— Звучит похоже на «Мою прекрасную леди», — заметил Рой.

— Тут есть принципиальная разница, — ответил Эйб. — Мы не будем разрывать связи с их нынешним миром. У них останутся все контакты, и мы будем поощрять людей поддерживать их. Цель программы — способствовать надежде, а потом распространять ее. Эти люди станут своего рода послами надежды.

— Но никто не может предложить такую стажировку всем людям, живущим в нищете, — заметила Мейс. — Даже вы. Так не будет ли это распространением ложной надежды?

Альтман улыбнулся.

— Ваши слова верны. Никто не в силах поднять всех людей, нуждающихся в помощи, и вытолкнуть их в другой мир. Но если каждый человек, которому мы поможем, вдохновит хотя бы еще одного разорвать круг отчуждения, эффект будет неизмеримо больше. У нас появится еще десять человек, не включенных в программу, которые, в свою очередь, вдохновят других. И, сверх того, это привлечет внимание правительства. А власти располагают финансами, позволяющими помочь намного большему числу людей.

— Сейчас наше правительство на нуле, — сказал Рой.

— Но величайшим ресурсом любого правительства являются граждане. Большинство исследований показывают, что в нашей стране своего потенциала достигает меньше половины взрослых граждан. Если перевести это в финансовые термины, можно говорить о триллионах потерянных долларов в год. Даже циники из Вашингтона присядут подумать над такими числами. А помимо правительства, есть еще и частный сектор, который непрерывно жалуется, что не может заполнить свои вакансии. Должен сказать, что некоторые из моих наиболее творческих и быстро соображающих знакомых прямо сейчас сидят в тюрьмах. Кто-то видит в этом справедливость. Я же вижу упущенные возможности. Я не могу превратить каждого преступника в законопослушного гражданина. Но если я смогу заставить хотя бы двадцать процентов из них выбрать другой путь, который позволит им вносить свой вклад в общество, а не отнимать его, польза от моей программы будет огромной.

— Эйб, вы определенно оптимист, — сказала Мейс. — Я согласна, что многие бандиты умны, сообразительны и неплохо впишутся в ряды бизнесменов, но то, о чем вы говорите, — дело очень и очень непростое.

— Я всю жизнь смотрю на мир через розовые очки. Иногда я прав, иногда ошибаюсь, но не прекращаю смотреть, потому что верю — оно того стоит.

— Но я пару лет была не при делах. Не знаю, насколько я действительно смогу помочь вам.

— Я не пользуюсь доверием людей из этих районов. Я сознаю это. Зато вам они будут доверять. Полагаю, что с вашим участием я действительно смогу изменить ситуацию. — Альтман снял очки и протер их носовым платком. — Вас устраивает такое соглашение?

— Ну у меня нет…

Рой прервал ее:

— А о какой зарплате мы говорим? И каковы дополнительные условия?

У Альтмана сверкнули глаза.

— Теперь я понимаю, зачем вы взяли с собой своего друга.

— Я плохо справляюсь со всякими деловыми вопросами, — торопливо пояснила Мейс.

— Вполне вас понимаю. Что ж, ваша зарплата будет составлять три тысячи в неделю, плюс полная медицинская страховка, транспорт, оплата разумных расходов, комната и питание. Проект продлится около года, я полагаю. Так что основной оклад составит примерно сто шестьдесят тысяч долларов. А если проект окажется успешным, впереди будет еще много работы с аналогичным уровнем оплаты.

Рой посмотрел на Мейс, она уставилась на него.

— Я думаю, зарплата вполне адекватна, — наконец произнес Кингман, пока Перри энергично кивала.

— У меня есть свой транспорт, — сказала она, — но вы упомянули комнату и питание?

— Сложно сказать, в какое именно время суток вам придется заниматься работой. Я предпочел бы, чтобы вы жили здесь, в гостевом доме. Он за спорткомплексом.

— Спорткомплекс? — спросил Рой. — Такое большое здание слева от входа?

— Да, там есть полноразмерная баскетбольная площадка, зал для тяжелой атлетики и кардиотренировок, сауна, джакузи, тридцатиметровый крытый бассейн и полностью оборудованные кухня и комната отдыха.

