— А откуда вы вообще узнали о нас? — вмешалась Сприсслер.

— От Джо Кушмана, бывшего мужа Дианы. Он высоко отзывался о вашей фирме.

— Это потому, что мы ободрали его до нитки во время развода, — сказала Петрочелли.

— Сейчас мы обслуживаем его компанию, — добавила Сприсслер. — Превращать противников в клиентов — признак хорошей юридической практики.

— Но вернемся к цели вашего приезда, — предложила Хэмилтон.

— Верно. Откуда Мелдон и Толливер были знакомы?

— Думаю, вам можно сказать. Это все равно публичная информация. Прежде, чем мы начали представлять Диану, Джейми был ее официальным юрисконсультом при разводе с Джо.

— А разве у него не было частной практики в Нью-Йорке?

— Была.

— Но мне сказали, что тогда он занимался защитой преступников…

Хэмилтон строго произнесла:

— Джейми представлял множество компаний и отдельных личностей по тысячам различных гражданских и уголовных вопросов. Я бы не стала утверждать, что он защищал преступников.

— Хорошо, так он заодно занимался разводами в Нью-Джерси?

— Диана жила в Нью-Джерси, но практиковала на Манхэттене, — сказала Сприсслер.

— Очень распространенное явление, — добавила Петрочелли.

— Но разве дела о разводе были для Мелдона «очень распространенным явлением»?

Хэмилтон откашлялась.

— Нет.

— Поэтому он и передал эстафету вам?

— Мы уже работали с Джейми. Он знал, что мы специализируемся на таких делах.

— Тогда почему вы с самого начала не взяли это дело?

— Вопрос времени, — пояснила Хэмилтон.

— Времени? Я знаю, что дела о разводе длятся годами. Откуда такая спешка?

— Джейми получил запретительный приказ на Джо Кушмана. Тот, вероятно, угрожал Диане. Приказ был получен быстро, по очевидным причинам, хотя, зная Джо на протяжении многих лет, не думаю, что он всерьез имел в виду что-то такое.

— Но это все еще не объясняет, почему первым за это дело взялся Мелдон. Откуда он знал Толливер?

— Не уверена, что это имеет отношение к делу, — рявкнула Сприсслер, которая выглядела так, будто сейчас перепрыгнет через стол и вцепится Мейс в ногу.

— А я думаю, что имеет. И чертовски уверена, что ФБР тоже так подумает.

— Они были друзьями, — произнесла Хэмилтон после нескольких секунд напряженной тишины.

Перри подняла бровь.

— Очень хорошими друзьями, — уточнила Хэмилтон.

— Ясно. А Джо Кушман об этом знал?

— Не подтверждая и не отрицая ваши слова, исключительно гипотетически могу предположить, что нет.

— Но потом они разошлись, — заметила Мейс.

— У жены Джейми обнаружили рак груди, — сказала Петрочелли. — Давайте просто скажем, что он поступил правильно.

— Мы удивились, когда он переехал в округ Колумбия и стал прокурором, — добавила Хэмилтон. — Но в каком-то смысле мы его поняли. Ему хотелось начать все с чистого листа.

— Мы были потрясены, услышав о его смерти, — сказала Сприсслер.

— Не вы одни, — ответила Мейс.

Она задала еще несколько вопросов, не узнала больше ничего полезного и направилась обратно на станцию. Хорошо наконец-то понять, что связывало Мелдона и Толливер, но, на взгляд Мейс, это никак не продвигало расследование. Она присела в зале ожидания. Похоже, они вернулись на круги своя, а время на исходе…

Рой уже два года не заходил в С-10 — зал судебных заседаний, где возбуждались обвинения перед Высшим судом округа Колумбия, в котором Капитана должны были судить за убийство. Зал был переполнен, поскольку в С-10 проходили слушания всех обвинений, от довольно мелких до самых серьезных преступлений. Ответчики, которых не содержали под стражей, сидели со своими адвокатами в зале и ждали, когда назовут их дело. Ответчиков, уже сидевших в тюрьме, держали в соседней комнате до того момента, когда наступит их очередь предстать перед судьей.

Рой уселся на одну из скамей. Оглядевшись, заметил, что многие ответчики болтают друг с другом. С-10 — хорошее место для криминальных встреч, подумал он. Когда Кингман был общественным защитником, он не раз оттаскивал своего парня от его кореша, поскольку те прямо перед судьей сговаривались об очередном преступлении.

Рой подозревал, что его слушание будет названо первым, по одной понятной причине. И эта причина вошла без минуты в десять, за шестьдесят секунд до звонка, возвещающего о начале действа. Мона Данфорт оделась для битвы в темно-синий костюм «Шанель», дополненный платком в кармашке, трехдюймовыми каблуками и поджатыми губами. Ее золотистые локоны сочились запахом лака для волос, как порезанный палец — кровью.

Через минуту вошел судья, все встали, а судебный пристав объявил дело. Двое полицейских вывели Капитана из задней двери. Он присоединился к Рою за столом защиты; Мона уже стояла наготове у стола обвинения. Судья улыбнулся Моне и, сдвинув очки на кончик носа, стал читать документы. На этом этапе от сторон не требовалось предъявлять доказательства, все происходящее было исключительно формальным. И эта формальность играла на руку Моне.

— Мисс Данфорт, — сказал судья, — я давно не видел вас в С-десять.

— Приятно вернуться сюда, Ваша честь.

Судья пробежал взглядом несколько страниц, потом уставился на Роя:

— Заявление?

— Невиновен, Ваша честь, — сказал Кингман, пока Капитан праздно разглядывал зал.

— Принято к сведению. Мисс Данфорт?

— Народ просит применить тринадцать двадцать пять-А. У ответчика нет ни работы, ни дома, ни местных семейных связей. Мы считаем, он может скрыться от правосудия, что, в сочетании с серьезностью обвинения, оправдывает лишение его свободы.

— Возражения защиты? — спросил судья, глядя на Роя.

— Нет, Ваша честь.

— Насколько я понял, у нас возможен конфликт с защитником?

— Он уже разрешен, Ваша честь, — быстро сказала Мона.

Судья перевел взгляд на Роя.

— Это верно?

Тот глянул на Мону, потом ответил:

— Верно.

— Мистер Кингман, документы свидетельствуют, что ваш клиент бездомный и, предположительно, не в состоянии нанять адвоката. Однако вы не являетесь общественным защитником.

— Я занимаюсь его делом pro bono.

— Очень великодушно с вашей стороны.

— Я был общественным защитником.

— Были?

— Я ушел оттуда в частную корпоративную практику.

— Сколько времени вы практиковали уголовное право в этом суде?

— Два года.

Судья отложил очки.

— Это обвинение в изнасиловании и убийстве первой степени. Серьезней обвинений не бывает.

— Я осознаю это, Ваша честь. Мне уже приходилось заниматься делами об убийстве.

— И сколько вы вели таких дел?

— По меньшей мере десять.

— Сколько из них дошли до суда?

Рой облизнул губы.

— Три.

— И каковы были результаты?

— К сожалению, я проиграл все три.

— Понятно. — Судья обратился к Капитану: — Мистер Докери, вы хотите, чтобы вас защищал мистер Кингман? Если нет, есть много квалифицированных общественных защитников, которые будут представлять вас бесплатно.

Рой затаил дыхание, молясь, чтобы Капитан не начал просить «Твинки».

Тот ответил просто:

— Да, сэр. Рой — мой адвокат.

— Мисс Данфорт?

Она улыбнулась и холодно произнесла:

— Народ считает, что мистер Кингман вполне способен адекватно защищать интересы мистера Докери в этом деле. Мы не имеем возражений против его представительства.

Судья скептически посмотрел на нее, но сказал:

— Хорошо. Суд считает, что народ обосновал свое представление, и ответчик будет содержаться под стражей до дальнейшего извещения.

Затем он стукнул молоточком, и пристав объявил следующее дело.

Рой обернулся к Капитану.

— У тебя все нормально?

— Ты не знаешь, я могу остаться здесь подольше? Три квадрата и кровать…

— Думаю, в обозримом будущем могу это тебе гарантировать. Но слушай, Капитан, мы собираемся вытащить тебя из этого, о'кей?