— Как его зовут? — спросил Беттингер.
— Питер.
Детектив постучал в дверь.
— Питер?
— Что? — Голос мальчика был невнятным и влажным от слез.
— С тобой все хорошо?
— Да.
Беттингер посмотрел на женщину.
— Ваше имя?
— Лиз.
— Лиз — а дальше?
Хозяйка немного помедлила.
— Смит.
— Достаньте ваше водительское удостоверение и положите…
— У меня его нет.
— Тогда свидетельство о рождении или карточку социального страхования.
— У меня их тоже нет.
— В таком случае покажите нам любой документ с вашим именем. Кредитную карту или счет — что угодно. И оденьтесь.
— Я одета. — Лиз дернула за ночную рубашку, что потревожило ее груди, напоминавшие глаза алкоголика. — Многие женщины носят такую одежду дома.
— Вам нужно что-нибудь к ней добавить, — сказал Доминик.
— Я не стыжусь того, какой меня создал Бог.
— Только не надо приписывать Ему все заслуги, — хмыкнул Уильямс.
— Заткнись. — Беттингер махнул рукой и повернулся к Лиз. — Пожалуйста, мисс Лиз, найдите какие-нибудь документы и наденьте халат.
Женщина повернулась, немного помедлила, а потом оглянулась через плечо.
— Моя фамилия Валески.
— Хорошо.
— Но раньше была Смит.
— Конечно, — жестко сказал Жюль.
Его коллега последовал за бледной стеной — спиной Лиз — в засыпанную мусором гостиную.
Оставшись в одиночестве в коридоре возле двери в ванную комнату, Беттингер снова постучал в нее.
— Питер?
Ребенок ничего не ответил.
— Я полицейский, и мне нужно с тобой поговорить.
И вновь никакого ответа.
Детектив осторожно приоткрыл дверь. Внутри зеленовато-голубой ванны, прячась за покрытой плесенью занавеской, сидел маленький грязный мальчик.
— Питер? — позвал его полицейский.
Бледный овал лица прижался к занавеске с внутренней стороны.
— Меня зовут детектив Беттингер — ты можешь называть меня «Жюль», — и мне нужно с тобой поговорить. — Детектив вошел в ванную комнату, где сильно пахло фекалиями. — Ты должен отвечать честно, когда я буду задавать тебе вопросы, это важно. Ты меня понял?
Бледный овал дрогнул.
— Я ничего не сделал.
— Я знаю. Я хочу поговорить о том, что сделала твоя мама.
— Уходи.
— Я должен убедиться, что с тобой всё в порядке.
Жюль потянулся к занавеске, но Питер ударил его по руке.
— Бить полицейского — это нарушение закона.
— Я не должен слушать ниггеров.
Детектив вспомнил бритоголовых типов, болтавшихся на ближайшем углу, и без труда представил себе будущее мальчика.
— Питер, мне нужно взглянуть на тебя и убедиться, что с тобой все хорошо. Если ты еще раз меня ударишь, у тебя будут неприятности.
Размытый овал молчал.
Беттингер сдвинул занавеску в сторону и увидел напуганного шестилетнего мальчишку со светлыми волосами, в красных трусах и пурпурных синяках. К лицу и груди у него прилипли какашки.
— Доминик! — закричал Жюль в дверной проем. — Вызывай «Скорую»!
— Уже звоню, — отозвался капрал.
Его напарник сорвал со стены мочалку, включил воду и намочил ткань. Опустившись на колени возле ванной, он стер коричневую дрянь с губ и подбородка мальчика.
— Я забыл спустить воду, — признался Питер.
Детектив сложил мочалку и продолжил мыть ребенка.
— Поэтому мать заставила тебя есть это? Потому что ты не спустил воду?
Мальчик кивнул. Его нижняя губа задрожала, в глазах появились слезы.
Беттингер стер коричневые экскременты с его груди и отшвырнул испачканную мочалку.
— Ты не сделал ничего ужасного, Питер. Твоя мама поступила неправильно. Ты понимаешь?
Ребенок заплакал. В ванной комнате появилась тень, и Жюль повернул голову. В дверном проеме стояла Лиз Валески в красном халате, который выглядел как палатка. В руках у нее был конверт.
— Вон отсюда! — рявкнул детектив.
Женщина отступила.
