— Похоже, и впрямь не очень симпатичная личность, — заметил Декер.

— Ну как бы там ни было, о собственных сыновьях, которым предстояло продолжить его дело, он был не слишком-то высокого мнения. Как я уже говорил, особого интереса к бизнесу они не выказывали. Как я слышал, предпочитали тратить деньги, а не делать их.

— И по этой-то причине семья довольно скоро обеднела, — вставил Декер.

— Обеднела? Ну-ну… А теперь начинается самое интересное. Предание гласит, что перед смертью Бэрон припрятал чуть ли не все свое состояние где-то у себя в доме. Так и говорится — «чуть ли не все».

— В каком виде?

— Не знаю. В виде драгоценностей, редких монет. Просто наличных. Каких-то легко оборачиваемых активов — акций, облигаций. Но это была действительно львиная доля всего его состояния. Судя по всему, ему очень не хотелось, чтобы его отпрыски ее заполучили.

— И вы поведали об этом Косте?

Ноттингэм кивнул:

— Он сразу заинтересовался — я бы сказал, очень заинтересовался — и буквально засыпал меня вопросами. Я даже показал ему кое-какие старые письма, которые писали мне отец с дедом. И еще у меня были письма, которые Найджел писал деду.

— В этих письмах были какие-то намеки, где он мог все это спрятать?

— Никаких — по крайней мере, я их не нашел. Отец с дедом строили всякие предположения, но и сами ничего не знали. А даже если б и знали, что бы это им дало? На поместье-то Бэрона никаких прав у них не было. Они все равно не смогли бы попасть туда, даже чтобы просто поискать.

— Но у семейства Бэронов такая возможность, судя по всему, была?

— Думаю, что да. А если они и вправду обеднели и думали, что где-то совсем рядом скрываются огромные деньги? Ну я на их месте обязательно поискал бы. Уверен, что раз уж мой дед знал о якобы спрятанных в доме сокровищах, то отпрыски-то Бэрона наверняка про это слышали.

— По-моему, они и впрямь что-то искали.

— С чего вы это взяли?

Декеру сразу припомнились странные дыры в стенах особняка и подсобных строений Бэрона.

— С того, что я сам видел.

Ноттингэм едва заметно выпрямился в кресле.

— Так вы считаете, что Брэд отправился в Бэронвилл искать эти сокровища?

— Мне не приходит в голову иной причины, по которой он мог бросить свою блестящую жизнь в Нью-Йорке и переехать туда. Вы не считаете, что он и сам мог кое-что разведать перед тем, как обосноваться в Бэронвилле?

— Вполне возможно, если даже не наверняка. Потому что мы еще много раз поднимали эту тему, и всякий раз оказывалось, что Брэд знает о Бэроне такие вещи, про которые я ему точно не рассказывал. Так что скорее всего он и сам провел кое-какие исследования… — Тут Ноттингэм внезапно ужаснулся: — Выходит, я ему все рассказал, и он отправился туда? Это я… Это из-за меня он погиб!

— Нет, вы здесь абсолютно ни при чем, — твердо ответил Декер. — Люди сами делают свой выбор, прекрасно осознавая возможные последствия.

— Думаю, что вы правы, — произнес старик, хотя и с некоторым сомнением в голосе.

— А у вас, случайно, не сохранились какие-нибудь письма, которые вы показывали Косте?

— Сохранились. Только не в этой комнате — тут есть камера хранения, в которой я держу все свои ценности. Письма тоже там, в моем шкафчике, в отдельную папку уложены.

— Можно мне сделать копии? Оригиналы обязуюсь сразу же вернуть в шкафчик.

— Да ради бога.

— Спасибо, что уделили время, вы мне очень помогли. — Амос вручил Ноттингэму свою визитку. — Если еще что-нибудь припомните, не затруднитесь позвонить.

— Конечно. И не могли бы вы сообщить мне, чем все это дело закончится?

— Обязательно.

Декер еще раз оглядел фотографии на стенах.

— А вы и в самом деле прекрасный фотограф!

Ноттингэм поднял взгляд с визитки:

— Спасибо. Что будете теперь делать?

— Выполнять свою работу, — отозвался Амос.

