— Мы до сих пор не поймали его, потому что его трудно поймать. Обычные правила здесь не работают. Этот парень придумывает их сам. Я подготовил небольшой список. — Он достал листок. — Примерное описание Кристофера Робина. А почему Кристофер Робин?
— Кристофер от слова «крест»? — предположил Малхолланд.
— Неплохо, но не угадал. — Баттен взял со стола экземпляры «Дейли рекорд», «Сан» и «Ивнинг таймс» и показал всем. — «Убийца с распятием». Мы не можем идти на поводу у газет и наделять ублюдка какими-то сверхъестественными способностями, которыми он не обладает. Он ест, спит, ходит в сортир. — Он замолчал, чтобы все поняли, что он хочет сказать. — Так давайте назовем его по имени маленького приятеля Винни-Пуха. Я собираюсь дать вам психологический портрет этого человека, чтобы составить о нем представление. Ирвин сделала распечатку. Это система заполнения клеток, с которой все знакомы со школы. Имя каждого человека, с которым вы сталкиваетесь по ходу следствия, заносится в те клетки, которые ему подходят. И в конце мы сосредоточимся на том, чье имя упоминается чаще всего. Все три жертвы были выбраны заранее. У Кристофера Робина на очереди уже есть следующая. Время — это роскошь, которую мы не можем себе позволить.
Литлвуд взглянул на потолок, давая понять, что устал слушать весь этот бред.
— Важно, чтобы все поняли: это обычный мужчина с необычным прошлым.
— Значит, это мужчина? — спросил Малхолланд. — А откуда мы это знаем?
— Это мужчина. И я думаю, что убивает он в одиночку, хотя нельзя исключить, что для приманки использует сообщницу. Доверие, которое он вызывает у женщин, просто поразительно. — Баттен посмотрел на Андерсона, который кивнул в знак согласия. — Я знаю, что попыток сексуального насилия не было, но наш убийца — мужчина. Он может удовлетворять свою похоть с сообщницей. Если она действительно существует, то он сильно привязан к ней, вплоть до импотенции с другими женщинами. Если ее не существует и он действует в одиночку, то я уверен, что он вырос в семье, где доминировала мать. Это доминирование могло быть ненавязчивым, но оно было, а могло принимать и явно выраженные формы. Проще говоря, спросите подозреваемого, что он делал в День матери,[633] и посмотрите на его реакцию. — Глаза Баттена сверкали, и Костелло видела, что все слушают его как зачарованные.
— Извините, я не понял, — решил уточнить Малхолланд. — Как это может согласовываться: «ненавязчиво» и «ярко выражено»?
Баттен кивнул.
— Кристофер Робин мог при семейных скандалах вставать на сторону матери, стараясь защитить ее, но был слишком мал для этого. И он вырастает с чувством вины и неполноценности. Если он боготворил ее, то у его женщин, которые ей не соответствуют, большие проблемы. Или она наказывала его своим невниманием, оставляла одного или запирала в подвале, и с тех пор он мстит за это и ей, и всем остальным женщинам. Как ни взглянуть — у него большая внутренняя связь с матерью. — Баттен ухмыльнулся. — А с другой стороны — у кого ее нет?
Раздался одобрительный смех. Настроение улучшилось, все почувствовали уверенность в своих силах.
— Он идет по нарастающей, как все серийные убийцы? — спросил Малхолланд.
— Он не идет по нарастающей, — ответил Баттен, откидывая волосы назад. — В случае с Арлин насилия было больше, но он по-прежнему все держит под контролем. — Их взгляды встретились. — Назовите мне хоть одну его ошибку, — попросил Баттен и, не дождавшись ответа, продолжил: — На самом деле одну ошибку он совершил — нож слишком близко подобрался к кости. Он нанес удар инстинктивно. Этот человек чувствует, что не может любить объект своей страсти и быть ею любимым. Есть идеи? Хоть какие-нибудь? Ну что ж, если я понадоблюсь, то буду в кабинете старшего инспектора.