— Крытая баскетбольная площадка? — уточнил Рой.

— Да. Я сам никогда не играл, но баскетбол всегда завораживал меня, и я очень люблю смотреть матчи. Я уже много лет — с тех пор, как переехал сюда — фанат «Мэриленд Террапинс»[188]. Я практически никогда не пропускаю их домашние игры и был на последних тридцати семи турнирах ACC[189]. — Альтман внимательно посмотрел на Роя. — Мне кажется, сейчас я вас припоминаю…

— Я играл разыгрывающего защитника в «Вирджиния Кавальерс» лет восемь назад.

Альтман хлопнул в ладоши.

— Ну конечно, Рой Кингман! Именно вы сделали нас в финале ACC.

— Ну мне здорово помогли товарищи по команде.

— Дайте-ка вспомню… Тридцать два очка, четырнадцать передач, семь подборов и три перехвата. И в оставшиеся шестьдесят секунд вы довели мяч до корзины, бросили из-под кольца, спровоцировали фол, спокойно реализовали штрафной бросок, и мы проиграли с разницей в одно очко.

— У вас потрясающая память, Эйб.

Альтман обернулся к Мейс:

— Так вы согласны?

— Да.

— Отлично. — Он достал из кармана ключ и бросил его Мейс. — Ключ от гостевого дома. На нем код от ворот. У вас есть мобильный телефон?

— Э… нет.

Эйбрахам открыл ящик стола, вытащил оттуда телефон и протянул Мейс.

— Теперь есть. Хотите взглянуть, где вы будете жить?

Они доехали на мототележке. Гостевой дом стоял рядом с небольшим прудом, питаемым родниками. Дом напоминал миниатюрную версию особняка, а уровень комфорта и качество обстановки превосходили все когда-либо испытанное Мейс.

Рой разглядывал большие открытые пространства.

— Насколько велико это место?

— По-моему, примерно шесть тысяч квадратных футов. Билл с семьей жили здесь, пока строился их новый дом.

— Моя квартира — двенадцать сотен квадратных футов, — заметил Рой.

— Моя камера была восемь на восемь, — сказала Мейс.

Пока они ехали обратно к особняку, Альтман сказал:

— Довольно забавно, знаете ли.

— Что именно? — поинтересовался Рой с заднего сиденья четырехместной тележки.

— Я рос с Уорреном Баффеттом в Омахе — и никогда не думал, что он будет столько стоить.

— Обо мне говорили то же самое, — иронично бросила Мейс.

— Ты совершаешь ошибку.

Бет сменила форму на спортивный костюм. Последний час она провела в подвальном спортзале дома, работая с гантелями и орбитреком. Близилась полночь, но обе сестры сидели в гостиной, и ни одна из них не казалась сонной. Слепыш свернулся у ног Мейс.

— Я думала, ты хотела, чтобы я взялась за эту работу.

— Я говорю о Рое Кингмане. Тебе не следовало болтаться с ним.

— Почему?

— Мы еще не очистили его от подозрений в убийстве Толливер, вот почему. А ты на пробации. Это означает, что ты должна избегать любых контактов с сомнительными людьми.

— Но именно по этой причине я с ним и болтаюсь. Я слежу за ним.

— Может оказаться, что ты проводишь время с убийцей.

— Не в первый раз.

— Тогда ты была под прикрытием.

— Я и сейчас в некотором роде под прикрытием.

— Ты больше не коп.

— Однажды коп — всегда коп.

— Это так не работает. И мне казалось, мы уже обсудили этот вопрос.

— Возможно.

— Мейс, я веду это дело. Ты начнешь копошиться в нем — и все может разлететься на куски. Пострадаем мы обе. Тебе нужно сосредоточиться на собственной жизни.

Мейс откинулась назад и примирительно сказала:

— Ладно, ладно. Я тебя услышала.

— Хорошо, ловлю на слове. Ну так когда ты начинаешь работать с Альтманом?

— Через два дня. И он хочет, чтобы я переехала в гостевой дом в его поместье.

— Я думала, ты поживешь со мной, — удивленно сказала Бет.

— Я могу и то и другое. Ночь здесь, ночь там, когда этого потребует работа.