— Ладно.
Доминик вытащил из багажника большую зеленую спортивную сумку, а Эдвард взял с заднего сиденья картонную коробку и бронежилеты. Они вместе двинулись в сторону пикапа.
Жюль вернулся в кабину, освободил место для пассажиров и откинулся на спинку, дожидаясь их прихода.
Снаружи свистел ветер, а фиолетовый снег стал белым. Потом подул встречный ветер, и блестящие снежинки закружились, словно испуганные насекомые.
Сзади послышался скрип шагов. Спортивная сумка со стуком упала в кузов, так что машина закачалась, и у пассажирского окна появился Доминик. Когда он открыл дверцу, туча переместилась, и все вокруг стало серым. Великан-полицейский забрался в машину и сдвинулся на середину сиденья. Основная часть его бинтов исчезла из-за катастрофы и метели, и детектив впервые увидел множество толстых стежков, темных корок и бледных шрамов на угрюмом лице напарника.
Лязгнул металл, когда короткая коробка приземлилась в кузове, а затем появился Тэкли, усевшийся на оставшееся место. Он стряхнул снег с седых волос, и Беттингер заметил, что у него появилась темно-красная полоса над левой бровью.
Жюль переключил передачу. Пикап, в котором находилось трое полицейских и множество опасных инструментов, покатил вперед.
— До Свалок еще далеко? — спросил детектив.
— Пара миль. — Доминик оторвал от щеки очередной кусочек нитки и выбросил его.
— Прекрати, — сказал ему Тэкли.
— Знаешь, как они меня достали?
— Оставь свое лицо в покое.
На скорости пятьдесят миль в час пикап продолжал двигаться на север.
Беттингер надеялся добраться до Свалок до того, как сражение с природой будет проиграно. Дрожавшие от напряжения «дворники» очищали стекло от снега, оставляя на нем отдельные белые островки.
— Помнишь, как тут начинали строить? — спросил Уильямс у Эдварда.
— Да.
— Как будто тогда был совсем другой мир.
— Тогда и был другой мир.
Вопрос, остававшийся без ответа, вернулся к Беттингеру, и он посмотрел на своих пассажиров.
— Как вам удалось заставить Себастьяна отказаться от иска?
Доминик нахмурился.
— Какое это теперь имеет значение?
— Имеет, потому что я хочу знать. — Лицо детектива помрачнело, и он сжал кулаки. — А если ты скажешь, что это не моего ума дело, я выбью все твои проклятые зубы.
В пикапе повисла тяжелая тишина.
Жюль объехал впадину на дороге, не меньше остальных удивленный угрозой, которая у него вырвалась. Однако он не сомневался, что способен на насилие. Закончилась важная часть его жизни, и оставшуюся на ее месте пустоту заполнило разгневанное, полное скорби существо, в чьей власти было узурпировать рациональное мышление.
«Дворники» визжали от напряжения.
Доминик поерзал на сиденье и искоса посмотрел на Тэкли, который не сводил глаз с дороги.
— Значит, тебе не все равно? — осведомился великан-полицейский.
Снег превратил ветровое стекло в глаукому, однако «дворники» вскоре его очистили.
Эдвард пожал плечами.
— Ладно. — Капрал посмотрел на Беттингера, а потом снова стал вглядываться в метель. — Когда Себастьян вышел из комы, он подал против нас иск. Мы сказали ему, что прикроем его операции — все, без исключения, — если он не откажется от иска, но ему было все равно. Мы всё прикрыли, а Себастьян продолжал натравливать на нас адвокатов. Через неделю после этого мы сказали, что начнем прикрывать заведения его компаньонов, если он не откажется от иска, однако ему и на это было плевать. Мерзавец просто хотел с нами покончить. — Доминик пощелкал суставами толстых пальцев. — Ублюдок замучил полицейского до смерти — нашего друга, — и мы не могли позволить ему отобрать наши значки и победить.
Беттингер видел лишь то, что находилось на расстоянии шестидесяти футов перед пикапом, и понимал, что избежать столкновения с любым препятствием на середине дороги будет очень трудно.
Уильямс посмотрел на Тэкли, а затем снова перевел взгляд на бушующую метель.
