Мужчина кивнул, подался к ней и произнес приглушенным голосом:

— Серийный убийца.

— Правда? Но тогда убийств должно быть больше одного?

— Эй, даже Ганнибалу Лектеру пришлось с чего-то начать.

— Он выдуманный персонаж. Вы же в курсе, верно?

Нэд с долей сомнения кивнул.

— Клевый фильм.

— Так почему серийный убийца?

— Его М.О., — уверенно произнес Нэд.

— М.О.?

— Его modus operandi[198].

— Да, я знакома с этим термином. Мне было интересно, как вы применяете его к здешней ситуации.

— Засовывает своих жертв в холодильник, а? Довольно оригинально. Спорю, со дня на день мы начнем узнавать о людях, засунутых в холодильники, или мясохранилища, или… ну, типа, сами понимаете.

— Другие холодные места?

— Ага.

— А низеньких людей — в морозилки?

Нэд рассмеялся.

— Как эскимо. Ха, может, он станет называть себя Морозный Убийца… Дошло?

— Ага, круто придумано.

Он перегнулся через стойку и скроил суперкрутое — по его мнению — выражение лица.

— Эй, а ты когда-нибудь ходишь выпить?

— Да все время. Люблю тусоваться.

— Ну, может, как-нибудь нам стоит сходить вместе, тусовщица.

— Может, и стоит.

Он прицелился в нее указательным пальцем, изобразил большим воображаемый курок и прищелкнул ртом, одновременно подмигивая.

В такие моменты Мейс отчаянно не хватало ее «Глока 37» под патрон калибра.45 «один выстрел, и ты готов». Табельным оружием столичной полиции был девятимиллиметровый «Глок 17»; полицейские, работающие под прикрытием, обычно пользовались «Глоком 26», тоже девять миллиметров, считая его любимым личным оружием. Мейс, будучи копом, носила, как и положено, 17-й. Но для операций и в качестве личного оружия она всегда выбирала 37-й. Такие мощные «пушки» полицейским не полагались, но Мейс привыкла плевать на правила, а останавливающая сила пули калибра.45 дважды спасала ей жизнь. Теперь, конечно, она вообще не имела права носить оружие…

— Знаешь, Нэд, маленький совет. Когда целишься в кого-то, даже из воображаемого пистолета, будь готов увертываться, иначе можешь схлопотать сдвоенный прямо сюда, — сказала она и дважды стукнула ему пальцем точно в середину лба.

Нэд растерялся:

— Э?..

Она просто подмигнула и пошла прочь.

— Эй, детка, я даже не знаю, как тебя зовут.

Она обернулась.

— Мейс.

— Мейс?

— Ну да, как тот злой газ.

— Детка, ты меня здорово заинтересовала.

— Я знала, что этим все закончится.

Для ужина Бет выбрала «Кафе Милано», один из самых известных вашингтонских ресторанов, куда люди приходили на других посмотреть и себя показать, в голливудском стиле. Застекленная стена ресторана выходила на тихую улочку, хотя этим вечером она была сплошь заставлена прокатными лимузинами и черными чиновничьими внедорожниками.

Бар выходил прямо в зал ресторана, поэтому там было немного шумно, но благодаря высокому положению Бет для нее припасли столик в углу, едва ли не самый тихий в заведении. Она сменила форму на юбку по колено и белую блузку, открытую на шее; светлые волосы рассыпались по плечам. Форменную обувь заменили черные туфли на каблуке. Бо́льшая часть ее охраны осталась снаружи, однако двое вооруженных полицейских в штатском стояли у бара, попивая имбирный эль.

Мейс с ревом подъехала к ресторану на своем «Дукати», сдернула шлем и скользнула внутрь, пройдя мимо компании мужчин в костюмах и их наемных подружек, от чьего дыхания зашкалил бы любой алкотестер. Мейс следила за компанией, пока та устраивалась в белом «Хаммере», за рулем которого сидел трезвый мужчина в черном костюме.

Мейс оглядела зал, увидела, как ей машет сестра, села и задвинула под стол шлем. Скатерть была белой и накрахмаленной, запахи, доносящиеся из кухни, — приятными, а посетители представляли собой интересную смесь молодых, зрелых и пожилых людей в костюмах, джинсах, кроссовках и туфлях на шпильках.

