Миллнер осторожно достал портрет из сумки и положил на покрывало двуспальной кровати.
Агент ФБР был высоким и широкоплечим. Трехдневная щетина придавала ему лихой вид. Миллнер показался Хелен грубоватым и немногословным человеком. Однако, как бы там ни было, он не выдал ее полиции, а взял с собой в отель, и Хелен решила, что под этой грубой оболочкой скрывается доброе сердце. Если не считать того, что он носил черный костюм, Миллнер совершенно не соответствовал ее — следовало признать, довольно стереотипным — представлениям об агенте ФБР. Пиджак свой он снял, и на виду оказалась кожаная кобура с пистолетом. Скрестив руки на груди, он смотрел на картину, словно что-то искал, хотя вряд ли был знатоком искусства. Хелен постепенно начинала нервничать.
— Впечатляет вблизи, не так ли? — спросила она, чтобы нарушить молчание.
— Интересно, сколько она стоит?
— Говорят, триллион долларов.
Миллнер негромко присвистнул.
— Значит, здесь, на постели обычного отеля, лежит триллион долларов! — заявил он.
И она впервые увидела, как на его лице промелькнуло что-то вроде улыбки. Когда он улыбался, то сразу казался симпатичнее. Под его бородой Хелен заметила свежий шрам, на который она обратила внимание еще в такси.
Миллнер подошел к ней и выключил телевизор. Поскольку она сидела на единственном стуле в номере, он присел на край стола и серьезно посмотрел на нее.
— Нам срочно нужно поговорить. — Он протянул ей руку. — Грег, — произнес он, — однако все называют меня Миллнер.
Она смущенно улыбнулась.
— Хелен, и большинство так меня и называет.
Уголки его губ слегка приподнялись, обозначив улыбку, и тут же снова опустились.
— Я уже не первый день гоняюсь за вами, Хелен, и надеюсь получить от вас искренние ответы на мои вопросы. — Он умолк, словно подыскивая слова. — Это не допрос. Но если вы хотите, чтобы я помог вам, я должен узнать все, что знаете вы. И вы должны быть со мной откровенны. Если я пойму, что вы лжете или что-то скрываете, я немедленно передам вас французской полиции. Вы поняли?
Она кивнула. И пусть его слова звучали неприветливо, для Хелен их окружал ореол цвета красного дерева.
— Как давно вы знаете Патрика Вейша и его отца?
— Патрика — несколько дней, его отца я видела лишь однажды. — Она на миг задумалась. — В Мадриде.
Миллнер молча смотрел на нее, и она расценила это как просьбу продолжать.
— Я работаю неврологом в Бостоне. Несколько дней назад мне на мобильный позвонил Патрик Вейш. Он сказал, что нашел этот номер среди документов своего отца, который пропал несколько недель назад, и вот теперь он искал зацепки, которые помогли бы ему установить его местонахождение. Рядом с моим номером телефона, по его словам, значилось имя моей дочери. Практически сразу же мне позвонили из клиники, где находилась Мэйделин, и сообщили, что она бесследно исчезла. В ее комнате будто бы нашли любовное письмо, путеводитель по Мадриду и пустой конверт из-под билетов на самолет. Вскоре мне снова позвонил Патрик Вейш и сказал, что узнал от друга, якобы имеющего доступ к данным в аэропорту, о том, что Мэйделин находится на пути в Варшаву. Он спросил меня, не хочу ли я приехать к нему в Варшаву, чтобы мы вместе могли поискать мою дочь и его отца. — Хелен перевела дух. Миллнер по-прежнему смотрел на нее, и лицо его ничего не выражало. — Я согласилась. Я думала, что Мэйделин здесь, в Европе, и не хотела сидеть в Бостоне сложа руки…
— В вашем институте сообщили, что вы уехали по делам в Париж. И что это путешествие было запланировано давно. Но зачем — говорить не пожелали. Будто бы ваш визит строжайше засекречен, — перебил ее Миллнер.
— Я должна была исследовать «Мону Лизу» в Лувре, — ответила Хелен. — Эта поездка была действительно запланирована давно, а Лувр в подобных случаях всегда требует хранить все в тайне. Однако после исчезновения Мэйделин я, конечно, могла отменить встречу. Только я надеялась, что найду ее в Варшаве и отправлюсь с ней дальше. Поэтому и взяла с собой сумку. А потом они заставили меня ехать в Париж…
— Давайте по порядку, — попросил Миллнер. — Мы остановились на вашем перелете из Бостона в Варшаву…
— Я летела в Варшаву на самолете, который предоставил в мое распоряжение Патрик Вейш. Ральф встретил меня и отвез на виллу. А потом все завертелось.
