— В этом есть смысл, — поспешно ответил Грей. — Медина у мусульман — второй по святости город после Мекки.

— Немедленно свяжитесь с Саудовской Аравией, — сказал Гамильтон, обращаясь к шефу секретариата. — Передайте им, что США временно аннексируют Медину. Мы останемся там, пока не вернем своего президента. — Взглянув на Грея, он добавил: — Я хочу, чтобы были задействованы все наши военные и разведывательные ресурсы, находящиеся в регионе.

— Будет исполнено, сэр, — ответил Грей, поднимаясь с кресла. Ему хотелось как можно быстрее покинуть помещение.

«Сделаю все, как ты хочешь, недоумок», — подумал Король разведки, выходя из Овального кабинета.

Капитан Джек сидел, откинувшись на спинку кресла, и улыбался. Для этого у него была вполне весомая причина. В его распоряжении был пароль, с помощью которого он мог привести механизм в действие. Пленным пришлось выдержать пыток больше, чем он предполагал, несмотря на то, что его северокорейские друзья были весьма искусны в делах подобного рода. В конце концов один из пленников сломался — они все ломались в конечном итоге. Капитан Джек прочитал арабские слова и снова улыбнулся.

Используя клонированный телефон, который невозможно было связать с ним, он на беглом арабском с хорошо поставленной интонацией сказал все, что нужно было сказать, а затем произнес бесценный пароль. Пароль подтвердил подлинность слов Капитана Джека, и скоро их должен был услышать весь мир.

Капитан Джек закрыл сотовый телефон и с помощью зажигалки сжег небольшой листок бумаги. Если Том Хемингуэй решил, что смог потрясти мир, пусть выслушает то, что должен сказать его старый друг.

Министр обороны Деккер сидел за столом напротив действующего президента Гамильтона. Им только что сообщили о последнем заявлении Аль-Джазиры, и оба государственных мужа пребывали в ярости.

— У нас нет выбора, сэр, — сказал Деккер. — У нас просто нет войск. Но даже если бы они и были, то, разместив их там, мы получили бы второй Ирак. Нам следует всеми силами этого избегать. Мы не можем себе позволить подобного.

К ним подошла маячившая в глубине Овального кабинета Андреа Мейс. Государственный секретарь США была высокой, широкой в кости дамой с седеющими волосами.

— То, что предлагает секретарь Деккер, является прямым нарушением Договора о нераспространении. Мы не можем допустить этого, сэр.

— Можем, — стоял на своем Деккер.

— Каким образом? — жестким тоном спросил Гамильтон.

— Наша страна давно дала понять, что использование против нее оружия массового уничтожения — биологического, химического или ядерного — делает Договор о нераспространении недействительным в отношении страны-агрессора.

— Но Сирия на нас не нападала! — воскликнула Мейс.

— «Группа шариата» только что взяла на себя ответственность за похищение президента Бреннана. Эта организация базируется в Сирии и ею же финансируется. Согласно ранее объявленной внешнеполитической доктрине нашей страны, Сирия посредством «Группы шариата» напала на США, использовав при похищении президента некую химическую субстанцию. Мы располагаем свидетельствами того, что Сирия недавно приступила к производству оружия массового уничтожения. В силу этого обстоятельства у Соединенных Штатов нет никаких оснований ждать сложа руки, когда они подвергнутся новому нападению. С учетом того, что они похитили нашего президента (и теперь швыряют данный факт нам в лицо), наши действия будут полностью оправданными.

— У Сирии нет программ производства оружия массового уничтожения, — покачала головой Мейс. — Кроме того, она расколота противостоянием курдов, шиитов и ряда религиозных меньшинств.

— Но она не является дружественной нам страной! — возразил Деккер.

— Сирия не желает, чтобы на ее территории воцарились те хаос и насилие, которые сейчас в Ираке. А кто бы на их месте хотел этого? Да, она не принимает наших демократических целей. Но с другой стороны, Ливия — по-прежнему диктатура, однако мы даем ей деньги за то, что она отказалась от своей ядерной программы. Саудовская Аравия чудовищно нарушает права человека. Правовое положение женщин там просто ужасающее. Но мы, тем не менее, наградили ее статусом своего ближайшего союзника. Скажите, какая из арабских стран может принимать нас серьезно, замечая вопиющую непоследовательность нашей внешней политики?

