Взяв очередную бутылку «Хайнекена», Денафриа посмотрел на мопсиху Наташу. Собачка спала на полу, на плотной подстилке.
— Поверить не могу, что ты спер собаку у Тони Мопса.
Павлик поднял вверх правую руку, в которой сжимал наполовину выпитую бутыль текилы.
— Поправочка, — провозгласил он. — Я спер мопса у Тони Мопса.
Декстер Грини качал головой.
— Правда, он зануда? — сказал он, обращаясь одновременно к Денафриа и Белзинджер. — «Поправочка. Уточнение». Ты спер у него собаку!
Павлик повернулся к Белзинджер.
— Видишь, какой он? С ним надо держать ухо востро, — предупредил он. — Декс ужасно завистливый тип. Тут уж ничем не поможешь. Представляешь, как тяжело мне с ним пришлось? Мы проработали вместе целых восемь лет!
— Элиш, а ты как его терпишь? — забеспокоился Грини. — Я выносил его поневоле, нас ведь заставили работать вместе.
— Он редко бывает дома, — ответила Элиш. — Привык задерживаться на работе допоздна.
Белзинджер засмеялась, подняла голову и посмотрела на Денафриа. Тот тоже посмотрел на нее.
— А ты как считаешь, Джон? — спросила она. — По-твоему, Алекс тоже трудный?
Грини и Денафриа переглянулись.
— Алекс?
Белзинджер хихикнула.
— Я просто назвала его по имени!
— Алекс? — повторил Грини.
— Мне он не позволил называть себя Алексом, — вздохнул Денафриа. — Более того, сам велел, чтобы я обращался к нему по фамилии.
— Да, он у нас такой польский мачо. Гордится своей фамилией, — кивнул Грини. — Ему и невдомек, что всем наплевать на его происхождение.
— Ничего подобного! — сказал Павлик. — Хотя знаешь, Декс, иногда я скучаю по твоему шовинизму. Вот, например, мой новый напарник, Джон, в самом деле умеет говорить на своем родном языке. Ну и что? А от тебя только и слышно: «мы», «вы»… Ты помешался на своем африканском шовинизме. Что, я не прав?
Павлик сам безудержно расхохотался собственной шутке.
Грини повернулся к Белзинджер:
— Теперь понимаешь, о чем я? Он дурак. Как тот калека в опере. Как там его звали, шута? Вот и Павлик такой. Шут. Причем здоровый к тому же.
— Он имел в виду Риголетто, — объяснил Павлик Белзинджер и повернулся к Денафриа: — Ну а ты как бы меня назвал, Джон?
Денафриа пристально смотрел на Белзинджер.
— На нее не обращай внимания, она из убойного отдела, — предупредил Павлик.
Денафриа повернулся к Павлику:
— Что? А, да. Как ты его назвал, Декс, шутом? По-моему, подходящее определение. Достаточно точно.
Элиш рассмеялась и захлопала в ладоши.
— Эй! — обиделся Павлик. — Я-то думал, ты на моей стороне.
— Я и была на твоей стороне, пока ты работал, милый, — сказала Элиш. — Но сейчас ты у нас безработный. Куда тебя теперь возьмут? Разве что охранником в дешевую киношку…
Грини вскочил с места и зааплодировал. Денафриа последовал его примеру. Белзинджер и Элиш повернулись друг к другу и хлопнули друг друга по ладоням.
Павлик отпил глоток текилы. Он дождался, пока Грини и Денафриа сядут на места.
— Правда, напарник, — кивнул Денафриа. — Кино — самое для тебя подходящее место.
— Ничего подобного, — возразил Павлик. — Все схвачено! Никаких киношек! Начиная с понедельника я — частный детектив. Буду работать на Чарли Дестефано с Лонг-Айленда. У него, по его словам, для меня работы хватит. А может, я стану и его партнером.
Грини сморщился:
— Чарли Дестефано! Тот самый итальяшка… Джон, не обижайся. Тот самый итальяшка, который обожал петь на полицейских холостяцких вечеринках? Который воображал себя знаменитым тенором?
— Он самый, — ответил Павлик, отпивая из бутылки. — Декс, у него опера буквально в крови. Примерно так же, как у тебя в крови рэп.
— А у тебя — необходимость мериться, у кого яйца круче, — подначил Грини.
Элиш захлопала в ладоши.
Остальные одобрительно закричали.
Павлик пытался подавить улыбку.
— Это был удар ниже пояса! — заявил он.
— Кто он такой? — спросил Денафриа. — Я имею в виду Дестефано. Фамилия вроде бы знакомая, но я не могу его вспомнить.
