Из-за двери донесся голос:
— Лет Итсм. Открывайте, пока я соседей не перебудил.
— Иду, иду. — Хватив для подкрепления глоток спиртного, Крис поставила стакан возле раковины и затянула потуже поясок на халатике. Приоткрыв дверь, глянула в щель. — Что вам надо?
— Мы договаривались встретиться здесь сегодня вечером.
— Минуточку. — Она закрыла дверь, подошла к тумбочке у кровати, залезла в свою сумочку. Достав духи, коснулась шеи, проложила пахучую дорожку между грудей. И вернулась к двери, положив руку на щеколду с цепочкой. И замерла. Что, в самом деле они договаривались с ним о встрече сегодня? Могли. Из головы вон. Она впустила гостя, закрыла за ним дверь, быстро взбила волосы кончиками пальцев и повернулась к нему лицом. Упершись спиной в дверь, Крис окинула его взглядом. Сейчас, когда она смотрела на него после изрядной порции виски, он казался ей еще лучше прежнего. И к тому же пахнет хорошо — по́том и свежестью. Какая жалость, что он ее не хочет. Стакан с виски где-то оставила — он бы ей сейчас пригодился.
Гость сложил перед собой руки.
— Я только что прибыл из вашего замка на озере Солнечника.
Это ей не понравилось.
— Какого дьявола вы там делали?
— Искал вас.
Сквозь алкогольный туман пробились два вопроса и добрались до ее сознания: «Если мы договаривались встретиться сегодня здесь, то зачем его сначала понесло домой? Как он его отыскал?» Второй вопрос слетел у нее с заплетающегося языка:
— Как вы отыскали мой дом?
— Адрес значился на всех деловых бумагах вашего мужа. Озеро Солнечника вниз по шоссе от Мендота-Хейтс. — Итсм улыбнулся. — Легко найти.
— Прошу прощения, я на секундочку. — Ой, как ей захотелось выпить! Пройдя на кухню, Крис облегченно схватила бокал с виски, лед в нем уже растаял. Открыв холодильник, загребла пригоршню кубиков из пластикового пакета и бросила их в стакан.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
— Так говорите. — Крис смотрела к себе в стакан. Слишком много льда — теперь нужно виски добавить.
— Идите сюда и смотрите на меня.
— Вы сделали это? — Опершись рукой о край кухонной стойки, она застыла в ожидании ответа.
Молчание длилось долго, прежде чем из-за ширмы донеслось:
— Он мертв.
От этих двух слов ее охватило возбуждение. Крис открыла шкафчик и достала второй бокал. Выудив еще одну пригоршню льда из холодильника, она побросала кубики в чистый стакан, подхватила бутылку с виски и подняла ее вровень с лицом. Наполнила стакан Итсма до половины. Нетвердой походкой обогнула ширму, держа в обеих руках по бокалу. Передавая ему стакан, она сказала:
— Точно говорю, вам это в самый раз будет.
Он прошел к кровати и поставил стакан на тумбочку.
— Нам нужно поговорить.
— Это вы уже сказали. — Надолго припав к виски, она осматривала его одежду. Темные разводы на пиджаке и джинсах. Красные пятнышки на кроссовках. Похожие на ссадины потертости на руках, затянутых в перчатки, — следы его участия в битве. У нее появилось чувство вины. Крис ему воспротивилась. Позвякивая льдинками в бокале, она спросила как ни в чем не бывало:
— Он дрался?
Гость свел руки за спиной, крепко ухватив одну ладонь другой.
— Уже поздно. Где ваша дочь?
Крис продолжала говорить, словно и не слышала вопроса:
— Не хотите чего покрепче? Могу предложить вина. Красного или белого?
— Ваша дочь.
Пригубив виски, она попыталась изобразить смущение:
— Какая дочь? Вы, собственно, про…
— «Какая дочь?» Именно такой вопрос задал и ваш муж… когда я вершил над ним казнь. — Итсм уселся на матрас и обратился к ней: — Скажите мне. На этот раз — правду.
«Да задолбись ты ею!» — подумала она. Все равно рано или поздно выведает, только теперь уж ничего поделать не сможет. Дело сделано.
— Дочь я прибавила для остроты. Чтобы вызвать немного сочувствия.
— Умно.
Крис силилась придать голосу легкий, беззаботный тон.