Хелен задумалась, пытаясь сообразить, как изложить последующие события.
— Я до сих пор не совсем понимаю, что произошло и почему. Но в кабинете подвального этажа имения Павла Вейша, где находится коллекция экспонатов, посвященных красоте, я обнаружила рядом с фотографией своей дочери Мэйделин и другие странные предметы.
— Другие странные предметы?
— Изображение пчелы, вырезку из газеты о выборах Мисс США, фотографии зданий… — Все вспомнить у нее не получилось, но это перечисление, казалось, тоже заинтересовало Миллнера.
— Странно, я не видел этого на снимках польской полиции, — задумчиво произнес он.
— А я забрала их с собой! — ответила Хелен. — По крайней мере, большинство. Они… у этого Луи.
— Луи?
— О нем потом. Ах да, там еще была старинная книга. Я тоже взяла ее с собой, но где-то потеряла. Думаю, она все равно не имеет особого значения…
— Вы имеете в виду эту книгу? — Миллнер показал ей древний дневник.
— Откуда она у вас? — удивленно спросила Хелен.
— Лежала в вашем номере в Мадриде.
Хелен испытала нечто похожее на стыд. Этот агент ФБР, судя по всему, действительно следил за ней на протяжении последних нескольких дней. Хотя у него были на то причины и в этом заключалась его работа, ей стало не по себе. Она спросила себя, что он о ней знает.
— Вы читали ее?
Она покачала головой.
— Значит, заметки от руки сделали не вы?
Хелен снова покачала головой.
— А зачем вы ее взяли?
— Думаю, переплет понравился. Но точно сказать не могу. Там, в подвале имения, мне все казалось таким загадочным. Я готова была ухватиться за любую соломинку, чтобы получить еще какое-нибудь указание на местонахождение Мэйделин…
— Рассказывайте дальше.
— Пока мы были в подвале и осматривали коллекцию Павла Вейша, внезапно появилась польская полиция. Патрик открыл потайной выход, и мы бежали.
— Почему вы бежали от польской полиции, если на тот момент не совершили ничего противозаконного?
— Хороший вопрос. — Хелен шумно втянула носом воздух и затаила дыхание на несколько секунд. — На фотографии Мэйделин стояла дата и название музея Прадо. Патрик сказал, что, возможно, мы найдем там Мэйделин. А главный врач клиники как раз рассказывал мне, что в ее комнате нашли брошюру из музея Прадо. — Теперь, повествуя об этом, она казалась себе ужасно наивной. — Наверное, это была лишь уловка, чтобы заманить меня в Мадрид, — с грустью произнесла она. — Думаю, директор клиники тоже как-то замешан в этом деле.
Миллнер продолжал молча смотреть на нее.
— Как бы там ни было, я вылетела в Мадрид вместе с Патриком Вейшем, и затем мы пошли в музей Прадо. Вот там-то я и утратила контроль над событиями.
— Что насчет кражи «Моны Лизы» в Мадриде?
— К этому я не имею никакого отношения. Пока мы ждали в музее Мэйделин — мы ведь думали, что встретим ее там, — внезапно повалил дым, зазвучал сигнал пожарной тревоги. По пути на улицу я встретила Патрика Вейша и его водителя. Кто-то снял сумку у меня с плеча, и вскоре после этого мы встретились перед музеем. И уже в отеле я обнаружила «Мону Лизу» из Прадо в своей сумке.
Миллнер едва заметно кивнул. Судя по всему, он ей поверил.
— Тогда я в первый и единственный раз встретилась с Павлом Вейшем. Он показался мне… жутким.
— Где вы с ним встретились?
— В отеле. После той аварии с вертолетом он действительно ужасно изуродован. Он был циничным, желчным и злым. Показал мне фотографию Мэйделин, на которой она… — Хелен запнулась. В горле образовался комок, который не позволял ей говорить.
Миллнер поднялся, шагнул к шкафу и наклонился. Открыл дверь, за которой обнаружился мини-бар.
