— Что за странная фраза!
— Лозунг, придуманный сотрудниками агентства «Креатикс». Он понравился тебе?
— Нет. Праздная похвальба. Глупость. Пустая бравада.
— В таком случае этот лозунг не способен помочь победить на выборах. Значит, мы с тобой делаем доброе дело: оберегаем почтенную партию от услуг таких никудышных рекламных агентств, как «Креатикс». Давай встретимся в холле гостиницы, я только переоденусь и спущусь туда. Сегодня я закажу обед из шести блюд. Мне хочется омаров с соевым соусом, свиного студня со свеклой и…
Клара нажала на кнопку лифта и сломала ноготь. В подобных мелочах ей всегда не везет. Досадные неприятности подстерегают ее повсюду.
— В конце концов ты или растолстеешь, Фелиция, или окажешься в тюрьме.
— Или куплю себе дом в Монако.
Мы вошли в лифт и поднялись на свой этаж.
Дела мои шли неплохо. Шкаф набит одеждой из кашемира и шелка, и я могла позволить себе выложить за трусики двести марок. Я живу в окружении дорогих вещей, этих приятных спутников жизни. Однажды, когда-нибудь, где-нибудь, я создам свой домашний очаг, и моя семья будет не такой, какой была семья Вондрашека и Беатрисы, а прочной и счастливой. И конечно, в ней не найдется места для Клары. Членом моей семьи станет какой-нибудь милый мужчина. Или собака. Я больше не буду лгать, или буду, но только в случае крайней необходимости. Найму повариху-китаянку, которая будет не только готовить еду, но и делать мне массаж. Высокая крепкая ограда защитит мой дом от алчности других.
Хаген Клейн был, как всегда, пунктуален. В назначенное время он ждал меня в холле офисного здания партии. Поздоровавшись, я заявила, что федеральный секретарь, к сожалению, сегодня не сможет принять его, поскольку срочно отправился на встречу с канцлером.
Клейн был явно разочарован и впервые бросил на меня недоверчивый взгляд. Я поздоровалась с проходившим мимо депутатом бундестага, который, как и следовало ожидать, ответил мне на приветствие. Большая презентационная папка лежала на столике перед нами.
— Я знаю, что вы хотели бы лично представить федеральному секретарю свой проект рекламной кампании, однако важные политические встречи иногда, к сожалению, нарушают планы моего шефа. Хочу вас немного утешить и сказать, что федеральному секретарю очень понравился придуманный вами лозунг. Это хороший знак. Начало положено. Мой шеф настроен по отношению к вам очень позитивно.
Мимо нас прошел руководитель парламентской фракции, и я дерзко кивнула ему. Тот сначала не ответил, а потом остановился и поздоровался со мной. Человек в очках не мог исключить, что его приветствовала важная особа, которую он просто не узнал в спешке.
— Он тоже наверняка поддержит вас, — прошептала я Клейну.
— Я вижу, вы пользуетесь здесь большим влиянием.
Я скромно пожала плечами.
— Завтра, самое позднее послезавтра, я сообщу вам о предварительном решении. Как только у шефа будет свободная минутка, я обсужу с ним ваш проект и уговорю его представить ваши наработки руководству партии на ближайшем заседании.
Хаген Клейн поднес мою правую руку к своим губам и поцеловал.
— Не стоило этого делать, — сказала я, отдергивая руку.
— Стоило, дорогая моя. Вы просто очаровательны. Вы самый прекрасный из всех серых кардиналов. И мне очень хотелось бы пообедать с вами или по крайней мере выпить по бокалу шампанского.
Его жесты и взгляды опытного соблазнителя явно заучены. Должно быть, по утрам он стоит перед зеркалом, думает о выгодных заказах и репетирует свою роль. Хаген Клейн, мужчина, пользующийся успехом у представительниц прекрасного пола, динамичный бизнесмен во цвете лет, любимец богов, ты царишь в храме эротики, где стоят коленопреклоненные женщины.
— Ну как, согласны?
Я бросила взгляд на его черные мокасины.
— С удовольствием приняла бы ваше приглашение, но заседание начинается через… — я посмотрела на часы, — через двадцать минут. Как-нибудь в другой раз.