— Тогда мы похитили сестру Себастьяна и его подружку — и отвезли их в одно место на окраине. А потом навестили его и рассказали, что с ними случится, если он потащит нас в суд.
Жюль сжал кулаки.
— Вы сказали ему, что их изнасилуют?
— Да. И еще у нас были инструменты для абортов — до того как у Мелиссы случился выкидыш. Но мы не стали бы так с ними поступать, мы просто хотели напугать Себастьяна.
Беттингер был знаком с такой стратегией.
— Как с Кимми?
— С кем?
— С соседкой Мелиссы.
— Да, как с ней.
— И Мелисса потеряла ребенка — отцом, насколько я понял, был Себастьян, — пока находилась у вас?
— Случайно.
— Господи Иисусе! — воскликнул Беттингер.
Еще совсем недавно он бы застрелил или арестовал их. Теперь же так получилось, что они стали его союзниками.
— Мы ничего с ней не делали, — начал оправдываться Доминик. — Только привязали и напугали. Всего лишь словами.
— Иногда слов бывает достаточно. — Жюль старался не думать о том, как его собственные неудачно выбранные слова стоили ему работы в Аризоне и повлияли на его семью. — И вы не ждали возмездия после того, как он забрал иск?
— Себастьян был напуган. И знал, что произойдет, если он попытается ударить в ответ.
Детектив увидел подозрительный бугор на дороге, вывернул руль по часовой стрелке, и измученный автомобиль задрожал, сражаясь со стихиями.
— А то, что случилось, — добавил великан-полицейский, — и все, с чем мы пытаемся разобраться сейчас, это не «возмездие», а самое настоящее гребаное безумие.
— Не для Себастьяна.
Пикап накренился, и его занесло. Доминик и Тэкли пристегнули ремни, а Беттингер нажал на педаль газа. Вращающаяся резина нашла сцепление с дорогой, и машина дернулась вперед, вернувшись под контроль водителя.
— И все равно, это гребаное безумие — то, что он сотворил, — повторил Уильямс.
— Ты сделал его калекой, а пока он находился в госпитале, привыкая к жизни с подгузником, да еще в инвалидной коляске и с одним легким, вы убили его нерожденного ребенка и грозили изнасилованием тем, кого он любил. — Жюль бросил мрачный взгляд на своих пассажиров. — Существует ли разумная реакция на подобные вещи? Когда все, что вам дорого, уничтожено или оказывается под угрозой группы людей, которых штат наделил властью?
— Он должен был разобраться с нами.
— Чтобы весь участок продолжил ваше дело с того же места?
Доминик пожал плечами, поглаживая шрамы на левой щеке, оставшиеся после выстрела из дробовика.
— Ты намерен и дальше нас критиковать? — спросил Тэкли у Беттингера. — Может, расскажешь, что сделал бы такой умник, как ты? — Голос Эдварда оставался ровным, но в его зеленых глазах горел смертоносный огонь.
Жюль постарался обогнуть тень на дороге, которая могла оказаться дефектом роговицы.
— Какой смысл? — спросил он. — Мы все хотим одного и того же. Найти Себастьяна, узнать имена стрелков, убить Себастьяна.
— Верно.
— Но я хочу получить подтверждение, что именно он в ответе за убийства, перед тем как его прикончить.
— Ты получишь его признание.
— А что будет с женщинами?
— Они содействовали массовым убийствам. — Ответ Тэкли прозвучал холодно и решительно.
— Они сообщницы, — добавил Доминик.
Беттингер не стал оспаривать их слова, но засомневался, что он способен застрелить женщину, если это не будет самообороной.
Очевидно, его коллеги подобных сомнений не испытывали.
Снегопад продолжался, постепенно скрывая заброшенный бетонный мир, по мере того как пикап продолжал ехать на север.
Уильямс оторвал еще одну нитку от шва на щеке. Из раны пошла кровь — она заливала швы и коросту, пока не добралась до подбородка, где собралась в каплю, похожую на слезу.
Шины обо что-то ударились. Полицейских швырнуло вперед, ремни натянулись. Капли крови забрызгали стекло.
Ревущий мир свернулся в восточном направлении.
Металл заскрежетал о бетон. Машину занесло — теперь она двигалась боком, оставляя след в снегу. Детектив и его коллеги напряглись, ожидая удара.
