— Нисколько.

— Почему?

— Если не вы совершили эти убийства, тогда кто-то изо всех сил пытается, чтобы в них обвинили именно вас. Вы были знакомы или имели контакты со всеми четырьмя убитыми. Контакты не слишком очевидные — здесь нам пришлось основательно покопать. И своим враньем вы ничем себе не помогли.

— Это уж точно.

— Так что тот, кто их убил, не хотел, чтобы все выглядело слишком просто.

— Почему? — уточнила Джеймисон.

— Потому как иначе мы пришли бы к заключению, что кто-то пытается подставить Бэрона.

— И к какому же заключению вы пришли взамен? — поинтересовался Джон.

— Сейчас мы к этому подойдем. На какую сумму заложено ваше имущество?

— На очень большую.

— Так что претендовать на его выкуп может только тот, у кого бездонные карманы?

— Да. Денег банк получит поменьше, чем по первоначальному договору, но все равно много.

— И Коста про все это знал?

— Он-то и переоформил тогда залоговый договор, включив в него пункт о моральном облике. Как уже говорил, когда я в следующий раз обратился к нему насчет очередного пересмотра договора на предмет уменьшения процента и смягчения прочих условий, он мне отказал.

— Думаете, Коста планировал каким-то образом сам выкупить залог и заполучить поместье как раз таким способом? Стать его законным владельцем и получить возможность в спокойной обстановке искать клад? — спросила Джеймисон.

— Думаю, план был именно такой, но еще я думаю, что он уже знал, где этот клад спрятан, — сказал Декер.

Бэрон выпрямился на стуле:

— Что? Тогда же где он?

— Точно не знаю. Но он украл в историческом обществе письмо, которое, по-моему, и подсказало ему ответ.

— Но, Декер, Коста не мог сам купить поместье, так ведь? — вмешалась Джеймисон. — Это была бы деятельность в личных корыстных интересах. Должны же быть банковские правила, которые такое запрещают.

— Уверен, что да, — кивнул Амос. — По этой-то причине ему и понадобилось подставное лицо.

— Кто-то, кто купил бы поместье на свое имя, а потом пустил бы его туда забрать клад?

— Да. И Коста наверняка пообещал такому подставному лицу определенный процент от добычи.

— Так что теперь нам придется это подставное лицо найти, — заключила Джеймисон.

— Да, придется, потому что именно это лицо и убило Бэббота, Тэннер, Свенсона и Брэдли Косту. — Декер ненадолго примолк и глянул на Джеймисон. — И, я думаю, убийство Фрэнка тоже на его совести.

Когда они поехали обратно к Митчеллам, Джеймисон не удержалась:

— Если ты считаешь, что Фрэнка убили, то почему не сказал мне?

— Вообще-то я уже высказывал подозрения в том, что его смерть — отнюдь не несчастный случай.

— Ну да, только теперь тон у тебя куда более убежденный.

— Это потому, что теперь я действительно в этом практически убежден.

— Но зачем им убивать Фрэнка?

— Он увидел то, что не должен быть видеть, — наверняка дело в этом.

— Но его же робот убил.

— Роботами-то управляют люди! А если машина просто сделала то, на что была запрограммирована, когда Фрэнк оказался поблизости?

Прежде чем Джеймисон успела ответить, у Декера зазвонил телефон.

Это была Кемпер.

— Мы только что проверили те два дома — пока что только «по верхам». В обоих есть следы героина и фентанила. Декер, не знаю, сколько я смогу еще придерживать эту информацию.

— Нам нужно совсем немного времени. Росс у вас под наблюдением?

— Да, вчера он уехал с работы с той сумкой. Готова поспорить, что там у него были не только треники с кедами. Он заезжал в еще несколько домов, помимо спортзала. За ним мои не заходили — боялись вызвать подозрения. Сумка всякий раз была при нем, так что нет никакой гарантии, что флаконы по-прежнему в ней. Короче говоря, эту улику мы наверняка прохлопали.

— Да все равно прижмем мы эту публику, агент Кемпер!

— Да лучше уж! Потому как если не прижмем, моей карьере крышка. Я просто хочу, чтобы вы поняли — времени у нас с гулькин нос.

