Поставив локоть на стойку бара, она наблюдала за ним. О, как она ненавидела его! Ненависть ее была неистова, яростна, граничила с безумием. Прежде таких сильных чувств она не знала. И теперь понимала, почему люди частенько уподобляют ненависть любви. Ощущение то же самое. Где бы ты ни был, что бы ни делал, ненависть всегда с тобой. Любовь толкает тебя к другому человеку — ненависть тоже. Только причины противоположные. Смотришь на любимого человека и видишь, как перед тобой расстилается целая жизнь, та жизнь, которая может сложиться. Смотришь на предмет ненависти — и перед тобой выжженная пустыня, а жизнь… жизнь осталась в прошлом. Но оба чувства способны подвигнуть тебя на страшное.
«Злость — это не ты сама».
Брат разглядел это в ее душе еще до того, как смогла увидеть она. И усмотрел сопряженные с этим чувством опасности.
Три порции джина с тоником — и мир двинулся, заколыхался, как море, посылающее на незнакомый берег волну за волной. Он все еще сидел в зоне для важных персон, пил один стакан за другим в таких количествах, что просто уму непостижимо. Она наблюдала, но так, чтобы никто не замечал. Впрочем, музыка гремела, освещение было тусклым, и вряд ли кто мог заметить что-либо. Может, хватит? Что, если он вообще не сдвинется с места и она проведет всю ночь, любуясь его физиономией?.. И все ее усилия коту под хвост?
Она уже прикончила половину четвертого джина с тоником, как некий молодой человек попытался с ней заговорить. На свою беду, он оказался слишком самоуверенным. Этого еще не хватало!
— Вау, а прикид у тебя ничего, — заявил он с энтузиазмом инструктора группы взаимопомощи. — Скучаешь? За весь вечер ни с кем ни разу не заговорила. Ты тут одна?
По спине пробежала дрожь. Мысль о том, что целый вечер он за нею наблюдал, пришлась не по душе.
— Нет, не одна. Жду кое-кого.
— А как тебя зовут?
— Зоя, — ответила она без колебаний.
— А меня Тим, — представился он.
Тим… Ну и имечко себе придумал… неинтересное.
— У меня на работе есть девушка Зоя, — продолжал он. — Правда, здесь ее нет.
Потерянным взглядом он стал озираться.
Но она этого не замечала. Она внимательно наблюдала, как он — нет, конечно, не Тим, а он — вставал на нетвердые ноги. Что-то прошептал на ухо дамочке, и та разразилась смехом, неумеренно громким и долгим. Он подошел к кордону, стал перешагивать и, задирая ногу, чуть не свалился на пол. Еще один взрыв смеха донесся из ВИП-зоны, а он обернулся и поднял большие пальцы. Потом кое-как побрел прочь, и толпа танцующих поглотила его.
— Может, тебя угостить? — начал Тим, но она уже соскользнула с табурета и вышла из бара.
Наплевать на растрепанные чувства этого Тима, пускай какая-нибудь другая Зоя приводит их в порядок.
Она двинулась через толпу следом за темной тенью, надеясь, что это его спина. Впрочем, какая разница, если это не он. Она-то знает, куда он направился. В то самое место, куда обязательно пойдет человек, который час непрерывно пил. В туалет, конечно.
Она оторвала взгляд от преследуемой тени и оглядела стены. Увидела два светящихся неоном слова. Первое: «Джон»; она не поняла, что оно значит, пока не увидела другое в противоположном конце большого коридора: «Йоко». Она двинулась в ту сторону, куда указывала стрелка «Джона», но на пути возникла темная фигура. Еще одна вспышка света, и она поняла, что перед ней — парень из бара по имени Тим. Вот привязался, урод… она как минимум недооценила его.
— Послушай, мне очень хочется тебя угостить…
— А мне это неинтересно, — резко ответила она.
Захотела его обойти, но он сделал шаг и преградил ей дорогу. У нее на эти игры совсем нет времени, Шеппард уже зашел и скоро выйдет, — в конце концов, он мужчина. И она упустит возможность.
— Это очень даже странно… Зоя, говоришь? На съемочной площадке я знаю только одну Зою…
У Тима заплетался язык — тоже надрался.
— Я новенькая, — прошипела она и попыталась его обойти.
В ответ Тим схватил ее за руку. Она обернулась.
