Дверь соседней палаты была открыта настежь. Она встала в дверном проеме. Простыни с постели убраны, свет выключен. Палата пустовала всю ночь. Не успела она продолжить свой путь по коридору, как кто-то тронул ее за плечо. Бернадетт вздрогнула и обернулась — медсестра. Она попалась.
— Приемные часы закончились. — Медсестра была немного выше Бернадетт и вдвое ее шире. Руки от плеч свисали у нее окороками для пикников, голос сиплый. Было похоже, что она целый день орала на людей и сейчас не собиралась проявлять жалость. Большим пальцем она ткнула в какой-то указатель на стене у себя за спиной: — Вы должны уйти.
Бернадетт украдкой бросила взгляд на следующую палату. Дверь была приоткрыта, но ни больного, ни посетителей видно не было. Наверное, очередной пустой номер. Больше терять попусту время и осторожничать она не собиралась. Бернадетт выхватила удостоверение:
— Я из ФБР. Агент Бернадетт Сент-Клэр.
У медсестры глаза полезли на лоб, когда она рассмотрела удостоверение.
— Что это у нас происходит?
Бернадетт убрала удостоверение.
— Мне нужно проверить палаты с этой стороны коридора. Пока я займусь этим, вы будьте любезны достать мне список всего персонала, работающего сегодня вечером. Медицинского персонала — врачей, сестер, санитаров.
Медсестра прищурилась:
— А зачем вам это все?
— Я не вправе разглашать сведения. Это часть федерального…
Медсестра перебила:
— Федерального законодательства о праве больных на неприкосновенность частной жизни. Слыхали о таком? Я не уполномочена что-либо передавать и не позволю вам никого высматривать. Вам следует обратиться в понедельник в дирекцию.
— Это не может ждать до понедельника.
Медсестра уперла кулаки в бока.
— Убавьте-ка звук. Тут вам больница.
— Дайте мне поговорить со старшей сестрой.
— Она перед вами.
— У меня нет времени для дурацких шуток!
— Если вы не утихомиритесь, я вызову охрану. — Женщина скрестила свои окорока на груди. — Откуда мне известно, что эта ваша ксива настоящая, а вы и впрямь коп из ФБР? Думаете, стоит вам помахать у меня перед носом своим удостоверением, как я, бах-трах, и вручу вам кучу сведений про персонал и позволю беспокоить больных? Вот что, приходите сюда в понедельник со всеми необходимыми бумагами и ступайте по надлежащим каналам. — Потом она добавила, повысив голос до той же громкости, что и Бернадетт: — А теперь прошу вас уйти отсюда!
Бернадетт заколебалась. От препирательства с окорокорукой в коридоре толку не будет. Может, ее удалось бы уговорить, если посидеть с ней по-хорошему. Она снизила голос до шепота:
— Это на самом деле важно, и у меня нет времени. Мы можем где-нибудь переговорить?
Медсестра разъяла окорока и указала на комнату медсестер:
— Сюда.
Бернадетт взглянула на бирку у нее на груди:
— Спасибо, Марсия.
Пока они шли бок о бок, сестра сама принялась выпытывать:
— А что случилось-то? Мертвый судья? В новостях только об этом и говорят. По телевизору сказали, что ФБР ведет расследование. По-вашему, кто-то из больницы замешан?
Перепуганный мужчина высунул голову из-за двери в больничную палату Анны Фонтейн. Бросил взгляд в глубь коридора и с облегчением разглядел удаляющиеся спины медсестры и опера из ФБР. «ФБР! Во что этот мерзавец втянул мою жену?»
— Па-а-ап! — раздался у него за спиной писклявый голос.
— Заткнитесь и оставайтесь тут, — бросил Джерри Фонтейн сыновьям, не поворачивая головы. Это был обрюзгший, круглолицый, с русыми редеющими волосами, зачесанными на макушку, мужчина.
Выскользнув из палаты, он, сопя, направился к лестнице. Глянув напоследок через плечо и увидев, как обе женщины вошли в комнату отдыха для медсестер, он открыл дверь и, сильно топая, стал спускаться по лестнице. Джерри припомнил, как этот мерзавец говорил, что намерен бывать на всех вечерних службах в больничной часовне, а потом отправляться по другим делам.
Джерри увидел его стоящим возле часовни: беседует себе с дамой, совершающей богослужение в больнице, и улыбается. Джерри не верил этой подлой улыбке, все в облике этого человека было ему не по нутру. Змей слишком хорош собой, чтобы оставлять его наедине с впечатлительной, слабой женщиной вроде Анны. Из часовни быстро выходили и другие молящиеся. Как только толпа в коридоре рассеялась и здоровяк оказался в одиночестве, Джерри тут же окликнул его:
— Эй!
Тот резко обернулся:
— Джерри! Что стряслось? Анна…
Схватив здоровяка за плечо, Джерри толкнул его обратно в часовню, убедился, что дверь плотно закрылась за ними, и оглядел помещение, убеждаясь, что никого, кроме них, там нет.
— Какого черта вы оба натворили? У Анны на этаже опер из ФБР.
— Что?
Краем ладони Джерри отер выступивший на лбу пот.
— Я слышал, как она базарила с сестрой.
— И с чего вы решили, что это имеет какое-то отношение ко мне и к вашей жене?
Джерри потер взмокшие ладони о брюки, чувствуя, как пот скапливается у него под мышками. «Как бы не утонуть в собственной влаге», — подумал он.
— Она требовала личные дела персонала и что-то еще. Всего я не уловил.
— Кто-то из работников больницы, должно быть, погорел.
— Выходило так, будто это как-то связано с судьей. — Джерри подошел поближе. — Так что помоги мне Бог, если вы имеете какое-то отношение к смерти этого жирного насильника и втянули во что-нибудь мою жену…
— Потише, пожалуйста.
Дальше Джерри задавал вопросы шепотом, в глубине души надеясь, что мерзавец соврет ему. Он не хотел влезать в это дерьмо.
— Это сделали вы? Как к этому причастна моя жена?
Сам-то мерзавец ставил вопросы таким спокойным голосом, с такой снисходительностью, что Джерри хотелось врезать ему кулаком в пасть.
— Как она выглядит, эта агент из ФБР? Вы ведь сказали «она», верно? Как выглядит эта женщина? Вы можете мне ее описать?
Джерри отвечал, запинаясь, а сам все время думал: «Какое, черт возьми, отношение к чему бы то ни было имеет то, как выглядит эта женщина?»
— Н-не… Не видел я ее лица. Сзади она кажется крошкой: худющая, блондинка, стрижена коротко.
— Как одета?
— Как одета? Кожанка с джинсами. А что?
— По-вашему, это похоже на агента ФБР? Да будет вам, Джерри! Уверен, вы что-то перепутали в их разговоре. Готов спорить, вы услышали, как они сплетничают про то, что сегодня видели в новостях.
Джерри шагнул назад, моргнул и задумался над его словами. Потом он вытер коротким рукавом рубашки вспотевшую верхнюю губу и неуверенно проговорил:
— Да нет. Я уверен…
— Вы все взвинчены из-за Анны. Возвращайтесь наверх и позаботьтесь о жене и детях. Выкиньте из головы то, что вам показалось и что вы слышали.
Джерри направился к двери и взялся за ручку.
— Надеюсь, вы правы. — Уходя, он оглянулся через плечо и увидел, что засранец все еще там, стоит и смотрит в коридор через окошечко в двери часовни. — Понос курячий! — буркнул Джерри и пошагал обратно к палате, где лежала его жена.
Посиделки Бернадетт с глазу на глаз с окорокорукой оказались пустой тратой времени. У медсестры на все был один и тот же ответ: «Приемные часы кончились, так что выметайтесь». Идя обратно по коридору, Бернадетт спиной чувствовала на себе ее взгляд, пока не оказалась в кабине лифта, едущего вниз. Бернадетт оперлась одной рукой о поручень и закрыла глаза. Два сеанса с кольцом извели ее — ноги как ватные, пустой живот ноет. Просто необходимо что-нибудь поесть и лечь спать.
Почувствовав, что кабина встала, и услышав, как расходятся двери, она открыла глаза. Она была готова к тому, что ее будет поджидать свора охранников, но никто не появился. Повернув от лифтов направо, Бернадетт пошла к выходу, раздумывая, не попробовать ли в третий раз. Но она сомневалась — потянет ли. А церковь сейчас уже закрыта? При такой усталости ей необходима именно безмятежная обстановка храма. Она остановилась, придерживая рукою дверь, и выглянула наружу. Мысль о том, что придется шлепать под дождем в поисках церкви, изводила ее. В больнице есть часовня — может, это сгодится? Нет. Ей требовалось только настоящее. Бернадетт раскрыла дверь и ринулась сквозь дождь обратно к церкви.
