Однако все обстоит именно так. Смахнув длинные волосы с лица, она нагнулась к Лизе и пощекотала пальцем девочке лобик, там, где по нему скользили золотистые локоны. Затем сделала глубокий вдох, вбирая в грудь сладостный весенний воздух, врывающийся в открытое окно автобуса. Все дело было в том, что ей отчаянно хотелось стать кем-то другим, все равно кем, лишь бы не тем, кем она была сейчас. Почти всю свою жизнь Лу-Энн чувствовала, верила и надеялась, что когда-нибудь настанет день, и она предпримет какие-то шаги в этом направлении. Однако с каждым прошедшим годом надежда эта становилась все более призрачной, все более похожей на мечту, которая однажды полностью освободится от нее и улетит прочь, и в конце концов она останется высушенной, сморщенной обладательницей быстро угасающей, непримечательной жизни и напрочь забудет, что у нее вообще когда-то были подобные мечты. С каждым днем это беспросветное будущее становилось все более четким, подобно картинке на экране телевизора, к которому наконец подключили антенну.

И вот все неожиданно изменилось. Лу-Энн уставилась на листок бумаги с номером телефона. Автобус трясся на ухабистой мостовой, возвращая их с Лизой к грунтовой дороге, ведущей к грязному фургону, где их ждал Дуэйн Харви, несомненно, пребывающий в отвратительном настроении. Ему будут нужны деньги на опохмелку. Но тут Лу-Энн просияла, вспомнив о лежащих в кармане двух лишних долларах. Мистер Джексон уже обеспечил ее определенной прибылью. Для начала нужно будет удалить Дуэйна, чтобы спокойно все обдумать. Сегодня вечером в «Сесть и пожрать», любимой забегаловке Дуэйна, пиво будет по доллару за кувшин. На два доллара Дуэйн сможет напиться до блаженного забытья. Лу-Энн посмотрела в окно на окружающий мир, пробуждающийся после зимы. Пришла весна. Новое начало. Быть может, и для нее тоже? Которое придет в десять часов утра послезавтра. Взгляды Лу-Энн и Лизы встретились, и мать и дочь нежно улыбнулись друг другу. Лу-Энн осторожно опустила голову девочке на грудь, не зная, смеяться ей или плакать, и в то же время страстно желая того и другого.

Разбитая дверь со скрипом отворилась, и Лу-Энн вошла внутрь, держа в руках Лизу. В фургоне было темно, холодно и тихо. Похоже, Дуэйн до сих пор не проснулся. И все же Лу-Энн, пробираясь по узкому проходу, держала глаза и уши настороже, ловя малейшее движение или звук. Она нисколько не боялась Дуэйна — если только, конечно, он не набросится на нее внезапно сзади. В честном поединке лицом к лицу Лу-Энн могла постоять за себя. Она уже не раз хорошенько дубасила Дуэйна, когда тот по пьяной лавке начинал буянить. В трезвом — или в близком к трезвому — виде, в каком он должен был находиться сейчас, Дуэйн обыкновенно не предпринимал ничего слишком уж жестокого. Все это было очень странным — для отношений с человеком, которого можно было считать «второй половиной». Однако Лу-Энн смогла бы назвать по меньшей мере десять своих знакомых, живущих примерно в таком же положении, основанном скорее на чистой экономике, ограниченном выборе и в основном инертности, чем на чем-либо хоть отдаленно напоминающем нежные чувства. У нее были и другие предложения; однако трава на новом месте редко оказывается зеленее, Лу-Энн знала это на собственном опыте. Услышав доносящийся из спальни храп, она ускорила шаг и просунула голову в тесную комнатенку. Когда Лу-Энн увидела две фигуры под одеялом, у нее перехватило дыхание. Справа была видна голова Дуэйна. Второй человек был полностью скрыт одеялом; однако сдвоенные бугорки в области груди красноречиво свидетельствовали о том, что это не один из собутыльников Дуэйна, отсыпающийся после совместной попойки.

Бесшумно отступив в коридор, Лу-Энн поставила переноску с встревожившейся Лизой в ванную и затворила дверь. Она не хотела, чтобы ее девочку напугало то, что сейчас произойдет. Когда Лу-Энн снова открыла дверь в спальню, Дуэйн по-прежнему громко храпел; однако лежащее рядом с ним тело пошевелилось, и теперь стали отчетливо видны длинные рыжие волосы. Лу-Энн потребовалась всего одна секунда, чтобы крепко вцепиться в густую гриву; она рванула что есть силы, и обладательница длинных локонов вылетела из кровати в чем мать родила и с грохотом рухнула у противоположной стены.

