— Пока вы попадаете в точку.

— Все было совсем не так! Расставшись с нами, Картер Грей сразу позвонил папе. Еще до того, как связался с президентом. Отец позвонил мне и сказал, что он обо всем этом думает, добавив, что я не могу позволить какому-то ущербному типу сломать мне карьеру еще до того, как та успела начаться.

— Ну а как же директор узнал о моем «старом друге»?

— Я знаю, что повела себя глупо, — с несчастным видом ответила Джеки. — Но отец способен подавить кого угодно! Он просто вытянул из меня признание, — вздохнула агент Симпсон. — С его-то силой воли и честолюбием… Мама, знаете ли, в свое время была «Мисс Алабама», — без всякой связи поведала Джеки, — и ей до сих пор там поклоняются как святой. Родителей не устраивало, что их дочь — рядовой детектив. Они хотели, чтобы я пошла в бизнес или политику. Но я уперлась рогом и заявила, что останусь копом. Тогда они стали искать для своей рыбки пруд поглубже. Я и перешла в секретную службу — только для того, чтобы они от меня отстали. Папа дернул нужные ниточки, и вот я в вашингтонском отделении. Но теперь он мечтает о том, чтобы его дочь стала первой женщиной — директором службы. А я хочу всего лишь быть просто хорошим копом. Но им этого недостаточно!

— Значит, вы всю жизнь собираетесь делать то, чего хотят от вас родители?

— От их опеки не так-то легко освободиться. Отец привык к тому, что все ему повинуются. — Она сделала паузу, подняла на него глаза и добавила: — Впрочем, это моя проблема. Я просто хотела, чтобы вы знали: я страшно сожалею о том, что случилось. И надеюсь, что когда-нибудь смогу загладить свою вину.

Она резко повернулась и исчезла в дверях, прежде чем он успел что-либо ей ответить.

Догнав Кейт, Алекс передал ей суть разговора. Закончив рассказ, он добавил:

— Если, пригвоздив мерзавца к позорному столбу и решив, что имеешь право всеми печенками его ненавидеть, ты выслушиваешь про его же страдания, ситуация снова осложняется!

Он посмотрел на противоположную сторону улицы, и его лицо просветлело.

— Умоляю, Кейт, скажите, что вам очень хочется мороженого!

Кейт бросила взгляд на кафе-мороженое.

— О'кей! Но должна предупредить: я всегда съедаю минимум две порции и при этом ни с кем не делюсь.

— Именно такие женщины в моем вкусе! — рассмеялся Алекс.

Возвратившись на «Юнион-стейшн», Стоун и Робин обнаружили Калеба и Милтона в «Книжной лавке Б. Далтона». Калеб по уши увяз в каком-то шедевре Диккенса, Милтон прочно окопался в секции литературы о компьютерах. Воссоединившись, все четверо сели в метро и, доехав до станции «Смитсоновский институт», поднялись на Эспланаду.

— Глядите в оба! — предупредил Стоун.

Они проследовали мимо главных национальных монументов. Вокруг толпились обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами туристы. В парке Франклина Делано Рузвельта друзья дошагали до мемориала президенту — сравнительно нового пополнения достопримечательностей Эспланады. Мемориал занимал довольно большую территорию и представлял собой группу скульптур, символизирующих вехи правления Рузвельта — единственного президента США, избиравшегося четыре срока подряд. Стоун привел друзей в уединенное место за увековеченной в бронзе хлебной очередью времен Великой депрессии. Здесь он огляделся и, недовольно покачав головой, сделал знак идти назад к метро. На сей раз команда вышла из подземки на станции «Фогги-Боттом», рядом с Госдепом, и двинулась дальше пешим ходом. На пересечении Двадцать седьмой улицы с Ку-авеню Стоун остановился перед кладбищенскими воротами «Горы Сион».

— О нет, Оливер, — взмолился Робин, — только не погост!

— Мертвые не подслушивают, — бросил в ответ Стоун и открыл ворота.

Уже в коттедже, когда все расселись, Стоун открыл собрание:

— Я тут провел кое-какие наблюдения, и их результаты, как мне представляется, имеют решающее значение для разгадки нашей головоломки. Первый вопрос, на который мы должны найти ответ: почему с недавнего времени террористы начали столь активно истреблять друг друга? Нет возражений начать именно с этого?