— Убери… свои… лапы… — отчетливо проговорила она.
— Уберу, если выпьешь со мной, — ответил довольный Тим, вероятно полагая, что она кокетничает.
— Лучше застрелиться… ты уж не обижайся.
— Ну что ты такая упрямая? Ты зачем сюда пришла? Повеселиться?
Тим схватил ее и за другую руку, да так, что не вырваться. А это было уже совсем нехорошо. И удобный случай, который ей позарез нужен, потихоньку ускользал. И вдруг ее охватила страшная злость. Ей казалось, еще минута, и она прибьет этого пигмея, чтобы не упустить шанс поймать более крупную рыбу.
— Хочешь знать, зачем я сюда пришла? — спросила она, не успев прикусить язык. — Я пришла сказать пару ласковых слов твоему господу и спасителю Моргану Шеппарду. Все вы тут — ничтожные идиотики, веселитесь с чудовищем, цепляетесь за него только потому, что он якобы может поднять вас на вершину. А что он натворил в своей жизни, вам наплевать, верно? Да что там, ведь вы, скорее всего, ему в этом и помогали.
Тим изо всех сил старался понять, о чем она говорит, и захват несколько ослаб. А ее уже понесло, она не могла удержаться и не высказать все, что накипело, и зачем она сюда пришла. А то, что Тим — не тот человек, в которого нужно метать громы и молнии, уже не имело значения.
И она закричала:
— Морган Шеппард разрушает человеческую жизнь! А вы все стоите там и снимаете это для телевизора! Ради чего? Ради личной наживы. Ты хоть помнишь его? Кто-нибудь из вас помнит моего брата? Шона Филлипса? Он был на шоу у мистера Шеппарда, на вашем шоу! Это было три года назад! Он был там с девушкой, матерью своего ребенка! А Морган Шеппард доказал, что Шон завел роман на стороне! А никакого романа не было! Я могу это доказать! У меня есть твердые доказательства, что у Шона не было романа! А ваш Морган Шеппард разрушил его жизнь!
Тим чувствовал себя не в своей тарелке. Она уже кричала во весь голос, но музыка так гремела, что никто не обращал на нее внимания.
— Он покончил с собой! — вопила она. — Мой брат покончил с собой!
Тим отпустил ее.
— Он покончил с собой, — проговорила она уже тихо, закрыла лицо ладонями и расплакалась.
Ее уже тошнило от него, да и от себя тоже. Как он ее задолбал! Она терпеть не могла слезы.
И голос Шона в голове не давал о себе знать. Как будто ему сказать нечего. Это все? Она осталась одна?
А Тим стоял и, вытаращив глаза, смотрел на нее.
— Ладно, — промямлил он наконец. — Знаешь что… не люблю, когда девушки так, понимаешь… психуют. Так что я, пожалуй, пойду… я и один могу выпить… а тебе… приятно повеселиться.
И исчез этот Тим, в тень превратился, еще одну в темноте.
Она вытерла глаза и подумала, что еще, похоже, есть возможность поймать Шеппарда. Двинулась к туалетам, и сердце ее замерло.
Так вот же он, перед ней. Самодовольный ублюдок, лощеный, с пьяной улыбкой на губах. Он пробирался сквозь толпу и шел прямиком к ней. Возле туалета она его не заметила, а здесь — сам плывет в руки. Это последняя возможность. Почему все слова застряли в горле? У нее всего несколько секунд. Он поравнялся с ней — между ними было всего несколько сантиметров — и прошел мимо. Она физически ощутила прущее из него самодовольство, как пар из кипящей кастрюльки.
Она развернулась. Еще немного — и он растворится в безликой толпе. Все. Это последняя возможность.
— Шеппард! — крикнула она.
Шеппард остановился, он услышал ее и обернулся. Не знал, конечно, кто кричал, глаза его блуждали по залу, искали, кто бы это мог быть.
Взгляд его остановился на ней, и у нее перехватило дыхание. Долго ли это длилось? Вряд ли больше секунды, но ей показалось — не меньше часа. И за это время надо было только раскрыть рот… раскрыть рот и высказать все, что она собиралась сказать, явившись сюда. Но она не смогла. Может, уже совсем выдохлась, может, из-за этого Тима или потому, что, глядя Шеппарду в лицо, вдруг поняла: она не в состоянии сделать задуманного. Для нее в один миг это стало совершенно ясно.