— Черт! — взревела женщина, упав на задницу.

Угрюмая Лу-Энн тотчас же подхватила ее и протащила по грязному, протертому ковру.

— Лу-Энн, черт возьми, отпусти меня!

Какое-то мгновение Лу-Энн смотрела на свою соперницу.

— Ширли, поганая шлюха, если ты еще раз заявишься сюда, видит Бог, я сверну тебе шею!

— Дуэйн, помоги, ради всего святого! Она спятила! — заскулила Ширли, дергая свои волосы в тщетной попытке вырваться из рук Лу-Энн.

Маленького роста, она была фунтов на двадцать легче. Лу-Энн поволокла ее к двери. Пухлые ноги и полные дряблые груди Ширли болтались из стороны в сторону и хлопали друг о друга.

Когда Лу-Энн проходила мимо Дуэйна, тот зашевелился.

— Что тут происходит? — сонным голосом спросил он.

— Заткнись! — отрезала Лу-Энн.

Когда его взгляд наконец сфокусировался, Дуэйн протянул руку и взял с ночного столика пачку сигарет. Закурив, он ухмыльнулся Ширли.

— Ширл, ты уходишь? Так рано?

И, смахнув с лица выбившуюся прядь волос, он жадно затянулся.

Ширли, вынужденная пятиться задом наперед, сверкнула глазами.

— Ах ты, дерьмо! — Ее полные щеки были свекольного цвета.

Дуэйн послал ей воздушный поцелуй.

— Я тебя тоже люблю, Ширл. Спасибо за то, что заглянула. Осчастливила мое утро.

Громко расхохотавшись, он хлопнул себя по бедру, приподнимаясь в кровати. Лу-Энн и Ширли скрылись за дверью.

Швырнув соперницу на землю рядом с ржавым двигателем от «Форда», Лу-Энн развернулась назад к фургону.

— Сучка, ты мне вырвала половину волос! — поднявшись на ноги, взвизгнула Ширли.

Лу-Энн молча шла вперед, не оборачиваясь.

— Мне нужна моя одежда! Черт побери, Лу-Энн, отдай мне мою одежду!

— Она была тебе не нужна, пока ты была здесь, — обернувшись, бросила Лу-Энн, — так что я не вижу причин, зачем она понадобится тебе сейчас.

— Не могу же я в таком виде вернуться домой!

— В таком случае не возвращайся домой.

Поднявшись по бетонным блокам в фургон, Лу-Энн захлопнула за собой дверь.

Дуэйн встретил ее в коридоре, в одних трусах, с болтающейся в уголке рта незажженной сигаретой.

— Когда две кошечки дерутся из-за парня, это просто здорово! Лу-Энн, у меня появилось желание… Как насчет того, чтобы занять освободившееся место? Давай, крошка, поцелуй меня!

Ухмыляясь, он попытался обнять ее за длинную шею. Следующий его вдох получился болезненным, поскольку правый кулак Лу-Энн врезался ему в рот, расшатав пару зубов. Но каким бы болезненным ни был этот удар, по шкале боли он не шел ни в какое сравнение с коленом, яростно вонзившимся Дуэйну между ног. Он грузно повалился на пол.

— Если ты еще раз достанешь свой член, Дуэйн Харви, — грозно промолвила склонившаяся над ним Лу-Энн, — помоги мне Господи, я оторву его и спущу в унитаз!

— Совсем спятила баба, — простонал Дуэйн, зажимая промежность; из разбитой губы сочилась кровь.

Присев на корточки, Лу-Энн, словно стальными клещами, стиснула ладонями его щеки.

— Нет, это ты спятил, если решил хотя бы на минуту, что я спокойно снесу эту мерзость!

— Мы с тобой не женаты.

— Верно, но мы живем вместе. У нас общий ребенок. И этот фургон в такой же степени мой, как и твой.

— Ширл для меня — пустое место. Что ты так взбесилась? — Зажимая свое хозяйство, Дуэйн смотрел на нее, в уголках глаз у него выступили слезы.

— А то, что этот жирный шматок сала отправится в салон красоты, в «Сесть и пожрать» и расскажет об этом всем, выставив меня величайшей дурой в мире!

— Не надо тебе было сегодня утром уходить. — Дуэйн с трудом поднялся с пола. — Видишь, это ты во всем виновата. Ширл заглянула к тебе за чем-то. Что я должен был делать?