— Поможет, — кивнул Лукесси. — Раньше, чем я думал, но все равно неплохо. Бедняга, он так и не поймет, чем его ударило.
Манджино вынул из пачки сигарету. Лукесси достал из бардачка зажигалку и поднес Манджино огонек.
— Спасибо, — сказал Манджино.
— Джин сказал, что именно я порекомендовал тебя? — спросил Лукесси.
— Нет, он слишком расхвастался своими доходами.
— Ну да… Что ж, надеюсь, пока он радуется жизни.
Манджино чуть опустил стекло со своей стороны, затянулся сигаретой и выпустил дым в приоткрытое окошко.
— Надеюсь, после того, как я сделаю то, второе дело, ради которого я вам сегодня понадобился, меня, наконец, примут в семью, — сказал он. — Не хочу тебя обидеть, но, по-моему, меня давно пора повысить. Я много чего сделал для вас и еще сделаю сегодня.
Лукесси похлопал Манджино по колену.
— Простая формальность, малыш. Необходимо согласие бригадира, но сегодня ты как раз работаешь на него. После этого тебя обязательно примут.
— А то мне уже казалось, будто меня не примут никогда, — скривился Манджино. — Хотя… я знаю многих членов семьи, которые… в общем, пустышки. Они не заработали свое место как полагается. Опять-таки не сочти за оскорбление, но некоторые ваши ребята даже на стреме стоять не могут, а в семью их приняли.
— Можешь не рассказывать, — поморщился Лукесси. — Сейчас другие времена, не то, что раньше. Да, так мы сейчас живем. В наши стройные ряды проникло много дерьма. С другой стороны, многие достойные люди завязали, особенно те, кто неплохо зарабатывает. Ты ведь читаешь газеты и знаешь, что их обвинить трудно. Я и сам не знаю, как поступил бы на их месте — особенно если бы сейчас я был новичком и мне пришлось бы начинать все сначала.
— А мне ничего другого не остается, — хмыкнул Манджино. — Слишком много надо мной начальства. Я отсидел два срока. А стричь волосы не умею.
Лукесси рассмеялся:
— Есть у меня один знакомый, вот кто хорошо устроился. Отсидел он полтора года и решил завязать. Перестал собирать дань и сделался парикмахером. И ведь до отсидки он зарабатывал очень, очень неплохо. Сейчас он совсем не богат, но на хлеб ему хватает. Зато спит спокойно и не думает, кто из друзей сдал его, чтобы спастись самому. По-моему, дело того стоит!
— Но не для меня, — проворчал Манджино.
— А кроме того, есть еще богатые сосунки вроде Ларри Берры, — продолжал Лукесси. — Кстати, о Ларри. Ты встречаешься с ним завтра вечером. Если повезет, там будет и его новая подружка. Обрати на нее внимание. Красотка что надо.
Манджино ковырялся в зубах уголком от упаковки спичек.
— Он и правда такой глупый, как о нем говорят? — спросил он.
Лукесси усмехнулся:
— Раньше я вел дела с его папашей. Вот уж кто был умен! Но и мне хватало мозгов не выдаивать его до конца. Он умел зарабатывать деньги. У него были длинные руки. Повсюду друзья. Зато сынок в смысле денег — полный идиот. От рождения. Кем надо быть, чтобы дать какому-то парикмахеру пятьдесят восемь кусков? Ответь! На такую глупость способен только Ларри. В последнее время он особенно поглупел, и на его выходки больше невозможно смотреть сквозь пальцы. Я, конечно, не собираюсь его убивать за то, что он швыряется деньгами. Понимаешь, о чем я?
— Да, понимаю, — кивнул Манджино.
— Поэтому завтра не надо его запугивать, — продолжал Лукесси. — Погладь его по шерстке. Найти подход к такому, как Ларри, очень просто. Надо только помочь ему поверить в то, что он живет на самом деле. Тебе, конечно, придется то и дело прикусывать язык, но, если ты правильно разыграешь карты, дело того стоит. Посмотрим правде в глаза: его время пришло. Если мы сейчас не выдоим этого дурачка, рано или поздно его выдоит кто-то другой.
Лукесси свернул к заливу, остановился на боковой дорожке и снова закурил. Сделал пару затяжек, закрыл окно и включил радио. Потом наклонился к Манджино и едва слышно прошептал:
— Как говорят в кино, мне в ботинок попал камешек.
— В каком кино? — не понял Манджино.
— В «Крестном отце», последней части. Там еще играет тот симпатичный паренек, Энди Гарсия.