Она отключилась, и Декер посмотрел на Джеймисон, которая явно уловила недовольные интонации командирши спецгруппы УБН.

— По-моему, она немного на взводе, — заметила Алекс.

— Угу. Пожалуй, — отсутствующе отозвался Амос.

— А ты вообще никогда не дергаешься, Декер?

— Не вижу смысла.

— Нельзя рассказывать Эмбер твою версию насчет Фрэнка. По крайней мере, пока не будем знать точно.

— Сам знаю.

Тут, как говорится, разверзлись хляби небесные, и с неба стеной повалил мелкий густой дождик.

— Господи, этот Бэронвилл и без того пасмурное место, так еще и такая погода! — поежилась Джеймисон, включая «дворники».

— Пасмурное с прояснениями, — поправил Декер. — Видишь вон ту пекарню? Мне про нее Синди Райли рассказывала. У владелицы был полис страхования жизни ее сына. Тот умер от передоза, а выплаты по полису хватило, чтобы открыть дело.

— Ты и впрямь думаешь, что с этими полисами тут что-то мутное творится?

— Достаточно мутное, чтобы зарулить сейчас туда и выпить кофейку.

Джеймисон заехала на стоянку, и они вошли в магазин-пекарню под названием «Павлин» — снаружи всеми цветами радуги сияла неоновая вывеска в виде распустившей хвост экзотической птицы.

Заведение оказалось чистеньким и аккуратным, в небольшом зале стояли светлые деревянные столы, накрытые разноцветными скатертями. Позади застекленного прилавка со всякими вкусностями висела большая доска с написанным мелом меню.

Принюхавшись, Джеймисон застонала.

— О боже, ну и аромат! Только из-за него съела бы тут все до крошки!

Из-за занавески позади прилавка вышла женщина — худая, усталого вида, со скорбными морщинами на лице и основательно тронутыми сединой волосами. Но при виде посетителей она приветливо улыбнулась, а в глазах у нее мелькнул живой огонек.

— Что желаете? — спросила она.

— Два больших кофе с собой, — отозвался Декер.

Джеймисон ткнула пальцем в стекло прилавка.

— Это что, морковные маффины?

— Они самые, мэм.

— Обалдеть! Дайте два.

— Отличный выбор. Свеженькие, прямо из печки. Я — Линда Друз. Я тут хозяйка.

— Приятно познакомиться, Линда. Я — Алекс, а это Амос. Кстати, а почему павлин?

— Когда я была маленькой, то постоянно просила родителей купить мне павлина. Никто, понятное дело, мне его не купил. Теперь вот мечта сбылась. Да и вывеска приметная — по крайней мере, народу нравится.

Пока Друз готовила их заказ, Декер заметил:

— А у вас тут вроде все новенькое.

— Меньше года как открылась. Я всегда обожала что-нибудь печь, так почему бы на этом не зарабатывать? И люблю быть сама себе начальницей. Дело выгодное. Тем более что фулфилмент-центр под боком. Народ оттуда валом валит. Набегаются там, натаскаются тяжестей — и сюда, заморить червячка… Аппетит на такой работе небось зверский разыгрывается.

— Спору нет, — кивнул Декер.

Наливая кофе, Линда Друз поинтересовалась:

— А откуда вы про нас узнали?

— От Синди Райли.

— А, понятно… Очень милая девушка. Молодец, не только свой бар рекламирует, но и про соседей не забывает! Этот город только такими вот дружными усилиями и можно к жизни вернуть.

— Она и про сына вашего рассказывала. Они вроде дружили.

Друз, которая уже наклонилась над прилавком, чтобы длинными щипцами достать из-под стекла заказанные маффины, при этих словах застыла.

— Синди рассказывала вам про Кита?

— Угу. Очень печальная история.

Хозяйка медленно опустила маффины в бумажный пакет.

— Он у меня был единственным ребенком. От такого никогда не оправишься.

— Это уж точно. Синди говорила, передозировка? — продолжал Декер.

Друз кивнула.

— У Бэронвилла целая куча проблем. Но самая большая — наркотики. Должна признаться, что и сама на них плотно сидела, но теперь, слава богу, давно в завязке. Подсела вначале на перкоцет, а потом стала «миксером».