— Точно. Ну, у этого человека великолепные рекомендации.

— Мэтт выполняет работы очень качественно, надежно и профессионально. По меркам большинства местных старожилов, он здесь не так уж давно, всего около пяти лет, но я еще никогда не слышал о нем ни одного плохого слова.

— Откуда он?

— Из Вашингтона. Из города, а не из штата.

Пембертон допил чай.

— И там он также занимался строительством?

Пембертон покачал головой.

— Нет, лицензию он получил уже после того, как переехал сюда.

— Ну, он мог работать младшим партнером…

— Полагаю, у Риггса просто прирожденный дар к этому ремеслу. Он первоклассный плотник, однако два года проработал подмастерьем у Ральфа Стида, одного из наших лучших строителей. Потом Ральф скончался, и тогда Риггс начал свое собственное дело. Он добился отличных результатов. Вкалывает как вол. И этот подряд на строительство ограждения пришелся очень кстати.

— Верно. И все же человек однажды приезжает в город и окунается в новое дело. Тут нужно обладать мужеством. Я хочу сказать, я встречался с Риггсом, и вряд ли он перебрался сюда прямиком из колледжа.

— Да, это так. — Окинув взглядом маленький зал, Пембертон продолжал, понизив голос: — Вы не первый, кто интересуется прошлым Риггса.

Чарли подался вперед, и они с Пембертоном стали похожи на двух заговорщиков.

— Вот как? Что ж, налицо маленькая местная интрига? — Чарли постарался придать своему голосу легкость и беззаботность.

— Конечно, это всё слухи, и вы сами знаете, что верить им по большей части нельзя. И все же я слышал из нескольких источников, что Риггс в свое время занимал важную должность в Вашингтоне. — Пембертон сделал театральную паузу. — В разведывательном ведомстве.

Под каменной маской Чарли сражался с внезапным порывом извергнуть из себя содержимое желудка. Хотя Лу-Энн посчастливилось стать одной из тех, кого Джексон облагодетельствовал своим контролем над лотереей, возможно, как раз сейчас эта удача уравновесилась порцией невероятного невезения.

— В разведке, вы говорите? Он что, шпион?

— Кто знает… — Пембертон раскинул руки. — Для таких людей секреты становятся неотъемлемой частью жизни. Они и под пыткой ничего не скажут. Скорее проглотят ампулу с цианистым калием или чем там еще и спокойно заснут вечным сном. — Чувствовалось, что он наслаждается драматизмом, смешанным с элементами опасности и интриги, оставаясь при этом сторонним наблюдателем.

Чарли потер левое колено.

— А я слышал, что Риггс был полицейским…

— Кто вам это сказал?

— Не помню. Просто услышал мимоходом.

— Ну, если он служил в полиции, это можно легко проверить. А вот если он был шпионом, этого нет ни в каком архиве, ведь так?

— Значит, здесь Риггс никому не рассказывал о своем прошлом?

— Лишь очень туманно. Наверное, вот почему вы слышали, что он был полицейским. Люди слышат обрывки и кусочки — и начинают сами заполнять пробелы.

— Да, тот еще сукин сын! — Чарли откинулся назад, стараясь изо всех сил изобразить спокойствие.

— И все же в строительном деле Риггсу нет равных. Он справится с вашим заказом как нельзя лучше. — Пембертон рассмеялся. — Если только не начнет все разнюхивать. Знаете, если он действительно был шпионом, эти привычки остаются навсегда. Можно сказать, я вел праведный образ жизни, и все-таки у каждого человека есть свои «скелеты в шкафу», вы согласны?

Чарли кашлянул, прежде чем ответить.

— И у одних их больше, чем у других. — Снова подавшись вперед, он сплел руки на столе перед собой. Ему не терпелось переменить тему, и он знал, как это сделать. — Джон, — понизив голос, продолжал Чарли, — я хочу попросить вас об одном маленьком одолжении.

— Просто скажите, что вам нужно. — Улыбка Пембертона растянулась еще шире. — И считайте, что дело сделано.

— На днях к нам приходил один человек, попросивший сделать пожертвование в некий благотворительный фонд, главой которого, по его словам, он является.

— Как его фамилия? — встрепенулся Пембертон.