— У меня тост. За сочувствие к дьяволу. — Резко подняла бокал — и плеснула на ковер. Пятно на белом: утром она его ототрет. Поднеся стакан к губам, она залпом выпила до дна.
— Что же тогда в вашем рассказе было правдой?
Крис почувствовала, как у нее расходится поясок, но пальцем не шевельнула, чтобы подтянуть его. Может, Итсм уцепится за что глазом под халатиком да и отвлечется. Перестанет задавать столько вопросов. Она расправила плечи.
— Вы это про что?
— Что в вашем рассказе было правдой?
— То, что Ной — эгоистичная свинья.
— А то, что ваш муж разбавлял лекарства водой…
— Выдумка.
— А звучало так правдиво! С подробностями.
Голос у гостя и вид его были спокойными, а потому ее понесло:
— А-а, такое и вправду приключилось. В другом штате. С другим медиком. Не с моим рохлей, честненьким, скучненьким любителем гольфа. Ему всегда не хватало воображения.
— Синяки?
— Подруга. Мы с ней любим, чтоб по-крутому.
— Та Синди по телефону.
— Угадали. — Крис потянулась, чтобы поставить стакан на тумбочку, но промахнулась. Стекло с глухим стуком упало на пол.
— Вы лгали. — И добавил, словно только осознал: — И вы… лесбиянка!
— Бисексуалка. Вы можете это проверить, падре. — Повернувшись к нему спиной, она направилась на кухню, покачиваясь на ходу; зацепилась плечом за ширму, прежде чем скрыться за ней; открыла шкафчик, достала третий стакан. На этот раз обойдясь без льда, она вылила в бокал остатки виски из бутылки.
— Анна тоже в этом участвовала? Анна была одной из ваших… симпатий?
Держа стакан в руке, она миновала разделительную преграду.
— Анна мне нравилась. В самом деле. Я же вам говорила. Она открылась мне. Болела, вот и открылась.
Крис прямо-таки лезла вон из халатика, но гость не проявлял никакого интереса. И это стало ее раздражать. Говорила себе, что ему явно мешает ее сексуальная ориентация. «Вы… лесбиянка!» Он слово-то это едва произнести сумел. «Анна была одной из ваших… симпатий?» Вот ведь набожный, засранец. Ну я тебе сейчас еще чуток подкину.
— Вообще-то всю эту большую враку придумала моя любовница. Она когда-то путалась с лекарственной компанией. Жутко сообразительная баба моя любовница.
— Две сообразительные бабы выгодно попользовались наивной умирающей женщиной.
Крис поднесла стакан к губам, запрокинула его, делая большой глоток, и передернулась.
— У нас были на то свои причины, и весьма веские, падре.
— Перестаньте меня так называть. — Поднявшись с края кровати, Итсм вытянулся во весь рост — холодный и жестокий.
— Ладно. — Крис подошла к окну и стала смотреть на улицу, потягивая из стакана. ««Мой покойный муж», — думала она. — Надо начать пускать эту фразочку в ход прямо сейчас. Он этого заслуживает. Ной этого заслуживает. У нас на то были свои причины, и весьма веские».
— Бог не любит лжецов, — прошипел мужчина у нее за спиной.
Захотелось сказать ему, чтобы катился ко всем чертям, но Крис сдержалась.
— Ага, ну…
— «Никто из прибегающих к обману не будет обитать в доме моем, никто из говорящих ложь не пребудет пред лицом моим».
— Да будет вам, передохните. Бить в барабан, призывая смертную казнь, разглагольствовать о священной миссии — это ж только отговорки. Вам нравится убивать засранцев. Пар спускать. Ну и лицемер же вы, падре! — Одним глотком она прикончила виски в стакане и повернулась к гостю лицом. — Но с другой стороны, а кто из нас не лицемер, а?
— «Слова уст их суть зло и обман, они перестали действовать мудро и творить добро. Умышляют они зло еще в постелях своих, стали они на путь, на котором нет добра, не отвергают они зла».
Крис не понимала, что он такое говорит, и это напугало ее. Гость сделал шаг в ее сторону. Взгляд ее метнулся с лица Итсма на обтянутые перчатками лапищи, а потом обратно к лицу.
— Вам сейчас лучше уйти.
Он сделал еще один шаг в ее сторону.
— Почему?
Крис отпрянула.
— Синди может заявиться в любую минуту.