— Я за, — автоматически ответил Калеб, посмотрев на приятелей. Слова Стоуна, похоже, его удивили.

— Все, кто за, скажите «да».

Все, переглянувшись, произнесли «да». И тогда Стоун открыл большой альбом — тот самый, что принес из магазина редких изданий.

— За последние восемнадцать месяцев их было убито немало. Предположительно — себе подобными. Я нашел это явление весьма любопытным и начал собирать публикации, так или иначе связанные с такими убийствами. Самый последний инцидент произошел с неким Аднаном аль-Рими.

— Я об этом читал! — сказал Милтон. — Но почему ты говоришь — предположительно?

— Во всех случаях лицо жертвы было либо полностью, либо частично уничтожено выстрелами или взрывом и опознание трупов проводилось по отпечаткам пальцев, анализу ДНК или иными способами.

— Но это же нормальная процедура, Оливер, — вмешался Робин. — Когда я работал в военной разведке, мы прибегали к таким же процедурам, хотя анализ ДНК в то время еще не проводился.

— От Робина нам стало известно, что всю связанную с терроризмом информацию контролирует НРЦ, — продолжил Стоун. — Для идентификации убитых использовались базы данных, за которые отвечал Патрик Джонсон. — Он помолчал немного и закончил: — А что, если мистер Джонсон слегка искажал данные?

Воцарилось продолжительное молчание. Первым заговорил Милтон.

— Ты хочешь сказать, что Джонсон каким-то образом манипулировал данными?

— Позвольте я доведу мысль до конца, — ответил Стоун. — А что, если мистер Джонсон замещал в базе данных отпечатки пальцев известных террористов «пальчиками» каких-то других людей, уже убитых?

— Ты предполагаешь, что типы, подобные этому аль-Рими, живы-здоровы, хотя с точки зрения разведывательных служб… — с ужасом начал Калеб.

— …аль-Рими мертв, — закончил за него Стоун. — У него больше нет прошлого! Он может отправляться куда захочет и делать все, что ему заблагорассудится.

— Это похоже на стерильное оружие, — вставил Робин.

— Именно!

— Минуточку, Оливер, — продолжил Робин. — Эта система имеет защиту! В военной разведке вмешаться в базу данных было не так-то просто. Для этого существовала особая процедура.

— Такая же существует в отделе редких книг Библиотеки конгресса, — глядя на Калеба, сказал Стоун. — По вполне понятной причине лицо, приобретающее редкое издание, не имеет права вносить его в базу данных. И наоборот — тот, кто работает с базой, не приобретает книги. Именно это и позволило мне сделать удивившее вас предположение. Что, если в нашем случае оба этих человека сидят в одном кармане: тот, кто собирает информацию, и тот, кто вносит ее в базу данных? И что, если один из них занимает руководящий пост? Возможно, весьма высокий.

— Постой-постой! — не выдержал Робин. — Неужели ты полагаешь, что в это дело вовлечен Картер Грей? Перестань. Что бы ты ни думал о Грее, ты не можешь ставить под сомнение его лояльность этой стране.

— Я вовсе не утверждаю, что все именно так, — сказал Стоун. — Но если оборотень не Грей, то наверняка один из близких к нему людей.

— Вот это более вероятно, — согласился Робин.

В разговор вступил Милтон:

— Если это так, то почему убили Джонсона?

— Если прикончившая Джонсона парочка связана с НРЦ, то, учитывая экстравагантность его образа жизни при скромном жалованье госчиновника, могло случиться следующее. Те, кто нанял его, чтобы тот вносил по их указке изменения в файлы, испугались, что неожиданное богатство Джонсона может вызвать подозрение. Начнется расследование… Поэтому его и кокнули, подкинув наркотики, чтобы картина приобрела законченность. Однако нельзя исключать и то, что в Джонсоне пробудилась алчность, он стал требовать все больше и больше — его и прикончили.

— Ну и что же мы предпримем? — спросил Милтон.

— Что касается меня, то моя первостепенная задача — остаться в живых, — сказал Робин. — Если Оливер прав, то кое-кто сейчас очень хочет видеть нас покойниками.