Беттингер вышел вслед за ней в розовый коридор, закрыл дверь и посмотрел на Доминика.
— Она больше не увидит ребенка.
— Питер лжет. — Лиз вдруг начала отчаянно дрожать. — Что бы он ни сказал, он лжет.
— Ребенку не нужно это слушать, — заметил детектив.
Великан Уильямс стал подталкивать женщину по коридору в сторону гостиной.
— Давай, вихрем.
Жюль последовал за ними в комнату, которая больше походила на выгребную яму, чем на кухню.
— Когда приедет «Скорая»? — спросил он.
— Они сказали, через пятнадцать минут, — ответил его коллега.
Детектив достал сотовый телефон.
— Я позвоню в службу опеки и…
— Нет! — завопила Валески. — Вы не можете…
— Тихо. — Доминик указал на слой крупы, покрывавший пол. — Закричишь еще раз — и это станет твоим завтраком.
Женщина стиснула челюсти. В ее злобной голове вели войну ярость и страх.
Капрал посмотрел на напарника.
— Что она сделала с ребенком?
— Избила его. Заставила есть собственное дерьмо, потому что тот не спустил воду в туалете.
Лицо Доминика потемнело.
— Мой сын лжет! — запротестовала Лиз. — Он… он все время что-то выдумывает. Вы не можете…
— Он весь в синяках, — перебил ее Беттингер, — и у него рот забит экскрементами… часть из которых у тебя под ногтями.
Женщина посмотрела на свои грязные руки.
Уильямс вздохнул и отошел в заднюю часть кухни.
— В наши дни трудно растить ребенка. Особенно в одиночку.
Валески вытерла заблестевшие глаза.
— Это правда.
— По-настоящему трудно. — Забинтованный напарник Жюля с носом как у быка открыл жалюзи и оторвал бумажное полотенце от рулона. — Это настоящий вызов. — Воспользовавшись полотенцем, он взял нож для масла за закругленное лезвие.
В животе у Беттингера все сжалось.
— Капрал.
Доминик протянул хозяйке квартиры оружие.
— Держи.
Лиз сжала рукоять.
— Брось нож! — закричал Уильямс и ударил ее кулаком в шею.
Валески ударилась спиной о стену, застонала и плюхнулась на массивный зад. Последовавшая за этим пощечина опрокинула ее на спину.
Беттингер схватил Доминика за правую руку.
— Достаточно.
Великан-полицейский оттолкнул его и повернулся к распростертой на полу матери, издевавшейся над собственным ребенком.
— Прекрати, — сказал детектив, вставая между женщиной и напарником. — Спускайся вниз и подожди там «Скорую».
Он принял боевую стойку и сжал кулаки.
Повязка на лице Уильямса зашевелилась, отображая мыслительный процесс.
— Спускайся вниз, — повторил Беттингер.
Доминик зарычал, как тигр, потряс головой и вышел из кухни.
Лиз стерла с лица пропитанную кровью крупу и заплакала.
— Заткнись, — велел ей Жюль.
* * *
Парамедики дали Питеру две порции активированного угля, посадили его в машину «Скорой помощи» и повезли в больницу Иоанна Крестителя, где ему промоют желудок. А потом туда придет представитель службы защиты детей, который позаботится о мальчике.
Беттингер вынес упакованные в сумку улики в пурпурный коридор и закрыл дверь. Несколько пожилых соседей стояли неподалеку и обсуждали увиденное.
— Полицейский департамент хочет поблагодарить тех, кто сообщил о преступлении, — объявил Жюль.
Довольный старик, который выглядел так, словно только что стал свидетелем воскрешения в варьете, проглотил леденец.
— Всегда пожалуйста.
— Благодаря вам Питер Валески попадет в безопасное место. — Беттингер произнес эти слова убежденным тоном, хотя и сомневался, что в таком городе, как Виктори, хорошо работает система приютов. Он решил, что обязательно навестит ребенка после того, как его определят в какой-то из них.
Затем детектив спустился по лестнице, пересек вестибюль и, выйдя во двор, направился к серебристой машине. На ходу он помахал рукой Вшивому, который снова катил по бетону на своем скейтборде.
Подросток помахал в ответ.
Усевшись в серебристую машину, Жюль закрыл дверь и посмотрел на Доминика, мысли которого, похоже, находились где-то на Юпитере.
