— Нам бывало хорошо вместе. Пару раз. А еще он отец Томми. И я виню чертово правительство. Чак сражается за свою страну, лишается куска головы и что же за это получает? Да ничего. Вот это чертово преступление, если хотите знать мое мнение.

— По-моему, масса народу разделяет ваше мнение, — заметила Дэвенпорт.

— Еще что-нибудь можете нам сообщить? — спросил Богарт.

— Больше я ничего не знаю. — Реджина посмотрела на наручные часы. — И мне пора на работу. Моя смена начинается где-то через двадцать минут.

Проводив их до порога, она решительно закрыла за ними дверь.

— Ладно, и что теперь? — поглядел Богарт на Декера.

— А теперь мы отправимся повидать «Ревущих пум».

Когда они подъезжали к школе, которую Декер нашел с помощью своего телефона, дождь зарядил уже не на шутку.

— Что мы тут делаем? — поинтересовался Богарт.

— Ты упоминал «Ревущих пум»? — припомнила Дэвенпорт.

— Фото в доме Реджины Монтгомери, — кивнул Амос. — Ее сын был в футболке «Ревущих пум».

— Ладно, значит, ты хочешь с ним поговорить, но ведь он ни разу не навещал отца, — отметила Джеймисон.

— Я и не собираюсь спрашивать его об отце.

Богарт припарковал машину на гостевой стоянке, и они направились к начальству. Не прошло и трех минут, как они уже шагали в спортивный зал под предводительством заместителя директора.

— Занятия у Томми уже кончились, — сообщил тот, идя по коридору, — но команда еще тренируется в зале.

— Разве футбольный сезон еще не закончился? — спросил Богарт.

— Это Алабама, — улыбнулся тот. — Футбольный сезон толком не заканчивается никогда. А мы в этом сезоне выиграли чемпионат ассоциации. Мальчики хотят в следующем году повторить успех. Просто решили поднажать.

Переговорив с тренером, заместитель директора оставил их в зале. Минуту спустя тренер привел Томми Монтгомери — миловидного парня, ростом повыше отца, с широкими плечами, толстыми руками и еще более толстыми ногами.

— Тренер сказал, что вы тут насчет моего старика, — окинул он их недружелюбным взором.

— Это верно, — подтвердил Богарт.

— Мне нечего про него сказать, потому что я его вообще не знаю. Домой он и носу не казал. Я обрадовался, когда его загребли. И он убрался из моей жизни раз и навсегда.

Декер поглядел на остальных игроков, отрабатывавших перестроение.

— На какой позиции ты играешь? — спросил он.

— А что? — поднял на него глаза Томми. — Вы хоть разбираетесь в футболе?

— Чуток. Для линии нападения или защиты ты мелковат. Для лайнбекера тоже. Зато руки и ноги длинные. Икры у тебя железные, бедра рельефные, а пальцы мозолистые. Ты много держишься за мяч и бегаешь дальше линии розыгрыша. Ты или сэйфти, или тейлбек, или ресивер.

Томми посмотрел на него новым взглядом.

— Так вы играли. Я тейлбек.

— Декер играл в Огайском государственном, — с гордостью провозгласила Джеймисон. — А потом в «Кливленд Браунс».

— Черт, правда?! — У Томми прямо челюсть отвисла.

— Какой твой лучший вынос? — поинтересовался Декер.

— Мы называем его «шутиха». Ложный пробой в А-гэп фулбеку, переброс ко мне к левому краю. Я срезаю обратно к Б-гэпу и делаю сбой, чтобы убраться с линии и дать тайт-энду паснуть щечкой бекеру, потом рву угол, и поминай как звали. Всегда хватает самое малое на десяток ярдов, пока сэйфти меня не перехватит. Финтим на третьей и длинной, потому что бокс не забит, а вторая играет двойной блок, потому что ведется, что мы отпасуем.

— Я не поняла ни единого слова, — вымолвила озадаченная Дэвенпорт.

— Если вам от этого легче, я тоже, — поддержал Богарт.

Декер бросил взгляд на остальных игроков, отрабатывающих комбинацию.

— Значит, очевидно, ты обегаешь тайт-энда с этой стороны, если его работа отдать щечкой на бекера.

— Угум, — подтвердил Томми. — Лишний блокер.

— Правильно, но вы не пользуетесь им, как надо. — Амос снова поглядел на Томми: — Ладно, скажи своему тренеру выбросить сбой. Пробой все равно повергает внутреннего лайнмена в оцепенение, так что не теряй времени. И лучше врезать в Б-гэп на скорости. Пусть левый тэкл рухнет, чтобы перекрыть край, гард обходит, чтобы дать щечкой бекеру, это позволяет тайт-энду оторваться, а ты следуешь за его задницей по полю. Он цепляет сэйфти левым плечом, если тот налетит и попытается перехватить, и оттирает его наружу, а ты вовсю жмешь внутрь. Если корнер в двойном блоке, ему, наверное, придется идти по внешнему краю из-за уклона, и у тебя будет блокирующий его ресивер, так что о нем можешь особо не тревожиться. Если у тебя приличная тяга, ты запросто проскочишь куда больше десятка ярдов. Может, даже до зачетной зоны, если достаточно проворен, чтобы уклониться от перехвата другим сэйфти.

— Черт, мужик, спасибо, — расплылся Томми в широкой улыбке.

— Пожалуйста. Тебе стипендию не предлагали?

— Я начал играть, как только перешел в старшие классы. На будущий год иду на выпуск и уже получил три предложения: два от первого дивизиона и одно от второго.

— Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… — Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми.

— Ага.

— А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами.

— Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое.

Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть:

— Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу.

— Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться.

— Так она и сказала. А знаешь, откуда они?

— Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте!

— И ее выплатят, даже если его казнят? — вклинился Богарт.

— Ага. То есть мама так сказала.

— Значит, уйма денег, — подытожил Декер. — А ты знаешь, сколько именно?

— Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. — Парень помолчал. — То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? — со смущенным видом закончил он.

— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, — заверил Декер. — Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, — постучал он себя по виску. — Не стоит оно того.

Покинув Томми, они зашагали обратно к машине.

— Декер, откуда ты знал? — спросила Дэвенпорт.

— Что знал?

— Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами?

— Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал.

— Но почему подозревали? — поинтересовался Богарт.

— Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему.

— Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей.

Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу.

Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка.

Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем.

— И что же именно сие означает?

— Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им — правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей.

— И суд его принял?

Декер кивнул.

Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один.

— И что теперь?

— Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, — пояснил Амос. — Суд рассмотрит его и сделает заключение.

— А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня?