— Место преступления было закрыто и для нас, и для ФБР. Мы не имеем представления, кто взял на себя расследование. Я слышала, что директива пришла непосредственно из Белого дома? — Она умолкла и выжидающе посмотрела на Доннелли.

— Бет, я не буду ни подтверждать, ни отрицать.

— Сэм…

Он поднял руку.

— Ладно, я могу сказать, что не слышал ничего, связывающего это дело с Белым домом. А я думаю, что услышал бы.

— Тогда кто это может быть? Эти парни ушли с телом Мелдона, буквально помахав своими водительскими правами. И мэр недвусмысленно сказал мне отойти в сторону. Ладно, иногда такое случается. Но ФБР тоже отстранили.

Доннелли взглянул на Бёрнса.

— Это очень необычно… Хотите, чтобы я что-то выяснил?

— Вы — первый человек, о котором я подумала.

— У нас всегда были хорошие рабочие отношения, — сказал он. — Могу сказать вам, что мы очень ценим ваш дух партнерства с федеральными структурами.

— Мы должны работать над безопасностью столицы.

Бёрнс помрачнел.

— Если террористы смогут провести успешную акцию в этом городе, ни один американец не будет чувствовать себя в безопасности. И тогда мы проиграем.

— Не учите ученого, — заметила Бет и пожала мужчинам руки. — Я буду ждать от вас вестей.

— Кстати, — спросил Бёрнс, — как ваша сестра адаптируется к обычной жизни?

— Потихоньку, — ответила Перри. — Но Мейс всегда идет своим путем.

Когда она ушла, Доннелли вернулся в свой кабинет. Джарвис Бёрнс остался сидеть за столом, потирая больную ногу. Он сделал паузу, только чтобы набрать текстовое сообщение на своем «Блэкберри», и через минуту дверь конференц-зала открылась. Седой мужчина уже сменил джинсы и рубашку, в которых обыскивал квартиру Андрэ Уоткинса, на костюм и галстук.

— Мейс Перри? — спросил Бёрнс.

Мужчина кивнул.

— И юрист?

— Оба.

— Она могла определить, что ты не Уоткинс.

— Мне убить обоих? — деловым тоном спросил мужчина.

Бёрнс откинулся назад и нахмурился.

— Дай мне подробности, — распорядился он.

Мейс набрала код на воротах и завела «Дукати» внутрь. Альтман ждал ее перед домом. Он был одет так же неформально, как и раньше, но сегодня стянул волосы в хвостик. Мейс взяла рюкзак с одеждой и некоторыми необходимыми вещами, и профессор провел ее в гостевой дом. Он подождал, пока Мейс разложит вещи, а потом принялся показывать, как управлять телевизором и стереосистемой, а заодно компьютеризированными отоплением, вентиляцией и охранной сигнализацией. Еще один телевизор стоял на красивом резном комоде в хозяйской спальне, перед огромной калифорнийской кроватью.

— Роскошный дом, Эйб.

— Все это придумала Марти, моя покойная жена. У нее было такое восприятие, такой стиль. А меня с трудом хватает, чтобы подобрать носки в тон.

— Я недалеко от вас ушла… Так что теперь?

— Давайте вернемся в большой дом и обсудим стратегию.

За чашкой чая Альтман подробно изложил свой план.

— Я работаю совместно с замечательными людьми из социальных служб. Они будут ждать вас и окажут полное содействие. У них есть справки по всем интересующим нас людям, которые я уже просмотрел. Как говорилось ранее, для первого этапа я отобрал из всех предложенных вариантов десять человек. Вам нужно будет установить с ними первый контакт.

— Хорошо. Какого рода вопросы я должна задавать им?

— Не нужно их прощупывать. Вам нужно успокоить их и при этом донести мысль, что вы понимаете их ситуацию и мы никоим образом не осудим их выбор, каким бы тот ни был. Я не стараюсь вырвать этих людей из их нынешнего мира.

— Но на самом деле стараетесь, верно?

— Я пытаюсь дать им возможность изменить к лучшему обстоятельства их нынешней жизни.

— Своего рода расщепление миров?

— Да, примерно так. И если даже вы об этом спрашиваете, они уж спросят непременно. Они с большим подозрением отнесутся к моим мотивам и ни в коем случае не должны решить, будто это какое-то шоу уродов. Вам нужно убедить их, что речь идет о разумном стремлении сделать их жизнь лучше — в надежде, что они, в свою очередь, будут помогать другим в схожих обстоятельствах. Люди из их мира часто добиваются успеха, но СМИ обычно не хотят освещать эти истории.

— Плохие новости лучше продаются.

— Да, но нам нужны и положительные примеры.

— Эйб, большинство людей оттуда, которых я знаю, просто хотят выжить. Сомневаюсь, что у них хватит альтруизма на помощь другим.

— Возможно, вы удивитесь. Но в некоторых отношениях вы правы, и это нормально, этого и следует ожидать. Пока мы говорим только о первом контакте. Но он жизненно важен.

Мейс помрачнела.

— Я просто немного тревожусь, понимаете?

Альтман улыбнулся.

— У вас нет настоящего опыта работы в этой области и надежды нации ложатся на ваши неподготовленные плечи?

— Лучше и не скажешь.

— Мейс, я отвечу вам просто. Я не знаю ни одного человека, лучше подготовленного для этой работы. Ни одного. Если б я знал такого, то попросил бы его. Я в большом долгу перед вами, без сомнений, но этот проект во многих смыслах олицетворяет труд всей моей жизни. Я бы не стал рисковать им, выбирая неподходящего человека. Этот проект слишком важен для меня.

— Тогда я буду стараться. Это все, что я могу обещать.

— А теперь я могу попросить Херберта соорудить небольшой ланч. Он готовит потрясающий салат из тунца.

— Спасибо, но я пас. Хочу быстренько принять душ в гостевом доме. А потом поеду встречаться с этими людьми.

— Превосходно. Я вам очень признателен.

— Не больше, чем я. У меня был скудный список возможностей.

Альтман положил ей руку на плечо.

— Темнее всего перед рассветом. Знаю, это ужасное клише, однако оно часто оказывается правдой. Кроме того, вдруг социология понравится вам больше полицейской работы?

— На самом деле полицейская работа, по сути, и есть социология, только с «Глоком» и бронежилетом.

— Кажется, я вас понимаю.

— Все дело в уважении, Эйб. Работая в полиции, я была членом самой большой банды округа Колумбия. Но поскольку мы — самая большая банда, то не можем позволить себе проиграть ни одного боя.

— И как вам это удавалось? — заинтересовался Альтман.

— Никогда не ввязываться в ситуацию, в которой я не могу выиграть.

— Понимаю.

— Свистнув по рации, я могу вызвать помощь быстрее любой другой банды. Мне нужно продержаться в бою лишь три минуты, и всё. Если мне нужно ударить человека, потому что он плюнул на меня, я это делаю, поскольку стоит одному «синему» спустить неуважение к себе, это аукнется всем остальным «синим» на улицах. Сегодня плевок, а завтра пуля в спину. Ты можешь любить меня или ненавидеть, но ты будешь уважать мою униформу. Однако то же справедливо и для бандитов. Большинство из них просто пытаются заработать на жизнь, а «синие» пытаются их схватить. Катать «Чириос»[204] за пару тысяч в день или жарить мясо в «Маке» за минимум.

— «Чириос»?

— Оксиконтин[205]. Они такие же люди, как мы с вами, но сделали другой выбор.

— И имели ограниченные возможности.

— Верно. Обе стороны знают правила. Бандитам плевать, если им набьют морду или арестуют, подстрелят или отправят в тюрьму. Такое случается с ними каждый день. Но не проявляйте к ним неуважения. Этого они не прощают.

— Мне кажется, за эти две минуты я узнал больше, чем за последние десять лет.

— Увидимся, профессор. Держите форт. — На выходе Мейс обернулась. — Да, чуть не забыла. Мой «Дукати» немного утомился. Нельзя ли взять у вас какую-нибудь тачку на время?

— Конечно. «Бентли» или «Хонду»?

— Выбор рискованный, но я предпочту японца.

Мейс приняла душ в гостевом доме и тщательно вымыла грязные волосы. Единственно, чем плохи мотоциклетные шлемы, — в них жутко потеет голова. Когда Перри завернулась в толстый халат и пошла гулять по роскошному дому, размерами в лучшем случае в треть действительно роскошного дома, ей пришло в голову, что нормальному человеку довольно легко привыкнуть к такой жизни. Хотя к ней, конечно, это не относится. Однако она все равно восхищалась не только качеством обстановки, но и мастерством дизайнера, внимательного к мельчайшим деталям интерьеров. Должно быть, Марти Альтман была очень талантлива. Из реплик Эйба было очевидно, что он преклонялся перед женой.