— Тебе решать. Со своей стороны, я делаю все, что в моих силах.
Чтобы не смотреть на Рафаэля, Сандра старательно изучала пол у себя под ногами. Под нижней челюстью у нее отчетливо виднелась странгуляционная линия, шейные позвонки были настолько болезненны, будто ей пытались оторвать голову.
— Ты должна его спасти, — продолжал Рафаэль менее резко. — Он моя единственная родня.
Она удивленно подняла голову: после стольких угроз и зверств теперь он пытается задобрить ее, почти разжалобить. Но вдруг она увидела, как жалок он сам.
— Я же тебе только что сказала: я делаю все, что в моих силах. Если ты и правда дорожишь им, тебе необходимо отвезти его в отделение скорой помощи, даже если это приведет вас в тюрьму.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Тюрьма — это хуже, чем смерть.
— А ты…
Она умолкла, не зная, стоит ли продолжать, — он нетерпеливо ждал, что она скажет.
— Ну?
— …не можешь отвезти его в больницу в другую страну? Ближайшая граница, конечно, не рядом, но…
— Это невозможно. Пулевые ранения… Они немедленно сообщат властям, как во Франции. Так что нас сразу же арестуют, чтобы экстрадировать.
Она умолкла: ей больше нечего было сказать. И вновь принялась всматриваться в пол, как будто он вот-вот подскажет ей запасной выход.
Рафаэль склонился над раковиной, сделал несколько глотков холодной воды прямо из-под крана. Сандра видит выглядывающую из кармана его джинсов рукоятку кольта. Достаточно протянуть руку… Сердце бешено колотится, кожа покрывается мурашками.
Пистолет наверняка с предохранителем, а может, он не заряжен…