— Ты симпатично нарядилась, — заметила Мейс.

Бет улыбнулась и оглядела одежду сестры: черные брюки, серый джемпер с низким треугольным вырезом и босоножки на высоком каблуке.

— Прошлась сегодня по магазинам?

— Ага. Ты же сама говорила, что я похудела.

— А каблуки не мешают переключать передачи?

— Неа. Я просто пропускаю четные.

Подошел официант, и Бет заказала два бокала вина. Когда тот отошел, она сказала:

— Раз ты платишь, да еще и за рулем, давай не будем налегать на вино. К тому же здесь довольно дорого.

— Звучит неплохо. Я так понимаю, ты сегодня не при оружии.

— Нет, раз я пью спиртное; политика управления не изменилась.

— А ты еще носишь сороковой калибр — или двадцать шестой «Глок»?

— Двадцать шестой, тот же, что и на службе.

— Приятно, наверное.

— Мейс, нет ничего приятного в том, чтобы носить оружие. Это необходимость, вызванная нашей работой.

— Твоей работой.

— Ну сегодня вечером мы обе без оружия.

Когда принесли вино, сестры чокнулись, и Бет сказала:

— За то, чтобы сестры Перри не разлучались еще много и много лет.

К Мейс вернулось хорошее настроение.

— Вот за это я выпью с удовольствием.

Бет посмотрела на нее поверх бокала.

— Значит, твой дружок Кингман нашел ключ в книге, которую ему послала Толливер…

Мейс прожевала кусочек хлеба с оливками и попыталась изобразить удивление:

— Серьезно? Ключ к чему?

— Мы не знаем.

— Отпечатки?

— Да.

— Толливер?

— И снова да… а откуда ты знаешь?

— Если она его отправила, ей пришлось за него браться.

— А зачем ты сегодня заезжала к этому слизняку Биндеру?

Мейс отпила полбокала вина, потом поставила его на стол.

— Бет, ты отправила за мной слежку?

— Я бы не стала называть это слежкой.

— И какой хренью ты бы это назвала?

— Я держала тебя под присмотром.

— Присмотром? Неужели мир за эти два года так изменился, что за мной нужно присматривать?

— Бет!

Сестры обернулись и увидели стоящего рядом мэра, за которым выстроилась его свита. Мэр был молод, неплохо выглядел и, по большому счету, хорошо работал на благо города. Однако он был хитрым политиканом, и личность, о которой он беспокоился больше всего, каждое утро смотрела на него из зеркала.

— Привет, мэр. Помните мою сестру?

Они пожали друг другу руки. Мэр наклонился и негромко сказал:

— Рад вас видеть. Дайте знать, если могу чем-то помочь. Именно так. Берегите себя. И держитесь подальше от неприятностей.

Все эти фразы произносились без пауз и настолько плавно, что Мейс засомневалась, перевел ли мужчина хоть раз дыхание и слышит ли он, что именно говорит.

Мэр выпрямился.

— Выбрались на девичник, верно?

— Вроде того, — ответила Бет.

— Превосходно. Как наши дела с Толливер?

— Вам звонили?

— Мне всегда звонят, но я знаю, на какие звонки нужно обращать внимание.

— И такие были?

— Просто держите меня в курсе.

— У нас есть прогресс. Как только я буду знать больше, тут же сообщу вам.

— Очень хорошо.

— А что с тем, другим делом?

— О, верно… Простите. Не мой уровень.

Мэр повернулся и ушел так же быстро, как появился. Его помощники последовали за своим вождем, продолжая разговаривать по телефонам, — несомненно, с очень важными людьми.

— Этот парень будет сидеть в своем кресле всю жизнь, — заметила Мейс.

— Определенно намного дольше меня, — согласилась Бет.

— Итак, вернемся к присмотру.

Бет игриво собрала глаза в кучку.

— Я думала, это празднование…

— Отлично, но мне нужен еще бокал вина. Чтобы отпраздновать присмотр.

— Нет, одного достаточно. А еще тебе придется хорошенько поесть, вдоволь подышать свежим воздухом и только потом садиться на мотоцикл.

— И все это время я думала, что мамочка живет за Мидлбергом…