Вернувшись из Нью-Джерси незадолго до ужина, Декер вел себя скорее как анти-Декер, если такое вообще возможно, — активно предлагал помощь во всех домашних делах, сам установил стол, поставил на него посуду, высказал соболезнования всем без исключения сестрам Джеймисон и безутешным родственникам Фрэнка, причем и сам вполне искренне их слушал.

Потом, когда остальные отправились в ближайший мотель, в котором остановились, Джеймисон загнала его в угол в кухне, где он, убрав со стола, загружал посудомоечную машину.

— Ты вообще как себя чувствуешь? — поинтересовалась она с весьма обеспокоенным видом.

Засунув в посудомойку последнюю тарелку, Амос насыпал в лоток моющее средство, ткнул на «Запуск» и захлопнул дверцу. Только потом повернулся к ней:

— Просто пытаюсь помочь, чем могу.

— Вижу. Именно это я и имела в виду. Только это совсем не… Понимаешь меня?

— Ты хочешь сказать, что это совсем на меня не похоже?

Она явно растерялась, но не стала его поправлять.

— Должно быть, беру с тебя пример, Алекс.

— А это хорошо? — тихонько спросила она.

— Наверное. Похоже, что люди стали воспринимать меня гораздо лучше, чем когда я жил в Огайо… — Декер ненадолго погрузился в молчание. — Я знаю, что в обществе мне частенько не по себе. Как-то неловко. И знаю, что нечто у меня в голове просто не дает мне сказать то, что нужно говорить в определенных ситуациях. Например, когда кого-то нужно… ну не знаю, утешить, успокоить. Но даже если я этого не говорю, это вовсе не значит, что я про это не думаю.

Джеймисон погладила его по плечу:

— Знаю, Амос. Правда знаю.

— Но я стараюсь. Это просто… просто не так легко, как когда-то.

Она улыбнулась:

— Думаю, что ты уже здорово продвинулся. И это дорога с двусторонним движением, Амос. Ты тоже делаешь меня лучше. И в расследованиях тоже. Когда мы с тобой стали напарниками, я частенько вообще не понимала, что творю.

Он кивнул, прислонился к кухонной стойке и принялся изучать свои собственные ноги.

— Помню, как было, когда Кэсси с Молли погибли. Понаехали родственники, дел тоже было по горло. Все были в шоке, а я… я просто не мог ничего делать. Совсем руки опустились. Просто сидел, как пень.

— А что удивляться? Такая страшная потеря…

— У множества людей такие же страшные потери, каждый божий день. И все-таки они не опускают руки.

— Ну, по крайней мере сегодня ты был молодцом. В самом деле здорово помог. Эмбер тебе крайне благодарна.

Он на это не ответил — просто почесал макушку.

— Так как все-таки самочувствие? — не отставала она.

— Как-то забавно, — только и сумел выдавить Декер.

— Память не подглючивала?

— Нет, как в тот раз — нет.

Она кивнула, хотя вид у нее был по-прежнему немного встревоженный:

— Что накопал в Нью-Джерси?

Он передал ей содержание своей беседы со Стэнли Ноттингэмом.

— Клад? — изумилась Алекс. — И ты во все это веришь?

— Думаю, что Брэдли Коста верил. Иначе зачем бы ему сюда переться?

— И он переехал из Нью-Йорка в эту дыру только из-за того, что где-то что-то услышал? Не вижу никакого смысла.

— Смысл есть, если Коста и сам что-нибудь раскопал. Ноттингэм сказал, что при последних беседах он был слишком уж хорошо информирован. А это говорит о том, что Коста действительно провел какие-то свои собственные исследования. Парень-то с Уолл-стрит. Там у них умеют проверять информацию. И есть еще кое-что…

— Что именно?

— Помнишь, Коста вступил во все местные общественные организации — «Киванис» и так далее?

— Угу, все на тех фотках есть. И что? Не вижу ничего странного.

— Но еще он вступил и в местное историческое общество.

— Думаешь, воспользовался их ресурсами, чтобы провести собственное исследование, и даже выяснил, где спрятаны сокровища? Так, что ли?

— Это совсем не исключено.

— А как же Джон Бэрон? Он что, про эти слухи и слыхом не слыхивал?

— Не знаю, но его предки клад точно искали. Помнишь дыры в стенах? И хотя там все здорово заросло, я и на земле кое-где видел следы, что там копали.