— Хорошо, Грета. Мы непременно должны отпраздновать наш успех. Может быть, съездим на Ибицу? Обещаю вам вести себя сдержанно и целомудренно.
Эти слова он прошептал мне на ухо. Терпеть не могу, когда кто-нибудь прикасается губами к моему уху. Геральд часто делал это, когда мы находились в обществе. Нашептывал мне непристойности и находил это очень сексуальным. Сплошные скабрезности и похабщина. За три года я выучила все неприличные слова. В основном они описывали разнообразные виды занятий сексом. Не все из того, что нашептывал Геральд, я испытала на себе. Его эротические фантазии походили на компьютерные программы, управлявшие физическими упражнениями в постели. Идея поехать с Клейном на Ибицу, где он будет вести себя «сдержанно и целомудренно», мне сразу же не понравилась. Я отшатнулась от него, и Клейн испугался. Он схватил мою руку и сжал ее в своих ладонях.
— Не поймите меня превратно. То, что я предлагаю, всего лишь дружеский жест. Я хочу выразить вам свою благодарность. И называйте меня, пожалуйста, Хаген. Мне это было бы очень приятно.
Я сдержанно кивнула и освободила свою руку.
— Поживем — увидим. Битва еще не выиграна… Хаген.
— Не сомневаюсь, что с вашей помощью мы победим.
Я заметила, что вахтер внимательно смотрит на нас, и быстро распрощалась с Хагеном. Сказав, что позвоню ему, я взяла со стола громоздкую папку. Клейн пружинящей походкой направился к выходу. У дверей он обернулся и кивнул мне. Хаген и Грета крепко связаны узами лжи и притворства.
Я одарила вахтера лучезарной улыбкой и направилась к лифту. Это была детская игра, простая и гениальная. Клара все правильно рассчитала, и теперь нам оставалось лишь пожинать плоды своего труда. Мы поехали в Кельн, и я купила Кларе две пары туфель и шляпу, а себе кое-что из мелочей. В шляпе, очках и длинном плаще с поясом Клара напоминала трагический персонаж. Ее можно было принять, например, за возлюбленную Сартра.
Костюм вдохновил Клару, и она начала посвистывать вслед мужчинам. Нам это казалось очень забавным, а мужчинам, похоже, нет. Только совсем молодые парни иногда оборачивались и смеялись, а один из них остановился и спросил, не работаем ли мы на телевидении? Он решил, что нас снимают скрытой камерой. Клара заявила, что мы проводим научное исследование: изучаем социальное поведение мужчин в необычных для них ситуациях. Парень поверил. Чем невероятнее ложь, тем легче ее принимают за правду. Потому что ход человеческой мысли сложен и запутан. И потому что люди недоверчивы и оттого легковерны.
— Мужчины привыкли чувствовать себя охотниками, — сказала Клара. — В роли добычи они ведут себя бездарно.
— Но для меня они как раз являются добычей.
— Да. Потому что преследовать проще, чем убегать. Лгать проще, чем быть откровенным. Обманывать легче, чем вести себя достойно. Красть легче, чем работать. Ты чертовски упростила и облегчила себе жизнь, Фея.
Я свистнула вслед солидному господину с кейсом. Тот обернулся, испуганно взглянул на меня и поспешно перешел на другую сторону улицы. Я помахала ему рукой.
Возлюбленная Сартра рассмеялась.
— Я не понимаю тебя, Клара. Сердце и язык — не одно и то же. Я считаю себя очень честной обманщицей.
Мы стояли перед Кельнским собором: две женщины с пакетами, в которых лежали наши покупки. Мужчины старательно обходили нас стороной. И по-моему, правильно делали. Клара, придерживая рукой шляпу, посмотрела вверх:
— Какая великолепная постройка! Она должна внушать страх. Такие сооружения приводят меня в трепет. Что же касается твоих слов, то хочу сказать, что мое сердце на стороне революции, а вот голова не всегда. Никто не в состоянии полностью примирить чувства и разум. Хотя надо признать, у Вондрашека это порой получалось. Вечная ему память.
— Ты шутишь?
— Ясное дело, шучу.
Клара сняла очки, и я увидела, что она плачет. Она плакала беззвучно, по щекам текли слезы, оставляя черные следы размытой туши. Бедная старая Клара, она тоскует по Вондрашеку. Я для нее неравноценная замена.
