— Это верно, — ответил Миллнер, опершись локтями на колени. — Вы следите за делом о похищении американских королев красоты в Мексике?
Несмотря на то что тема была мрачной, доктор Джонс заметно расслабился. Значит, проблема не в нем и не в его сделках.
— Да, конечно же, слежу. Ужасная история, просто ужасная…
— Как вы, пластический хирург, относитесь к этому?
Врач удивился:
— Почему вы спрашиваете об этом именно меня? Не думаете же вы, что я имею к случившемуся какое-то отношение?
На языке у Миллнера вертелся едкий ответ, но он не хотел, чтобы его игра зашла слишком далеко.
— Нет, не думаю. Честно говоря, я выбрал вас совершенно случайно. Листал телефонную книгу, и ваша клиника оказалась первой, куда мне удалось дозвониться.
— Значит, так теперь ведет расследование ФБР?
На его лице промелькнула насмешливая улыбка. Стоило отступить страху, как к доктору вернулась его обычное высокомерие. Миллнер пожалел, что не заставил его помучиться подольше.
— Наверное, название вашей клиники показалось мне знакомым, поскольку я уже видел его на какой-то папке. Это возможно?
Врач тут же побледнел. Миллнер с трудом сумел сдержать улыбку.
— Мне об этом ничего не известно, — ответил доктор Джонс и провел рукой по волосам.
— Так или иначе, будьте любезны ответить на пару вопросов.
— Конечно, спрашивайте! — Джонс украдкой покосился на часы.
— Вы видели фотографии изуродованных девушек?
Доктор кивнул.
— Хорошая работа?
Врач прямо-таки замер.
— Что вы имеете в виду? Женщины ужасно искалечены! — Его возмущение, похоже, было искренним.
— Я спрашиваю, насколько профессионально проведена работа. Хотя, конечно, выглядит это отвратительно.
— Для этого мне нужно увидеть больше фотографий. Однако, судя по тому, что я уже просмотрел и прочел, в этом принимал участие по меньше мере один хирург с высшим образованием.
— Пластический хирург?
Доктор не спешил отвечать.
— Думаю, да. Мне кажется, что необходимо иметь определенные профессиональные навыки, чтобы проводить такие… как бы это назвать? Операции, искажающие внешность.
— У вас есть предположение, зачем это сделали?
Уголки губ доктора опустились вниз.
— Думаю, это психопат. Или тот, кто… — Доктор Джонс не договорил.
— Кто?
— Тот, кто хочет воздействовать на общественное мнение. Возможно, противник пластической хирургии. Мы заметили, что наши пациенты стали чувствовать себя неуверенно.
— Неуверенно?
— Я имею в виду то, что эти фотографии в некотором роде портят им все удовольствие от подобного рода операций. Если бы речь шла о скандале в сфере продуктов питания, то можно было бы сказать, что это испортило им аппетит.
— А что вы имеете в виду, когда говорите о воздействии на общественное мнение?
— Что ж, несмотря на то что число пациентов постоянно растет, журналисты уже не первый год атакуют нас. Равно как и эту мнимую одержимость красотой. Или индустрию моды с ее тощими манекенщицами. Возможно, кто-то просто решил бороться с пластической хирургией. Знаю, звучит безумно, но это всего лишь моя версия.
— Мне это не кажется безумным, — отозвался Миллнер.
— Однако я считаю эту затею напрасной. Как думаете, что произойдет, если все женщины на этой планете будут довольны своей внешностью? Какие отрасли промышленности существуют за счет идеала красоты? Это приведет к глобальному экономическому кризису.
С этой точки зрения Миллнер на ситуацию еще не смотрел.
— И вы остались бы без работы, — добавил он.
— Кроме прочего. Хорошо, что это никогда не случится. Ни одно стремление человеческой расы не сравнится по силе со стремлением к красоте. И никто и никогда не сумеет это изменить, будь он хоть трижды безумцем.
Миллнер почувствовал, что в словах доктора есть нечто, о чем стоит поразмыслить. Он решил подумать об этом во время перелета в Мадрид.
Впрочем, до сего момента все было пустой болтовней. Только теперь он подобрался к истинной цели своего визита.