— Еще один хороший коп, которого перемолола система, — ответил Павлик.
— Дестефано подставил напарник, — добавил Грини. — Его напарник был продажным. По уши влип из-за наркоты и прочего дерьма и подставил Дестефано и нескольких других хороших полицейских. Например, Джека Руссо. Всех их уволили во время очередной кампании «охоты на ведьм» несколько лет назад. Служили они в Бронксе.
— Про Руссо я знаю, — вставил Денафриа. — Слышал от нескольких человек.
— Теперь он работает таксистом, чтобы свести концы с концами, — продолжал Грини. — А еще служит подручным у тамошнего букмекера. Ему нужно оплачивать обучение ребенка и еще отстегивать адвокату, которого он нанял для своей защиты.
— Руссо был хорошим полицейским, — с серьезным видом сказал Павлик. — Ему нужно связаться с Дестефано.
— Дестефано я не знаю, — вставил Денафриа. — Хотя фамилия звучит знакомо.
— Кто-то из его родных был великим тенором Дестефано, — ответил Павлик. — У него был роман с Каллас, они записали знаменитую версию «Тоски».
— Тоже слышал в университете? — с подозрением спросил Грини. — Или только что, сейчас все выдумал? — Он повернулся к Денафриа: — Он часто так поступает, знаешь? Выдумывает что попало и когда попало, лишь бы ему было удобно.
Денафриа улыбался Белзинджер. Грини повернулся к Белзинджер и увидел, что та улыбается в ответ.
— Эй, вы! Перестаньте, хотя бы ненадолго! — позвал Грини.
— Оставь их в покое, Декс, — одернула Элиш.
— Ох уж мне эти белые… — проворчал Грини.
Павлик обратился к Белзинджер:
— Только не говори, что он тебе нравится!
— По-моему, он прелесть, — с вызовом ответила Белзинджер.
— Он прелесть? — хором воскликнули Павлик и Грини и переглянулись. Грини закатил глаза.
— Из нас двоих прелесть — я, — заявил Павлик, поворачиваясь к Элиш. — Правильно, солнышко? Разве я не прелесть?
— Ничуточки, — ответила Элиш. — Мужчины — самые бесчувственные животные. Нет, милый, ты не прелесть. Ты… ну да, ты у меня большой. Ты большой мужчина.
Грини вскочил с места и принялся бурно аплодировать. Элиш встала и раскланялась.
— Ты правда считаешь, что я — прелесть? — спросил Денафриа у Белзинджер.
— Да, я так считаю, — подтвердила Белзинджер.
— По-моему, ты красавица, — сказал Денафриа.
— Спасибо, — ответила Белзинджер.
— Не стесняйся нас, продолжай ухаживать, — подбодрил напарника Павлик. — А может, вам номер нужен? Я знаком с владельцем. Внизу есть столовая; на пол можно постелить несколько скатертей.
Денафриа по-прежнему улыбался Белзинджер.
— Я в самом деле считаю, что ты красавица, — улыбнулся он.
— Так пригласи меня куда-нибудь, почему бы и нет?
Денафриа удивился:
— И ты пойдешь со мной?
— Ты им веришь? — спросил Павлик у Грини.
— Ш-ш-ш! — предостерегающе зашипел Грини.
— Да, пойду! — вскинулась Белзинджер.
— Здорово! — воскликнул Денафриа.
Элиш положила руку на плечо Белзинджер.
— Умница, — похвалила она. — Я за тебя рада.
— Вот именно, — сказал Грини.
— Что такое? — вскинулась Белзинджер.
— Не будете обниматься-целоваться? Пойдете в кино?
— Ставлю пять против десяти, Декс, это не будет кино с участием чернокожих актеров, — съязвил Павлик.
— А ты пей свое пойло и не мешай смотреть, — отрезал Грини.
— Джон стесняется целоваться в вашем присутствии, — убежденно произнесла Белзинджер.
— Прояви инициативу, — посоветовал Грини. — Раз ты моя напарница, ты должна показать…
— Что? — улыбнулась Белзинджер. — Что у меня яйца круче?
Грини смутился:
— Ну… в общем…
Белзинджер посмотрела в глаза Денафриа.
— С этим у меня проблем нет, — сказала она.
Денафриа вертел в руках бутылку пива.
— Ты его смущаешь, — заметил Грини.
— А ты слишком много болтаешь, — ответил Павлик и повернулся к Денафриа: — Вперед, напарник! Покажи, что сотрудники нашего отдела самые крутые!