— Я не видел фильма.
— Одному моему другу, — продолжал Лукесси, — тому, которому я, когда придет время, расскажу о тебе, так вот, ему нужно, чтобы из его ботинка вытряхнули камешек.
Манджино не шелохнулся.
Лукесси открыл бардачок и показал лежащий там брелок с двумя ключами на кольце.
— Впереди, в конце улицы, стоит синий микроавтобус. Под сиденьем ты найдешь пушку с глушителем. Надеюсь, после того, как ты сделаешь дело, ты избавишься и от того, и от другого.
Манджино вынул ключи из бардачка.
— Когда лучше выполнить работу? — спросил он.
— Когда стемнеет, — ответил Лукесси. — До завтрашнего утра микроавтобус искать не станут, поэтому у тебя вся ночь впереди.
Манджино сидел молча и ждал дальнейших указаний.
— Поезжай по окружной магистрали назад, в Канарси, — продолжал Лукесси. — Вот адрес. — Он передал Манджино адрес, нацарапанный от руки на обрывке желтоватой бумаги.
— По-моему, я знаю те места, — оживился Манджино.
— Он прячется в гараже, — сказал Лукесси. — Поднимешься на крыльцо и увидишь дверь — с той стороны, куда выставляют мусорные контейнеры. — Он протянул Манджино фотографию хорошо одетого молодого блондина. — Настоящий гомик и к тому же псих, так что вряд ли он сразу откроет дверь. С ним может кто-то быть, а может, у него и нет никого, потому что он ведь скрывается. Но с такой публикой никогда ничего не известно заранее. Трахается с кем попало. Время от времени и на улицах подрабатывает, все гомики такие.
Манджино закурил.
— Его зовут Брайан, — продолжал Лукесси. — У него короткие светлые волосы, голубые глаза и огромный член, хотя вряд ли он выйдет открывать дверь голышом.
Манджино улыбнулся.
Лукесси погрозил ему пальцем:
— Я не шучу! Ты должен убедиться в том, что завалил того, кого надо. Когда сделаешь дело, спусти с него штаны. У него член размером с полметра, не меньше!
— Господи боже! — воскликнул потрясенный Манджино.
Лукесси отмахнулся:
— И все напрасно. Если только ты — не он. Таких, как он, называют бисексуалами. Полное дерьмо. Может сам у себя отсосать.
— Я не спрашиваю, откуда тебе это известно, — вежливо заметил Манджино.
— Именно он заправлял делами в «Бруклин-Инн» до нашего лысого лопоухого приятеля Юджина, — сказал Лукесси. — В половине фильмов снимался сам, а еще находил кучу малолеток, которые снимались во второй половине. Ты и понятия не имеешь, как навредило нам детское порно. Оно как поганая раковая опухоль, которую общество хочет вырезать. Лично я согласен. Пусть такими мерзостями занимаются китаезы и испанские банды. Чем дальше мы будем от такого дерьма, тем большую услугу окажем самим себе. Но некоторым ребятам не понравилось, что мы упускаем жирный кусок. Я говорю о наших же парнях, из семьи. На порно с участием малолеток мы очень неплохо наваривали. Так вот, парни, которые были за порно, сейчас мертвы, почти все. Может, читал — несколько недель назад возле пирса Канарси нашли трупы? Так вот, это они и были. Джерри Капечи[759] в своей колонке написал: мол, мафия чистит ряды. И он был не так уж далек от истины. Тот гомик, Брайан, путался с одним педофилом-убийцей, Тимоти Уоллером. О нем-то ты наверняка слышал. С тех пор как его арестовали, о нем трубят все газеты. Он похищал, насиловал и убивал детей забавы ради. Убил больше дюжины. Изнасиловал сотни, в чем и сознался. И иногда снимал свои забавы на видео. Представляешь, мучил детей и снимал про это фильмы! Но однажды он похитил сынишку богатеев с Лонг-Айленда, и разразился скандал. Родители добились, чтобы дело передали ФБР. Но арестовал психа и освободил мальчика какой-то местный коп. И никто из наших не догадывался о связи между голубком Брайаном и психом Уоллером. Когда-то они вроде были любовниками… Сейчас Брайан заявляет, что у него остались фильмы, которые его чокнутый дружок Уоллер снимал в «Бруклин-Инн». Ему хватило наглости угрожать нашему другу. Мы нашли его через секретаршу окружного прокурора, которая трахается с одним из наших парней. Так вот, наш приятель гомик Брайан в списке потенциальных свидетелей по делу об организованной преступности.