— Поговорим о другом. Играет ли в пластической хирургии какую-то роль так называемое золотое сечение? — Миллнер почувствовал, что его тело выбросило заряд адреналина. Скоро станет ясно, верно ли его предположение.
— Вы серьезно спрашиваете меня, имеет ли моя работа какое-то отношение к золотому сечению? — Казалось, этот вопрос искренне развеселил хирурга. — Пойдемте, я вам кое-что покажу! — произнес доктор Джонс и поднялся.
Все еще удивляясь его реакции, Миллнер тоже встал и подошел вслед за ним к фотопортрету, висевшему на стене возле письменного стола. На фотографии была запечатлена знаменитая актриса. Однако в глаза сразу же бросалась сеточка круговых линий, нарисованных на ее лице.
— Мэрилин Монро, — представил доктор, хотя в этом не было необходимости, и указал на портрет. — Без сомнения, одна из прекраснейших женщин из всех, которые когда-либо работали в Голливуде. Тем не менее эту фотографию можно и заменить. Сюда с тем же успехом я мог бы повесить портрет Софи Лорен или Анджелины Джоли. Или Нефертити. Графическая решетка, которую вы видите на лице, осталась бы той же.
— И это означает?..
— Все строго соответствует золотому сечению! — Доктор Джонс ликовал. — Пропорции идеального лица или, если хотите, лица, которое кажется нам идеальным, в точности соответствуют правилу золотого сечения. Черты красивого лица можно рассчитать в соответствии с ним. Так, например, соотношение ширины переносицы и ширины рта полностью отвечает правилу золотого сечения. Оно знакомо каждому пластическому хирургу.
Миллнер посмотрел на портрет Мэрилин Монро с удовлетворением.
— И позвольте, я угадаю: то же самое справедливо не только для лица?
— Совершенно верно. Его можно применить практически ко всем пропорциям тела. Золотое сечение — это нечто вроде Божественного плана для красивого человека.
— А там, где у Бога не вышло, подправляете вы? — В словах Миллнера прозвучало больше презрения, чем он собирался вложить в них изначально.
— Девяносто девять процентов творения остается в руках Бога. Мы, хирурги, занимаемся только одним процентом, который порой можно улучшить у некоторых людей.
Примерно такой ответ Миллнер и ожидал услышать, и ему было что на это возразить, чтобы завязалась жаркая дискуссия о пластической хирургии. Однако он уже получил необходимую информацию и не испытывал ни малейшего желания ссориться. Судя по «мазерати» на парковке, у доктора не было причин всерьез задумываться о сути своей профессии.
— Глядя на вас, мистер Миллнер, я думаю, что и вам не повредило бы вмешательство пластического хирурга. — Доктор Джонс кивнул, указывая на его лицо.
Похоже, ему как раз таки хотелось поссориться с агентом ФБР. Миллнер почувствовал, как в нем закипает ярость, и остановить ее было невозможно.
— Если вы имеете в виду мой нос, мистер Джонс, то да, он выглядит не так роскошно, как у некоторых красавчиков из Голливуда, но он здорово чует нарушения закона. Рабочие носы так и должны выглядеть, чтобы вы знали. И этому уродливому носу очень хочется порыться в ваших счетах, налоговых декларациях и тому подобном. Я уверен, что где-то он что-нибудь да найдет! Или я сейчас же сверну на сторону ваш идеальный нос отличным ударом правой, и вы сами станете своим следующим пациентом!
Неизвестно, что произвело больший эффект — то ли угроза начать расследование, то ли угроза применить силу, — но слова его возымели нужное действие. С лицом таким же белым, как его футболка, доктор испуганно уставился на него.
— Я имел в виду только шрам у вас на щеке, который вы пытаетесь спрятать под бородой, — выдавил он из себя и скрестил на груди руки, словно готовясь в любой момент отразить атаку.
Про шрам-то он и забыл. Миллнер почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он инстинктивно коснулся его рукой. Шрам был еще слишком свежим, и он не успел привыкнуть к нему.
— Это мне безразлично, — произнес он, пытаясь вызвать в себе былое раздражение. — Кстати, пластические хирурги имеют право выписывать трамадол[569]? — резко спросил он.