— Он не из местных, — быстро ответил Чарли. — Он назвал мне свою фамилию, но мне кажется, что она вымышленная. Все это показалось мне подозрительным — надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать…

— Абсолютно.

— Миссис Сэведж приходится быть очень осторожной. Повсюду полно мошенников.

— А то я не знаю! Очень печально.

— Верно. В общем, этот тип сказал, что он на какое-то время задержится в этих краях. Хотел договориться о встрече с миссис Сэведж.

— Надеюсь, вы ему отказали.

— Пока что нет. Этот тип оставил номер телефона, но он не местный. Я позвонил по нему, но там лишь автоответчик.

— Какое название у фонда?

— Точно не помню, что-то связанное с какими-то медицинскими исследованиями.

— Это легко сфабриковать, — со знанием дела произнес Пембертон. — Конечно, лично мне не приходилось сталкиваться с подобными проходимцами, — надменно добавил он, — но я понимаю, что их великое множество.

— Я пришел к такому же выводу. Так вот, ближе к делу: поскольку этот тип сказал, что пробудет здесь какое-то время, я подумал, что он, вместо того чтобы торчать в гостинице, снимет себе какое-нибудь жилье. Гостиницы — штука дорогая, особенно для тех, кто зарабатывает на жизнь мошенничеством…

— И вы хотите узнать, смогу ли я выяснить, где он мог остановиться?

— Совершенно верно. Я не стал бы вас просить, если б это действительно не было так важно. В подобных вещах лишняя осторожность никогда не помешает. Если этот тип заявится снова, я хочу знать, с кем имею дело.

— Ну конечно, конечно. — Вздохнув, Пембертон пригубил чай. — Разумеется, я все сделаю для вас. Тут я на вашей стороне.

— И мы будем очень признательны за ваше содействие. Я уже говорил с миссис Сэведж о других ваших благотворительных начинаниях, и она очень положительно отзывалась о них и о вашем участии в них.

Пембертон просиял.

— Вы можете описать этого человека? Сегодня утром у меня нет никаких дел, и я могу начать расследование прямо сейчас. Если этот тип остановился в радиусе пятидесяти миль от Шарлотсвилла, не сомневаюсь, что с моими связями я его обязательно разыщу.

Описав мужчину в «Хонде», Чарли положил на стол деньги за завтрак и встал.

— Мы вам очень признательны, Джон!

Томас Донован окинул взглядом улицу, ища, где поставить машину. Джорджтаун никогда не славился обилием мест для парковки. Донован взял напрокат новую машину, «Крайслер» последней модели. Повернув направо с М-стрит на Висконсин-авеню, он наконец нашел свободное место в переулке недалеко от того места, куда направлялся. Когда Томас вышел из машины, начал моросить дождик. В тихом районе, где он скоро оказался, стояли сплошь одни роскошные кирпичные и деревянные особняки, в которых жили высокопоставленные бизнесмены и политики. Проходя мимо, Донован разглядывал их. В освещенных окнах были видны изящно одетые владельцы, которые грелись у каминов, нянчили бокалы с коктейлями, обменивались мимолетными поцелуями, проходя ритуал отдыха после еще одного дня, изменившего судьбы мира — или просто принесшего щедрую прибавку в их и без того пухлые инвестиционные портфели.

В этом небольшом квартале было сосредоточено столько богатства и власти, что от мощенных кирпичом тротуаров буквально исходила энергия, накатывающаяся на быстро идущего Донована. Деньги и власть никогда не были для него в жизни главным. Несмотря на это, в своей работе он часто сталкивался с теми, кто ставил превыше всего обладание тем или другим, а то и тем, и другим сразу. Эта позиция как нельзя лучше подходила для роли циника-альтруиста, и Донован нередко разыгрывал эту роль по полной, просто потому, что верил в то, чем зарабатывал на жизнь. Он прекрасно сознавал этот парадокс. Ибо если б не было богатых и могущественных — и того зла, которое они творили, — в кого он бросал бы свои остроугольные камни?

Наконец Донован остановился перед одним величественным особняком: столетнее кирпичное здание в три этажа, окруженное кирпичной стенкой по пояс высотой, увенчанной кованой чугунной оградой, как это было принято здесь. Повернув ключ в замке калитки, журналист прошел к крыльцу. Другой ключ позволил ему отпереть массивную деревянную входную дверь. Войдя в дом, Донован скинул с плеч плащ.