Государственный секретарь коротко вздохнула и продолжила:

— Общественность Сирии видит недостатки своего правительства, и оппозиционные группировки набирают силу. Правительство уже отменило смертный приговор членам «Мусульманского братства». Имеются и другие признаки возрастания в стране степени свободы и без нашего вторжения. Характер правления там неизбежно изменится, но на это потребуется некоторое время. — Мейс замолчала, взглянула на Гамильтона и продолжила: — Это я твердила Джиму Бреннану целых четыре года. Переход к демократии требует времени. Нельзя в одночасье радикально поменять тысячелетнюю культуру.

— Многие из оппозиционных групп в Сирии придерживаются либо левой, либо коммунистической ориентации. А это мы уже проходили и повторять не хотим, — заявил Деккер.

Гамильтон посмотрел на сидящего у камина директора ЦРУ и спросил:

— Ты согласен с мнением Джо, Аллен?

— Сирия пока еще не выгребная яма, но что-то очень близкое к этому.

— И у нас нет никакой необходимости тратить время на то, чтобы обращаться в ООН или сколачивать коалицию, — поспешно вставил Деккер. — Они захватили нашего президента, и надо браться за руль. Следует действовать быстро. Мы все сможем сделать самостоятельно. Ведь мы же, черт побери, единственная сверхдержава! — с победоносным блеском в глазах заключил Деккер.

— А что будет с Джимом Бреннаном? — спросил Гамильтон.

— Если президент жив — а мы все молимся об этом, — то потребуется всего лишь один залп, чтобы его вернуть.

Гамильтон немного подумал и сказал:

— О'кей, джентльмены. Свяжитесь с основными телевизионными сетями и скажите, чтобы они немедленно предоставили мне эфирное время. Я хочу сообщить людям о наших намерениях. — Обращаясь к Деккеру, он добавил: — И да поможет нам Бог, Джо, если мы ошиблись.

Когда Алекс Форд открыл дверь, перед ним оказались Кейт Адамс и все члены Верблюжьего клуба.

— Что за черт… — начал он, но Кейт не дала ему закончить.

— Умоляю, Алекс, нам надо с тобой поговорить.

— Дело плохо, агент Форд, — сказал Робин. — А если быть точным, то очень плохо.

— О чем это вы? — спросил Алекс.

— Дело получило продолжение, и произошли весьма важные события, — ответил Стоун.

— Какие события, Оливер?

В разговор вмешалась Кейт.

— Какая-то террористическая организация взяла на себя ответственность за похищение президента, — пояснила она. — Мы узнали об этом по пути к тебе.

— «Группа шариата», — вставил Стоун.

— Где телевизор? — спросила Кейт. — Президент выйдет в эфир через две минуты.

Алекс впустил их в дом и включил телевизор. Через несколько минут на экране появился Бен Гамильтон. Вид у него был ужасно мрачный. Он кратко охарактеризовал сложившуюся ситуацию и сказал:

— Америка — открытая и щедрая страна. Мы всегда были народом, который протягивал руку помощи тем, кто в ней нуждался. Мы приходили на помощь нашим друзьям во время двух мировых войн. Эти войны велись ради того, чтобы мир оставался свободным. Никто не имеет права сомневаться в том, что мы являемся доброй и благородной нацией, пользующейся своей силой лишь для того, чтобы сеять свободу в мире. Но мы в то же время и та нация, которая в случае нападения на нее способна защищать себя и может нанести ответный удар. «Группа шариата» неразрывно связана с Сирией — страной, многие годы предоставляющей убежище террористам, которые действуют против нас и наших союзников. — Выдержав многозначительную паузу, Гамильтон продолжил: — Весь персонал посольства США и других официальных учреждений уже эвакуирован из Сирии по воздуху. Всем остальным находящимся там американцам предложено немедленно покинуть страну. Из выдвинутых «Группой шариата» требований совершенно ясно следует, что Соединенные Штаты имеют полное право на самооборону как государство, подвергшееся нападению. США имеют право нанести удар по любой стране, способствовавшей этому нападению. Америка никогда не будет жить под диктовку террористов. — Гамильтон выдержал довольно продолжительную паузу, а затем произнес: — Соотечественники, американцы! После консультаций с Пентагоном и министром обороны, я, как ваш Верховный главнокомандующий, принял решение.