Костелло взяла листок, который ей передали. Текст был напечатан с одной стороны обычным шрифтом с двойным интервалом, а на другой стороне были клеточки для букв, которые могли сканироваться компьютером. На нее это произвело впечатление. Большинство сотрудников потянулись в кафе, как стадо на водопой. В комнате остались только она, Баттен, Макалпин и Андерсон. Малхолланд собрался было выходить, но передумал, налил из автомата холодной воды и сел на прежнее место. Баттен продолжал сидеть на столе и раскачивать ногой, посматривая на всех как заботливый отец.
Костелло пододвинула еще один стул, поставила на него ногу и прочитала первую строчку: «Пункты изложены вне зависимости от своей значимости».
Он знаком с жертвами.
Он их жалеет. Использует анестезию и убивает быстро и надежно. Не мучает.
Он рассудителен. Он видит четкий смысл в том, что делает.
Он убивает с такой же безмятежностью, как делает покупки.
Он наказывает этих женщин. Он вырос с мыслью о наказании, устранении тех, кто творит зло.
Эти убийства не спонтанный порыв — он вынашивал эту мысль всю жизнь.
Географически район его действий очень ограничен. Он здесь живет. Он хорошо знает район.
Мы уже говорили с ним. Он уже в поле нашего зрения.
Его работа позволяет ему приходить и уходить в любое время.
Он неприметен.
Женщины не могут испытывать к нему чувства, но тем не менее осторожные женщины доверяют ему (или его сообщнице). Не исключено, что он калека или каким-то образом обезображен, и это позволяет женщинам чувствовать себя в безопасности.
В качестве свидетеля он будет открыт и откровенен.
В его детстве доминировала женщина.
В детстве он перенес потерю близкого человека.
Его возраст от двадцати двух до сорока.
Он не считает нас угрозой своей безопасности.
Он хорошо образован, но не обязательно имеет диплом.
Он очень умен.
Он религиозен. Может как быть, так и не быть приверженцем официальной церкви.
Он не увлекается спиртным, не сквернословит, но он может подлаживаться под аудиторию, чтобы не выделяться.
Он считает женщин или мадоннами-матерями, или шлюхами. Середины нет. Обратите внимание на позы жертв, особенно на скрещенные ноги: он ненавидит их, но проявляет уважение.
Между Кристофером Робином и жертвами нет ничего личного, нет сексуального насилия, нет эмоциональной привязанности. Они для него не люди, а то, что он хочет уничтожить; он инструмент их разрушения.
Его подтолкнуло недавнее событие. Развод? Аборт? Ребенок был от него?
Он выбирает жертв из своего окружения.
Он в тени, но он — здесь.
Мы найдем его.
Костелло перечитала список еще раз. «Он уже в поле нашего зрения». Она вздохнула.
— Значит, доктор Баттен, мы ставим галочку в квадратике и арестовываем того, кто наберет больше «очков»?
— Есть надежда, — ответил психолог. — Пойду куплю чипсы. Еще кому купить?
— Мне, если можно, — снова вздохнула Костелло. — Надо подкрепиться перед встречей с шефом.
* * *
Макалпин взял со стула кипу бумаг и стал их разбирать.
— Ирвин? — крикнул он в открытую дверь. — Нам нужен кофе — разбудить Костелло. Принеси, пожалуйста.
— Сама удивляюсь, почему так выгляжу. Всего-то шестнадцать часов на ногах. А у меня есть шанс попасть домой до вторника? — Костелло слизнула соль с кончиков пальцев и пожалела, что заказала мало чипсов.
— Никаких шансов, — ответил Макалпин.
— Тогда мне чай.
— Ладно, садись. Черт, все лицо дергает.
— Есть парацетамол, если хотите, — предложила Костелло.
— До восьми ничего нельзя. Проклятые врачи, что они понимают? — Макалпин осторожно дотронулся до челюсти, будто опасаясь, что от прикосновения она может развалиться на части.
С блокнотом в руках Костелло присела на край стула. Она напоминала сейчас секретаршу в первую неделю работы, которая надеялась, что беседа не затянется. Есть она уже не хотела, но мысль о ванне не отступала.
